Дело закрыто. Опасная тропа - Патриция Вентворт

Миссис Эшли перестала дрожать, приоткрыла рот и стала вспоминать.

– Когда я шла по Уокли-роуд, часы пробили…

– Да-да?

– Они пробили восемь часов.

Хилари издала глубокий радостный вздох. От Уокли-роуд до Солуэй-Лодж всего пять минут ходьбы. То есть Джефф добирается оттуда за пять минут. Женщина способна пройти это расстояние за семь-восемь минут, но такой рохле, как миссис Эшли, понадобятся все десять. Однако если миссис Эшли слышала выстрел в десять минут девятого, значит, стрелял не Джеффри Грей. Джефф не мог оказаться в Солуэй-Лодж раньше четверти девятого, и даже в этом случае ему необходимо было какое-то время, чтобы встретиться и затеять ссору с дядей, если верить свидетельству миссис Мерсер. Дрожащим голосом она произнесла:

– Значит, вы не могли слышать выстрел позже десяти минут девятого?

Миссис Эшли присела на корточки и уставилась на Хилари. Уронив руки на колени, она ответила слабым голосом:

– Нет, мисс, вы правы, это не могло произойти позже.

У Хилари бешено застучало сердце.

– Это очевидно. Вы же не могли идти от Уокли-роуд больше десяти минут?

– Нет, мисс.

– Значит, в момент выстрела было не больше десяти минут девятого.

Миссис Эшли открывала и закрывала рот, совсем как рыба. Затем своим тихим кротким голосом она произнесла:

– Было немногим больше десяти минут девятого.

– Как же это возможно?

Она снова облизнула губы.

– На часах было примерно на десять минут больше, когда я вышла из дома.

– Куда вышли?

Миссис Эшли моргнула.

– Дорога занимает около получаса.

– Вы хотите сказать, что часы отставали?

– Примерно на десять минут.

Сердце Хилари упало. Вся ее радость улетучилась. Неудивительно, что Мэрион попросила эту женщину держать язык за зубами. Если она действительно слышала выстрел в двадцать минут девятого, ее показания означали бы смертный приговор для Джеффа. Она постаралась отогнать от себя образ Мэрион, прекрасной гордой Мэрион, которая на коленях упрашивает эту женщину сохранить тайну и дать Джеффу шанс, один-единственный шанс избежать виселицы. Сжав руки, она спросила:

– Миссис Эшли, вы уверены, что часы отставали на десять минут?

– На десять минут, мисс. Я много раз предупреждала об этом миссис Мерсер. «Ваши церковные часы ни на что не годятся, – говорила я ей. – Хорошо, если у вас есть наручные часы, но я-то столько раз попадалась на этот обман». Мне сказали, что теперь они идут верно, но сейчас я не хожу той дорогой и не знаю этого наверняка.

– Вы слышали еще что-нибудь, кроме выстрела?

Хилари ужасно боялась задавать этот вопрос, но она должна была это сделать или признать себя трусихой. Она сразу же поняла, что ее страх вполне обоснован. В глазах миссис Эшли мелькнул ужас, и она снова закрыла рот дрожащей рукой. Хилари тоже стало не по себе.

– Что вы слышали? Вы ведь слышали что-то, я это вижу. Вы слышали голоса?

Миссис Эшли качнула головой. Хилари решила, что это движение означает: «Да».

– Вы слышали голоса? Чьи голоса?

Слова с трудом вылетали из полузакрытого рта, но Хилари услышала ответ.

– Мистера Эвертона.

– Вы слышали голос мистера Эвертона? Вы уверены?

В этот раз движение головой было похоже на судорогу. Если миссис Эшли и была в чем-то уверена, так это в том, что она слышала голос мистера Эвертона.

– Вы слышали голос того, кто был с ним?

Еще один кивок, означающий: «Да».

– Чей это был голос?

– Не знаю, мисс, клянусь, не знаю. Я и миссис Грей сказала то же самое, когда она приходила и спрашивала меня, бедняжка. Я только могу сказать, что там был еще кто-то и он ругался с мистером Эвертоном.

Ругался… Хилари будто нож в сердце вонзили. Ужасное свидетельство против Джеффа, еще одно подтверждение показаний миссис Мерсер. И его не станешь считать купленным или состряпанным, ведь эта женщина не преследует никакой выгоды. И она не проболталась. Она пожалела Мэрион и никому ничего не сказала.

Хилари перевела дыхание и заставила себя спросить:

– Вы слышали, о чем говорил другой человек?

– Нет, мисс.

– Но вы узнали голос мистера Эвертона?

– Да, мисс.

– И вы слышали, что он сказал? – Хилари давила на миссис Эшли.

– Да, мисс.

Ее голос вновь перешел на рыдания, а из глаз хлынули слезы.

Хилари удивляло обилие слез, но при этом она оставалась спокойной в пугающем ожидании ответа на вопрос, что сказал мистер Эвертон. Она услышала собственный шепот:

– Что же он сказал? Вы должны сообщить мне, что вы слышали.

И тогда миссис Эшли, закрыв лицо руками, простонала:

– Он сказал, ах, мисс, он сказал: «Мой родной племянник! » Вот что я слышала, мисс. «Мой родной племянник! » А потом выстрел, и я убежала, спасая свою жизнь, вот и все. Я пообещала бедняжке миссис Грей, я поклялась, что никому не скажу.

Хилари ощутила внутри ледяную пустоту.

– Теперь это не важно, – ответила она. – Дело закрыто.

Глава 10

Хилари плелась по Пинмэнс-лейн, и на душе у нее было тяжелее, чем прежде. Бедная Мэрион, бедная, бедная Мэрион. Она пришла сюда, лелея искру надежды, как и Хилари, но услышала те же ужасные слова, что и она сегодня. Однако для Мэрион это было гораздо мучительнее, невероятно, ужасно мучительно. Ей не нужно знать о поездке Хилари. Она должна и дальше верить, что миссис Эшли никому не рассказала о случившемся, так как ее показания стали бы смертным приговором для Джеффри.

Она завернула за угол Пинмэнс-лейн и направилась обратно той же дорогой, которой пришла сюда. Разве лучше сохранить жизнь человеку, на долгие годы засадив его в тюрьму, где его ждет медленное, мучительное умирание? Может быть, смертный приговор стал бы облегчением, облегчением для Джеффа и для Мэрион тоже? Она гнала от себя эту мысль. Смерть не решение проблемы. Она вздрогнула и вернулась к реальности.

Должно быть, она свернула не туда. Сейчас она находилась на совершенно незнакомой улице. Конечно, она помнила не все улицы, где ей случалось бывать, но эту она точно никогда не видела. Маленькие, недавно построенные дома с незавершенной отделкой. Соседние дома имели общую стену, но одно здание была выкрашено в бледно-зеленый цвет, а другое – в желто-коричневый. Красные занавески в окне жильцов одного дома контрастировали с ярко-голубой парадной дверью соседей, а черепица на крышах имела разную форму и расцветку. Вся улица состояла из ярких новостроек, похожих на только что распакованные и выставленные в ряд рождественские игрушки.