На краю пропасти. Китайская шаль (сборник) - Патриция Вентворт

«И как только мне взбрело в голову его купить? » – подумала Лайл и услышала голос мужа. Он звал ее по имени.

Значит, Дейл больше не сердится! Не помня себя от радости, Лайл выбежала из спальни. В соседней комнате его не оказалось. Лайл вышла на галерею и, перегнувшись через балюстраду, увидела внизу Рейфа с кузиной. До нее долетел отчетливый голос Алисии:

– Что за безвкусный жакет! Хоть бы Дейл научил ее одеваться.

Уязвленная, Лайл отпрянула от перил. Внезапно в конце галереи показался Дейл. Должно быть, он поднимался по лестнице, скрытый статуями.

Подойдя к ней, Дейл спросил, слегка хмурясь:

– Где ты была?

– Сидела у моря. Рейф принес мне жакет.

Снова этот жакет! Теперь она его ненавидела.

Немедленно от него избавиться, кому-нибудь подарить! И тогда она сможет при случае небрежно заметить в духе Алисии: «Жакет? Нелепая вещица, я давно от него избавилась. Не возьму в толк, что заставило меня его купить».

– Не копайся, Алисия уже спустилась, – строго сказал Дейл.

Он по-прежнему злился. Сердце Лайл упало. Она понуро вошла в спальню и закрыла за собой дверь.

Глава 8

Недавно Лайл Джернинхем и представить не могла, что придут такие времена. Хорошими считались дни, когда Дейл на нее не сердился. Терпимыми, когда раздражался лишь немного. Плохими, когда муж без устали разглагольствовал о Тэнфилде и поколениях Джернинхемов, живших тут до них. И ужасными, когда он уговаривал Лайл уломать поверенного мистера Робсона потратить часть ее капитала на то, чтобы оставить поместье во владении семьи.

Когда-то все дни были хорошими, но после того как Лайл неосторожно призналась мужу, что Тэнфилд пугает ее до дрожи, хороших дней становилось все меньше, а плохие выдавались все чаще.

Лайл стремилась угождать Дейлу во всем, и порой тучи рассеивались. Неделя перед поездкой к Крейнам запомнилась Лайл как абсолютно счастливое время.

Лежа в кровати, Лайл вспоминала те дни, стараясь не думать о том, что Дейл стал нежен и предупредителен, когда она составила новое завещание. Да и к чему об этом думать? Она переписала завещание, чтобы порадовать мужа. Других родственников у нее нет.

– Ваш отец предоставил вам право распоряжаться деньгами по своему усмотрению, миссис Джернинхем. Если у вас не будет детей, вы вольны оставить все состояние мужу. Если дети появятся, можете доверить ему пожизненное право владения половиной наследства. Или оставить любое другое распоряжение. Я выразился достаточно ясно?

– Да, мистер Робсон.

Поверх головы старика Дейл послал Лайл лучезарную улыбку, растопившую ее сердце.

– Я хочу оставить все деньги мужу, – услышала Лайл свой запинающийся голос.

Счастье длилось целую неделю. Когда Лайл оглядывалась назад, те дни представлялись ей цветущим садом. Даже несчастный случай на пляже не мог разрушить чар. Ей запомнились руки Дейла, крепко сжимавшие ее, когда она открыла глаза, и его прерывистые возгласы: «Лайл, Лайл, о, Лайл! »

Страхи и сомнения, которыми она поделилась с мисс Сильвер, рассеялись как туман.

Если бы не позорное бегство от Крейнов! Дейл встретил ее поцелуем, но когда узнал о ее поступке, снова замкнулся в себе. За ужином муж ни разу не посмотрел на Лайл, хотя весь вечер шутил и смеялся с Рейфом и Алисией. Когда они поднялись наверх, он сухо пожелал ей спокойной ночи и заперся у себя.

Лайл лежала в резной кровати с пологом и всматривалась во тьму. Кровать напоминала ей катафалк. Лайл терпеть ее не могла, но когда Дейл был нежен, она забывала страхи. Сегодня одинокой и несчастной Лайл казалось, что громоздкая кровать принадлежит не ей, а поколениям Джернинхемов, которые рождались, женились и умирали в этом доме во времена, когда Лайл ван Декен не было и в помине.

Прямоугольник лунного света, лившегося из незашторенного окна, медленно крался к порогу. Если дверь откроется, луч скользнет в соседнюю комнату… но дверь не откроется, Дейл не придет. Он сухо пожелал ей спокойной ночи и оставил в одиночестве на громадной кровати.

Лайл лежала неподвижно, погрузившись в дрему. Луна ушла, и спальню окутал мрак. Около полуночи ее сморил сон.

Дейл в соседней комнате неожиданно проснулся. Обычно он засыпал, стоило голове коснуться подушки, и просыпался не раньше семи. Но сегодня что-то его разбудило. Дейл привстал на локте, прислушался, отбросил одеяло и босыми ногами подошел к соседней двери. Открыв ее, Дейл остановился на пороге. Сквозь незашторенное окно пробивался неверный лунный свет. Массивная кровать темнела в углу словно остров посреди туманного океана. Оттуда доносился жалобный голосок Лайл, звавший его по имени:

– Дейл, Дейл, нет…

Он осторожно прикрыл за собой дверь, подошел к кровати и встал между черными столбиками. В темноте белел смутный силуэт Лайл, слышалось прерывистое бормотание:

– Не нужна мне ваша карточка, я не нуждаюсь в ваших услугах. Не понимаю, как я… потому что Дейл… Дейл никогда бы… Нет, ни за что… Как вы не видите? Это не Дейл, только не Дейл. Я взяла вашу карточку, но не думайте, что я воспользуюсь ею, нет, ни за что!

Лайл вытянула руки, словно пыталась что-то нащупать.

– Она сказала… повезло Дейлу…

Голос задрожал. Лайл откинулась на подушки, судорожно вздохнула, снова вскочила, вырываясь из невидимых пут.

– Несчастный случай… со мной… Она сказала… со мной… как с Лидией… Нет, это не Дейл…

Возгласы перешли в неразборчивое бормотание.

– Нет, нет, это не Дейл, это не может быть Дейл…

Он прислушивался еще некоторое время, а когда Лайл затихла, подошел к комоду и выдвинул верхний правый ящик, где Лайл хранила коллекцию сумочек. В тот день жена вышла в сером – значит, сумочка тоже серая.

Дейл перенес ящик в свою спальню, поставил на кровать и включил свет. Серая сумочка лежала в самом углу. Носовой платок, помада, румяна, пудра, ключи; во внутреннем кармашке – его фотография и карточка. Имя на карточке ни о чем не сказало Дейлу.

«Мисс Мод Сильвер

Частные расследования

Монтегю-Мэншнс, 16

Уэст-Лиам-стрит, Ю. З. ».

В спальне Лайл воцарилась тишина. Задвинув ящик, Дейл постоял, прислушиваясь, затем подошел к кровати. Лайл застонала и шевельнулась. Ощутив в темноте чье-то молчаливое присутствие, в первое мгновение она испугалась, но Дейл произнес ее имя, и страх уступил место радости.