Пыль грез. Том 2 - Стивен Эриксон

Дыхание смолкло.

– Но вот разводят же лошадей – и можно наблюдать, как они меняются, – ноги становятся длинней, даже и бегут они по-другому. Или выводят из степного волка охотничью собаку – это ведь происходит быстрее, чем можно подумать. А нас что, тоже кто-то вывел такими, как мы есть?

– Если и так, – прошипел Свищ, – он мог бы дать нам побольше мозгов! – С этими словами он схватил ее за руку и дернул, поднимая на ноги.

Когда они бросились прочь, она рассмеялась.

Болото у них за спиной словно взорвалось, огромные челюсти щелкнули там, где теперь было лишь пустое место, раздалось свистящее дыхание, почва содрогнулась.

Свищ даже не пытался оглядываться – он прекрасно слышал, как огромный ящер переваливается и хлещет хвостом, продираясь сквозь кусты и быстро к ним приближаясь.

Потом Синн вырвала руку.

Пятки Свища заскользили по влажной глине. Его развернуло, и он на мгновение увидел Синн, стоявшую к нему спиной, – лицом же к ящеру размером с квонскую галеру, вытянутая пасть которого была усеяна клыками с кинжал каждый. И распахивалась все шире и шире.

Огненный взрыв. Вспышка ослепила Свища, он отшатнулся, когда в него ударила плотная волна жара. Упал на колени. Хлынул дождь – нет, град – нет, куски мяса, костей и шкуры. Он заморгал, пытаясь вдохнуть, и медленно поднял голову.

Перед Синн разверзся дымящийся кратер.

Он поднялся на ноги и, пошатываясь, подошел поближе. Яма была шагов в двадцать шириной, если не больше, а глубиной в рост взрослого мужчины. На дне, постепенно заполняя ее, бурлила мутная влага. В жиже дергался обрубок хвоста.

– Что, довольна? – выдавил Свищ пересохшим ртом.

– Это все ненастоящее.

– Как по мне, так очень даже настоящее.

Она фыркнула.

– Просто воспоминания.

– Чьи?

– Может, мои, – пожала она плечами. – Может, твои. Что-то, захороненное в нас так глубоко, что мы никогда о нем и не узнали бы, не окажись здесь.

– Чушь какая-то.

Синн подняла ладони. Та, пальцы которой только что кровоточили, казалась обугленной.

– Моя кровь, – прошептала она, – пылает.

Они обогнули болото, провожаемые взглядами чешуйчатых длинношеих животных с плоскими мордами. Размером больше любого бхедерина, но глаза такие же тупые. По их спинам бегали крошечные крылатые ящерицы, выбирая клещей и блох.

За болотом местность стала подниматься вверх, пейзаж здесь оживляли деревья с бугристыми стволами и перистыми кронами, их длинные листья напоминали змей. Очевидного способа обойти этот странный лес они не обнаружили и двинулись насквозь. Под душной сенью лесного полога порхали перламутровые мотыльки размером с летучую мышь, влажная земля под ногами кишела жабами, в чью пасть поместился бы мужской кулак. Уступать дорогу они, похоже, не собирались, так что Свищ всякий раз аккуратно смотрел, куда поставить ногу, а Синн просто отвешивала жабам пинки босой ступней, хохоча при каждом хлюпающем попадании.

Уклон выровнялся, лес сделался гуще, мрак окутал их словно покрывалом.

– Зря мы это, – пробормотал Свищ.

– Что?

– Все! Дом Азата, портал – Кенеб, наверное, от беспокойства с ума сходит. Нечестно было так вот взять и уйти, никого не предупредив. Если б я только заподозрил, что нам так долго придется искать то, что мы, по-твоему, должны найти, я б, наверное, сразу отказался. – Он вгляделся в девушку. – А ведь ты, поди, с самого начала так и знала?

– Мы на тропе, сойти с нее сейчас нельзя. И потом, мне нужен союзник. Кто-то, способный защитить меня со спины.

– Чем – вот этим дурацким столовым ножиком у меня за поясом?

Она снова сделала гримасу.

– Скажи мне правду. Откуда ты такой взялся?

– Я – найденыш из Собачьей Цепи. Меня спас имперский историк Дукер. Подобрал у ворот Арэна и передал на руки Кенебу.

– И ты на самом деле все это помнишь?

– Конечно.

Ее взгляд сделался еще пристальней.

– И даже как шел с Собачьей Цепью?

Он кивнул.

– То шел, то бежал. Боялся, постоянно хотел есть и пить. Видел, как умирали люди, много людей. Я даже помню, как однажды видел самого Колтейна, хотя сейчас, когда пытаюсь вспомнить, как он выглядел, в голове у меня одни лишь вороньи перья. Ну, – добавил он, – по крайней мере, я не видел, как он умер.

– А сам ты из какого города?

– А вот этого не помню. – Он пожал плечами. – Все, что до Цепи… исчезло, будто никогда и не было.

– Вот именно.

– Что?

– Тебя, Свищ, создала Собачья Цепь. Слепила из грязи, палок и камней, а потом наполнила всем, что случилось. Героями, которые сражались, прежде чем умереть. Теми, кто потерял того, кого любил. Теми, кто умер от голода и жажды. Теми, чьи сердца разорвал ужас. Теми, кто утонул, теми, кто напоролся на стрелу или меч. Теми, кого насадили на копья. Она взяла их всех, и получилась твоя душа.

– Глупость какая. Там было множество сирот. Кто-то из нас дошел до конца, кто-то не смог, только и всего.

– И сколько тебе тогда было – три года? Четыре? Из такого возраста никто ничего не помнит. Разве что какие-то отдельные эпизоды. И только. Но ты, Свищ, помнишь Собачью Цепь – потому что ты ее порождение.

– У меня были родители. Настоящие, отец и мать!

– Но ты их не помнишь.

– Потому что они погибли еще до Цепи!

– А ты откуда знаешь?

– Оттуда, что ты сейчас ерунду какую-то говоришь!

– Свищ, я все это знаю, потому что ты такой же, как и я.

– Что? У тебя точно была настоящая семья – у тебя даже брат есть!

– Который на меня смотрит и сам не знает, кого – или что – перед собой видит. Я могу тебе рассказать, кто меня сделал. Убийца по имени Калам. Он меня обнаружил, когда я скрывалась среди кучки бандитов, делавших вид, что они – повстанцы. Оставил след у меня в душе и отправился восвояси. А потом меня сделали еще раз, добавили к первому. В И’Гхатане, где я нашла то пламя, которое теперь у меня внутри горит и не гаснет, словно мое собственное солнце. А дальше – капитан Фарадан Сорт, потому что она знала, что я знаю, что они еще живы – а я это знала, потому что пламя не гасло – горело и горело там, под городом. Я это знала – я чувствовала. – Она умолкла, тяжело дыша, а глаза у нее были дикие, как у ужаленной осой кошки.