Цветы Форкосиган-Вашнуя - Лоис Макмастер Буджолд

– И это далеко? – спросила Ядвига.

– Если на флайере, то не очень. Пешком, конечно, дойти туда трудно. А ты бывала в Хассадаре?

Девушка отрицательно покачала головой.

– А слышала о нем?

Ядвига кивнула.

– Мама с Вадимом иногда говорят о нем. И он привозит оттуда разные вкусные вещи. И мыло.

– Он молодец, – отозвалась Катриона.

Вот откуда взялись на полках в этом домишке разные коробки и банки.

– А он не предлагал тебе слетать в Хассадар? Или еще куда-нибудь?

Ядвига отрицательно замотала головой:

– Если мы появимся на той стороне холмов, люди нас убьют.

– Это не так, – возразила Катриона, стараясь говорить максимально убедительно. – Уже не так.

И содрогнулась.

Но Ядвигу, похоже, не убедили слова Катрионы. Взгляд ее стал тяжел и мрачен.

Катриона решила отвлечь девушку от неприятной темы.

– Ингиси – это тот бледный мальчик, со светлыми волосами, верно?

Та кивнула.

– Мне нравится их расчесывать, – сказала Ядвига. – Они мягче, чем грива у пони.

Да, образ впечатляющий.

– Это Ингиси приносит тебе радиофагов?

– Кого?

– Фиолетовых жуков с горящими золотыми цветами на спинках.

Энергично кивнув, Ядвига улыбнулась.

– Они красивые, верно?

– Тебе нравятся? Спасибо! Это я их придумала. А тот человек, который прилетел со мной, он их сделал. Его зовут Энрике.

Маленькие глазки девушки расширились. Она нервно заерзала и слегка подалась назад.

– Сделал? Он что, волшебник?

– Нет, он просто ученый. Любой может сделать таких жуков, – ответила Катриона.

И ради точности добавила:

– Если, конечно, будет таким же умным, как Энрике, и станет долгие годы учиться, как учился он.

На это Ядвига двусмысленно нахмурилась. И задала новый вопрос, более конкретный.

– Ты замужем?

– Да. Но не за Энрике. У него есть жена, и ее зовут Марсия. А моего мужа зовут Майлз.

– Марсия красивая? – спросила Ядвига, нахмурив брови.

– Очень. Она высокая, у нее мягкие светлые волосы, хотя и не такие светлые, как у Ингиси.

Катриона помедлила и спросила:

– Тебе нравятся красивые вещи?

Девушка кивнула.

– Здесь, в зоне, много всего красивого. Растения, холмы, маленькие ручьи.

– Пони!

Катриона вспомнила мрачных коняшек, которых они видели с воздуха, и попыталась придумать про них что-нибудь хорошее.

– У пони пушистые ушки, – сказала она. – И бархатистые мордочки.

– И большие желтые зубы, – хихикнула Ядвига. – Они кусаются.

– Правильно. А еще иногда лягаются.

– Точно!

Ядвига уселась поудобнее и спросила:

– Тебе нравятся пони?

– Очень, – ответила Катриона.

– Хочешь, покажу моих?

– Конечно, но чуть позже.

Ядвига нетерпеливо заерзала, но Катриона не обратила на это внимания.

– Ты говорила про других – про маму Роджи и Бориса. Кто они такие? Я их не знаю.

– Это все ее место, – сказала Ядвига, махнув рукой в сторону хижины. – А Борис – ее настоящий сын. Он большой.

– И давно мама Роджи здесь живет?

– Всю жизнь, – ответила девушка, для убедительности кивнув.

Катрионе хотелось вернуться к разговору о жуках, сказать, что они украдены и страшно ядовиты. Но она опасалась напугать Ядвигу. Что до кумулятивного эффекта радиационного загрязнения, то девушка явно превысила все возможные лимиты. Катриона внимательно рассматривала тонкие руки и опухшее тело Ядвиги. Это от голода? Или под кожей прячется еще одна опухоль?

– Ты не голодаешь? – спросила она. – Мама Роджи тебя кормит?

Ядвига опять махнула рукой. На правой у нее было всего пять пальцев.

– Да, кормит, – ответила она. – Только глотать больно. Из-за этой вот штуки.

Она сжала опухоль под подбородком, но тут же отдернула руку.

– Мы с Ингиси попробовали обвязать ее ниткой, чтобы оторвать, но было слишком больно. А потом мама сказала, что она растет изнутри и все равно ничего не поможет.

Она скорчила гримаску.

Катриона подавила поднявшийся в ней ужас. И произнесла, стараясь говорить спокойно:

– Боюсь, мама Роджи права. Тебе нужен настоящий врач.

Почему же ее не отправили в больницу? Какого черта, Вадим?

Смущенная, Ядвига наморщила свой маленький нос, но затем пожала плечами.

Нельзя ее пугать, напомнила себе Катриона. Так. Борис – настоящий сын.

– А ты давно здесь живешь? – спросила она.

– Всю жизнь. Так мама сказала.

– И ты знаешь, сколько тебе лет?

– Конечно, знаю!

В голосе девушки прозвучали нотки негодования:

– Пятнадцать.

– Но ведь ты же не дочь мамы Роджи, верно? И Инги не ее ребенок, так?

– Нет! Мы все – ее дети!

И она вновь махнула рукой, на сей раз в сторону кладбища, утыканного столбами с насаженными поверх черепами.

– Когда мы были маленькими, мама сказала, что нашла нас меж капустных листьев, но это просто шутка. Там есть место в зоне, в лесу, где это произошло. Инги говорит, что видел его. Я не видела. Но знаю, что это Вадим привез меня сюда.

Вдалеке раздался приглушенный крик, и тотчас же – ритмический топот. Катриона обернулась и, опершись рукой о землю, приготовилась вскочить на ноги. Оказалось, что топот издают маленькие неподкованные копытца, а кричит Энрике. По лесной прогалине мчался маленький пони с веревочной сбруей, а на нем сидел худой светловолосый подросток, обхвативший бока своего боевого коня босыми ногами. Следом за пони, в своем защитном костюме и маске, неуклюже бежал Энрике.

– Стой, маленький воришка! – кричал доктор.

Инги натянул веревочные поводья, и пони встал как вкопанный.

– Ядди! – закричал мальчик. – Беги! Это белые призраки!

Ядвига подняла на него глаза, но, в отличие от Катрионы, которая поднялась на ноги, не пошевелилась.

– Глупый! Это не призраки. Это просто люди в белых одеждах.