Ильич - Сергей Волков

Лопата скрежетнула по металлу и на нем появилась длинная царапина, блеснувшая в сырой хляби раскопа, словно искорка над ночным костром.

Серый сделал шаг вперёд и присел на корточки, примостив рядом подборку. Царапина никуда не делась, она бесстыдно и призывно сверкала на краю «люка», красновато-жёлтая, глубокая и чёткая.

– Цветмет, – сказал Серый и задохнулся на мгновение от нахлынувших чувств, где было все сразу – и радость, и страх, и ощущение праздника, того самого КАМАЗа с пряниками, который наконец-то перевернулся на их улице.

«Люк» оказался не чугунным и не железным. Он был медным. Ну или латунным. А скорее всего – судя по красноватому оттенку – бронзовым. Это были деньги, причём, учитывая размеры «люка» – деньги приличные. Серый выпрямился так резко, что у него на мгновение потемнело в глазах, схватил лопату и, воровато оглядевшись, – дождь, Ёрики, будка Афганца, ни души – принялся копать.

* * *

День перевалил за половину. Дождь утих и небо над головой Серого стало похоже на грязный снег, такой бывает в марте – напитанный влагой, тяжёлый, вязкий как выброшенная под дождь старая перина.

Поднялся ветер, тоже омерзительный – сырой и промозглый, но воздушные массы над Средневолжском сразу пришли в движение, сделалось как-то яснее, стало легче дышать и думать. Промокшая насквозь куртка Серого начала подсыхать, а мысли приобрели упорядоченное движение и пошли по фарватеру как баржи на Волге.

Серый очень нуждался в этом порядке – в голове его последние час-полтора царил жуткий сумбур. А все из-за «люка».

Он на самом деле оказался не люком и не крышкой. Когда Серый основательно поработал подборкой и просто руками, а потом выбрался из могилы и посмотрел сверху на дело рук своих, он увидел… ну, в общем-то – ухо.

Здоровенное бронзовое ухо, с мочкой, со всеми этими козелками и противокозелками, завитком и его ножкой, противозавитком и прочими изгибами и вывертами.

– Ни хрена себе, – как в детстве, изумился Серый и даже постоял какое-то время с открытым ртом.

Он ничего не понимал.

Откуда – ухо? Что это? Зачем? Нет, не зачем – почему? Нет, не почему…

Серый вдруг почувствовал острое желание поделиться своим открытием с другими. Рассказать, показать. Афганцу, Челло, Индусу, да даже Малому. И когда все всё узнают, встать вот так толпой над могилой, которая теперь скорее яма или как там археологи называют – раскоп? Во, встать над раскопом и обстоятельно, не спеша, обсудить – чё-почём, хоккей с мячом, откуда эта хреновина взялась в земле и что она тут обозначает своим присутствием.

Хотелось сопричастности и ясности. Гласности и… и вообще. Признания. «Вот ты молодец какой, такую хрень нашёл! »

Хотя Серый и так, без гласности, понимал, что ниже и правее уха должна быть голова. Точнее, она там есть – он обкопал ухо по краю и потыкал лопатой под ним – звенит, есть контакт. И получалось, что если ухо примерно полтора метра в длину и метр в ширину, то голова в диаметре… метра четыре!

Здоровенная, короче, голова. Как флинтовский джип «Ниссан-патруль», на котором Сынуля с девками приезжал. Здоровенная – и вся из меди. Или из бронзы. Серый на мгновение задумался – сколько это будет денег? Цены на цветмет он знал, знал и то, что бронзу на Приёмке берут дороже всего. Но понять, сколько килограмм… да какие там килограммы, сколько тонн бронзы в обнаруженной голове, Серый не мог. Мозги зашкаливали. Ясно было только, что много.

Очень.

«Коттедж, наверное, можно построить, – подумал Серый. – С гаражом. И этой… лужайкой. Шашлыки жарить чтобы иностранные…»

Сейчас все в Средневолжске, да и во всей стране, хотели построить коттедж. Чтобы как в Америке. Но с шашлыками. В Америке шашлыков нет. Там барбекю. Обжигают мясо на огне и жрут с кровью. Челло рассказывал, что обычай употреблять мясо с кровью пришёл в Штаты из Европы, а там появился потому, что раньше дров не хватало – все леса принадлежали королям и всяким герцогам.

Серый на мгновение представил себе Средние века, промозглый, сырой денёк где-нибудь в Бургундии, и себя, французского крестьянина, у которого нет дров пожарить мясо на обед. Он оглянулся и посмотрел на кучу старых досок, сваленных у будки Афганца. На них можно было жарить мясо неделю. Не, скорее две недели. «Дураки они, эти французы, – подумал Серый и усмехнулся. – Дрова можно найти. А на крайняк всегда можно у соседа от забора пару досок оторвать».

Тут он понял, что уже довольно давно стоит просто так и ничего не делает. А дел на самом деле у него дофигища, потому что, во-первых, нужно закопать ухо. Ну, не закопать, а присыпать землёй, чтобы не видно было. Во-вторых, срочно копать новую могилу для Стёпы, причём настолько срочно, чтобы успеть до ночи. В третьих, раскоп с ухом нужно замаскировать… Теми же досками или… Серый снова оглянулся и нашарил взглядом шершавые, пупырчатые листы шифера, сложенные возле досок, там, где стояла ржавая ёмкость для полива давно уже не существующих грядок. Доски были слишком короткими и с гвоздями, а вот шифер, пусть и колотый, подходил в самый раз.

Снова пошёл дождь. Он стал для Серого как сигнал к действию. Скоро проснётся Афганец и нужно сделать всё до этого счастливого мгновения, иначе… Серый представил, что будет, когда Афганец узнает, что на участке лежит несколько тонн бронзы – и рот наполнился горечью, а в глазах потемнело.

Сорвавшись с места, он бросился к раскопу и торопливо забросал ухо мокрой глиной. Спрыгнул вниз, тщательно утрамбовал глину сапогами, вылез и, воровато пригибаясь, на полусогнутых ногах, побежал к будке за шифером.

После того, как над перекрытой листами шифера ямой возник глинистый холмик, Серый, даже не останавливаясь на перекур, взялся за рытье новой могилы. Он больше не думал об усталости, о справедливости, не прислушивался к себе… Впервые в жизни он делал что-то не потому, что это нужно кому-то, не потому, что так положено и даже не потому, что его об этом кто-то попросил.

Нет, Серый работал на себя.

Это было очень необычное чувство, новое, незнакомое, непривычное – оказывается, прикольно не только бухать или, как сейчас стали говорить, «отдыхать» с друзьями, не только зажиматься с телками по скамейкам после танцев в парке, не только получать деньги за работу, заказанную чужим дядей.