Ильич - Сергей Волков

Только врезать по роже было некому – камню пофигу, он лежит себе и лежит. Камень родился в слое осадочных пород на дне древнего Уральского океана в геологическую эпоху под названием карбон, от которой на Земле остались только глубоко захороненные в земле пласты каменного угля. Он пережил динозавров, мамонтов и древних людей с их дубинами и шкурами – что ему до какого-то Сергея Сергушёва? Да наплевать ему. Он ещё столько же и стольких же переживёт – камень не умеет думать, любить, злиться. Он вообще ничего не умеет – в этом его сила.

– Сука, – сказал Серый камню.

Он его ещё не видел, но уже знал, как тот выглядит – влажный, облепленный чешуйками глины плоский обломок величиной с пару ладоней и толщиной в четыре или пять пальцев. Обычно все найденные на Ёриках камни напоминали куски пирога, неровно отрезанные пьяной хозяйкой для не особенно-то и званых гостей.

Боль в руках постепенно утихла. Серый подобрал лопату, рукавом стер с лица дождевую воду. Сейчас он выкопает камень, выбросит его из могилы к забору, потом нужно будет снять слой на штык, подчистить дно подборкой – и всё, шабаш. Что означало это странное слово, Серый не знал, но про себя всегда именно так обозначал конец работы.

Шабаш – да и всё.

Поковыряв лопатой глину с полминуты, Серый матернулся, как взрослый мужик – безнадёжно и с чувством. Камень оказался не просто большим – он был здоровенным. Куда бы Серый не погрузил лопату – левее, правее, везде на глубине почти в штык она натыкалась на преграду. Только у самого края ямы глина была мягкой, и не раздавался противный, скрежещущий звук, сопровождаемый непонятным звоном.

Звон этот взбудоражил Серого, словно стакан водки. Обычно, когда лопата ударяла в камень, звук был другой – глухой и как бы трескучий от того, что металл скалывал кусочки песчаника. Сейчас все происходило иначе – это был звук металла о металл.

Подкопав край непонятного камня, Серый выяснил, что он полукруглый и занимает почти всю могилу. Воткнув лопату, Серый полез за сигаретами и заметил, что у него дрожат руки.

– Это не камень, – осмелился произнести он то, что понял намного раньше, и закурил, пряча сигарету от дождя в кулаке.

А если не камень, то что? Судя по полукруглому краю и металлическому звону – крышка. Люка, например. Или бочки. Или… сундука?

Память тут же выдала ряд знакомых с детства называний: «Золотой жук», «Остров сокровищ», «Сердца трёх», «Копи царя Соломона», «Приключения Тома Сойера», «Бенита»…

– А чё, – вслух продолжил рассуждать Серый, глубоко затягиваясь и сплёвывая прямо на дно могилы. – Ну, могли же тут какие-нибудь разбойники… или монголы… купцы там всякие… или белогвардейцы.

Он осёкся, вдруг сообразив, что это нелепо – какие на хрен белогвардейцы, когда тут, на месте садового товарищества, ещё лет двадцать назад был просто склон степного холма. Ни дорог, ни построек. Хотя – а почему бы и нет? Самое место для клада – вдали от чужих глаз, от людей.

– Ага, – опять вслух произнёс Серый и выкинул окурок. – И вот он тут лежал, меня дожидался.

Нет, в клад он не верил. Скорее всего, когда проходчики тянули линию ЛЭП, они оставили в земле какую-то здоровую железяку – ту же ёмкость для воды или ещё что-нибудь подобное. В любом случае надо было очистить поверхность «люка» и посмотреть, что это.

Серый положил лопату сверху поперёк могилы, оперся о черенок, выбрался, едва не поскользнувшись, и сходил за подборкой – совковой лопаткой с короткой ручкой, специально обрезанной так, чтобы было удобно орудовать в могиле.

Спустившись, он начал аккуратно, слой за слоем, убирать глину с «люка». Край подборки то и дело задевал за металл, и вскоре Серый понял – «люк» имеет какие-то выпуклости и вогнутости, он не плоский. И вообще, скорее всего он – никакой не люк, уже безо всяких кавычек.

Вообще не люк.

Ещё через минут двадцать Серый, чавкая сапогами по раскисшей глине – под ногами к этому моменту уже была приличная лужа – отошёл к дальнему краю и обозрел дело рук своих.

На дне могилы, занимая почти все пространство, отчётливо виднелся вытянутый полукруг с асимметричными углублениями внутри. Металл был коричневым, бугристым – типичный такой ржавый чугун. Ну или обычное железо.

Если это была крышка или дверца, ведущая куда-то, то с такой дикой формой её явно сработали не люди. И вновь память не подвела – вытолкнула из школьных глубин название книжки про пацанов, обнаруживших на каникулах погребённый под слоем песка и земли инопланетный звездолёт.

– «Чёрный свет», – пробормотал Серый, и ему стало смешно.

Какой звездолёт? Какие пришельцы? В Средневолжске в 1992 году с другой планеты есть только один человек – учитель истории из девятой школы Пал Ваныч Евсеев, невысокий, с умным, но нервным лицом, дядька, который написал в местную газету, бывшую «Заветы Ильича», а теперь «Биржевые вести Поволжья», стишок:

        Над страною дуют ветры

        Да звенят стаканы.

        Раньше шли мы в инженеры,

        Нынче – в наркоманы.

Ещё Евсеев предлагал организовать в Средневолжске настоящую коммуну, как в Париже в 1870 году. И вообще заявил на митинге «Демократической платформы» у памятника Кирову в прошлом году, что Перестройка – преступление перед советским народом. За это его даже немного помяли тётки со швейной фабрики. Они были злыми – им уже полгода не платили зарплату.

– Ну и хрен ли мне с этим делать? – тоскливо спросил Серый неизвестно у кого.

Можно было, конечно, набросать на металлический полукруг земли и оставить все, как есть. Завтра Флинт и Сынуля постоят у края могилы, «центровые» опустят в неё гроб – или в чем там они собираются хоронить своего пса? – на дно, и никто ничего не заметит. Да, до назначенной глубины не хватает сантиметров тридцать, как раз штык лопаты, но кто будет измерять?

– Или будут, – сказал Серый, а в глубине души был уверен – обязательно будут. Флинт – въедливая гнида, он не спустит просто так. Обязательно померяют.

Значит что? Значит, нужно либо корячиться, выкапывая этот долбанный «люк», который не люк. Либо рыть новую могилу.

– Да блин! – в сердцах бросил Серый и саданул подборкой по металлическому полукругу.