Пыль грез. Том 2 - Стивен Эриксон

От сэнанов вестей не было. Похоже, на клан самого Бакала акриннаи напасть не успели, во всяком случае, пока. Маралу Эбу вскорости предстоит установить контроль над армией сэнанов и объявить ее своей. После чего он поведет всех на коварного Иркулласа.

Вся огромная масса воинов только и делала, что сыпала проклятьями. Им было совершенно очевидно, что Акрин уже давно планировал войну, засылая лазутчиков под видом так называемых купцов и выжидая лишь удобного момента, чтобы подло ударить в спину. Иначе как скипетру удалось в столь краткий срок собрать огромное войско? Беглецы в один голос свидетельствовали, что врагов – десятки тысяч.

Бакал разговорам не верил. Онос Т’лэнн пытался избежать именно этой войны. Неправильной. Марал Эб всюду появлялся в компании своих двух братьев, а вокруг вились самодовольные идиоты, которые лезли вон из кожи, пытаясь найти как можно более подходящие слова, чтобы порадовать нового вождя и парочку его мрачных смертоносных родственников. Эти сочиняли предлог за предлогом, чтобы направить обвинительные стрелы куда-нибудь в сторонку. Мертвый Онос Т’лэнн уже не слишком годился, хотя остатки мутной злобы в его адрес пока сохранялись – на тот случай, если потребуется вымазать дерьмом возможных соперников из числа сэнанов. Но главными виновниками теперь считались акриннаи – Иркуллас и его торговцы лошадьми, лживые и бесчестные шпионы.

К тому времени, когда армия достигнет лагеря сэнанов, она будет прямо-таки кипеть благородной яростью безвинно пострадавших.

– Пускай что хочет, то и болтает, – заметил Страл на дневном привале. – Как только, Бакал, в ложь уверует достаточное количество слушателей, она обращается в правду. Начинает сверкать, словно вечный огонь, и горе тому болвану, что рискнет в него помочиться. Разорвут на части.

Истина в уверенных речах Страла звенела чисто, словно после удара молотом о наковальню, так что отвращению оставалось лишь грызть Бакала изнутри, не находя выхода. Внутренний этот зуд сражался с болью в не до конца залеченном локте, отчего шаг сделался деревянным и неловким. Но хуже всего были сжимавшие душу Бакала железным кулаком стыд и ненависть к себе. Вот он, убийца Оноса Т’лэнна. С такой яростью нанес ему удар, что собственную руку покалечил. Глядите, друзья, – вот идет истинный Белолицый баргаст! От дружков Марала Эба он именно такое и слышал. В то время как его собственные товарищи-сэнаны уныло брели следом, ничуть не похожие на одолевших Оноса Т’лэнна победителей. И мрачно молчали, словно поплечницы во время похоронного обряда. Потому что мы тоже в ответе за его преступление. Он нас вынудил себя убить ради того, чтобы спастись самим. Но мы тем самым оказались трусами. Я – оказался трусом.

Бакал чувствовал себя стариком, а стоило взгляду случайно упасть на три широкоплечие фигуры во главе процессии, сзади напоминающие стервятников, в котел его ненависти словно бы швыряли очередной раскаленный добела камень. О да, варево вот-вот закипит – и будет бурлить в почерневшем котелке, покуда не выкипит дотла. Все так в пар и уйдет.

Зачем тебе мои баргасты, Марал Эб? Куда нам бежать, когда Иркуллас нанесет еще один сокрушительный удар? Нужно было все обдумать. И попытаться найти выход. Смогут ли он сам и его воины убедить остальной клан отринуть Марала Эба? И вместе с ним – самоубийственную войну? Бакал заскрипел зубами – он начал понимать всю тяжесть той ноши, что лежала на плечах Оноса Т’лэнна. Всю ее невозможность.

Истинная война – это война с глупостью. Как я только этого до сих пор не осознавал? Хотя ответ несложный – я ведь сам и был чуть ли не главным из всех глупцов. И однако, Онос Т’лэнн, ты встал передо мной и посмотрел мне в глаза – вручив мне то, чего я не заслуживал.

А теперь взгляни на меня. Когда передо мной Марал Эб, меня от одного его вида тошнит. От его победного румянца, наглой ухмылки, хмельного взгляда. Я ему прямо в рожу готов наблевать – и, будь у меня в кишках хоть немного жратвы, вряд ли удержался бы.

Онос Т’лэнн, ты должен был нас убить – всех воинов, что были с тобой. Перебить всех глупцов, вообще всех до единого – вместо этого ты оставил нас один на один с наследством собственной тупости. С Маралом Эбом. Ровно таким вождем, которого мы заслужили.

Он-то нас и поведет на смерть – расплатой за то, что мы тебе не верили.

Бакал скалил зубы до тех пор, пока они не высохли на ветру, словно камни под палящим солнцем. Ничего он не станет делать. Что бы там ни говорили Страл и его товарищи. Справедливость все же осуществится. Целое море справедливости, чтобы напоить жаждущую землю у них под ногами. Главное – ничего не говорить, ничего не делать.

Веди нас, Марал Эб, – ты теперь знамя той истины, что пытался донести до нас Тлен. Ты – его предупреждение, которому мы не вняли. Так что, имасский воин, ты все же будешь отмщен.

Идущий рядом с ним Страл произнес:

– Друг мой, я подобные улыбки видел у воинов, которых вот-вот убьют, – из тех храбрецов, что не боятся взглянуть смерти в лицо. Эдакое презрительное безумие, словно они сказать хотят: делай, дескать, что должно. Все равно ты меня не получишь. Плоть – да, жизнь – да, но не душу. Давай, воин, руби. Увидишь еще, кто посмеется последним, – усмехнулся и сам Страл, словно зверь рыкнул. – И ведь они правы, я эту шутку пойму лишь тогда, когда окажусь на их месте, перед лицом собственной смерти.

– Боюсь, – ответил ему Бакал, – тебе придется подождать.

Хотя уже недолго. А когда настанет то время, посмеюсь и я, уж больно хороша шутка.

Место во главе колонны клана Гадра принадлежало Столмену, однако сейчас впереди шагала его жена. Именно к Секаре Злобной обращались с докладами разведчики на всем протяжении долгого марша к лагерю сэнанов. До него уже оставалось не более полулиги.

Муж с хмурой гримасой на физиономии ковылял в трех шагах позади нее. Такое выражение лица не имело ничего общего с яростью от нанесенного оскорбления. Его гнев – вернее, жалкое замешательство не слишком умной личности – подпитывался непониманием и страхом. Все происходило слишком стремительно. А в важные подробности его никто не посвящал. Происходящее было неясным и потому страшило. Что ж, ему есть чего бояться. Секара начала осознавать, что пользы от него скоро уже не останется, – нет, в том, чтобы править посредством мужа, если подобная возможность образуется после неизбежной схватки за власть, есть свои преимущества, но для этого муж должен как минимум осознавать свою сугубо представительскую роль. Если в ней вообще возникнет потребность – в прошлом женщины не раз и не два занимали место вождя. Хотя следует признать, что это неизменно были женщины-воины, имевшие за плечами не одну успешную кампанию.