Волшебная сумка Гермионы - Наталия Миронина

– Что это ты устроила на террасе? – спросил утром муж.

– Я там буду работать.

– Чего? – В голосе Виктора послышалась насмешка.

– Шить, вышивать, штопать. Там удобно. Тебе не буду мешать, если ты ляжешь спать. Да и вообще, мало ли… Например, из моих платьев можно Леночке платьица сшить. Или юбочки. Что они лежат, вон целый шкаф.

– А я тебе всегда говорил! Деньги на ерунду эту тратишь. А теперь все это порежешь, и носить никто не будет!

– Почему это?

– Потому что шить ты толком не умеешь.

– Я училась. И раньше могла даже маме халат сшить.

Кира замолчала. Она очень не хотела ссориться, препираться. У нее сегодня был выходной, и ей нужно было хорошее настроение, чтобы сесть и нарисовать новую сумку. У нее не так много времени, и ей не хотелось подвести Люду. А еще ей нельзя было испортить работу, потому что вернуть Людмиле деньги за материалы не было возможности. Поэтому надо обязательно сшить эту сумку из синей замши.

– Ладно! Шей, если времени много! – великодушно разрешил муж.

– Витя, терраса – это теперь моя мастерская. Такая же, как твоя в гараже. Куда никто, кроме тебя, не имеет права войти и что-то взять. И еще я там буду не только шить и вышивать, я там буду читать, учиться рисовать.

– Ты чего, жена? ! Какая еще мастерская? Не смеши. У тебя ребенок у бабушки неделями да в детском саду. Ты с дочерью не успеваешь заниматься!

– А ты? Ты успеваешь? И кстати, ты врешь! Я успеваю заниматься с Леной! А ты – нет!

– Я работаю!

– И я работаю! И я получаю больше тебя сейчас! – выпалила Кира. Она протянула мужу бумажку с цифрами.

– Что это ты мне суешь? – скривился он.

– Это то, что получила я. И то, что принес домой ты. У меня больше!

– Ты забыла, как дома сидела и горя не знала, пока я у Петровича работал? ! – вскочил Виктор.

– Это твой единственный в жизни «Петрович», как я понимаю. И мы, твоя семья, будем жить воспоминаниями. И по-идиотски экономить, тратя на бензин больше, чем на те скидки, за которыми ты гоняешься.

– Ты совесть поимей!

– А ты не трогай меня! Я ни разу ни в чем не упрекнула! Я старалась помочь! Ты не слушал меня! А теперь я не буду слушать тебя! И буду заниматься тем, чем считаю нужным!

Кира выдохнула:

– Я бы не хотела с тобой ссориться, но я отказываюсь терпеть от тебя грубость… И пойми, прежней жизни в доме не будет.

Кира положила мужу кашу и вышла из кухни. Пройдя на террасу, она почувствовала себя счастливой. Не надо было больше врать, притворяться, делать вид. Она сказала всю правду. А что будет с этим делать Виктор – это его дело.

Синяя замша действительно была красивой и мягкой. Кире не хотелось выпускать из рук лоскуты. Но она опомнилась: «Могут остаться жирные пятна! Пока я сошью сумку, она окажется замасленной! Что же делать? ! Надо было купить специальные перчатки! А пока и хирургические сгодятся…» Кира достала дочкин альбом и карандаши и, удобно устроившись за столом, провела первую линию.

С речки доносился шум моторки и голоса. Фыркали машины, взбирающиеся в горку, соседи переговаривались, и сильно пахло травой. Кира подняла голову и посмотрела в окно. Это утро было ясным и неожиданно ветреным, их дуб, обычно такой солидный и неповоротливый, вдруг размахался ветками, и листья его шуршали словно жестяные. Кира оперлась локтями о стол и стала рассматривать сад. Он был словно картина в раме окна. Кусок клубничной грядки, смородина, топинамбур…

Она продолжала наблюдать за садом и вдруг вспомнила, как ходила с отцом на речку. Это мама собиралась на речку загодя и тащила на берег целую сумку: старое одеяло, чтобы загорать, сменный купальник для Киры, большую бутылку с кипяченой водой, термос с чаем, кучу снеди. И хотя их дом находился в пяти шагах от реки, никто не мог убедить маму поступать иначе. Отец был легок на подъем и не обременял себя лишними вещами. Они шли всегда с пустыми руками, купальные принадлежности надевали дома, в руках отец нес только маленький газетный сверток с бутербродами. Бутерброды он делал сам – маленькие квадратики из черного и белого хлеба. На белом был сыр, на черном – одесская колбаска. Кира, накормленная за завтраком до икоты, уже по дороге на речку мечтала об этих бутербродах. Что в них было такого удивительного, ни сейчас, ни тогда она не понимала. На речке действовало одно-единственное правило – в воду можно только с отцом. Он садился на песок, ноги погружал в воду, а рядом плескалась Кира. Как пролетал день, она не замечала. Отец знал столько историй про рыб, животных и растения и так умел это рассказывать, что Кира, боясь пропустить хоть слово, не отходила от него ни на шаг. Возвращались они, когда от холода начинали бегать мурашки по коже. Все собранные Кирой за день богатства – ракушки, камешки с отпечатками, веточки интересной формы, поникшие кувшинки и лилии – отец бережно укладывал в свою рубашку. Рубашку он завязывал узлом, надевал на палочку и отдавал Кире. И Кира шла с узелком, словно путешествующий Чиполлино.

Через минуту она уже рисовала в альбоме дочери. Кира понимала, что в мире полно сумок такой формы, но для нее это будет первая. Рисовать было легко – достаточно было начертить квадрат, пометить точки соединения его углов, прикинуть основные параметры. Выкройку из бумаги она сделала быстро и, разыскав подходящий лоскут, сшила образец.

– Ерунда какая-то, – Кира критически осмотрела получившееся изделие, – не узелок, не торба, не сумка, не мешок.

Огорченная Кира вышла в сад и присела на крыльцо террасы. Образец из ткани получился аккуратным, но совершенно бесполезным. Кира сходила за линейкой и тщательно измерила все стороны. «А может, все дело именно в этой правильности. Папа же завязывал рубашку. Может, раскроить рубашку, а потом собрать ее? !» Разложив перед собой для наглядности рубашку Виктора, Кира вырисовывала детали. Выкройка получилась похожей на застегнутую рубашку с длинными рукавами, но без воротника. Кира добавила с каждой стороны по глубокой вытачке и перевела рисунок на ткань. Сметывала она быстро – не терпелось узнать, что же получится в итоге. К ее удивлению и радости, получился тот самый чуть продолговатый узелок, который она несла с речки. «Класс! ! Теперь надо понять, как пришивать ручки».