Зона: перезагрузка. Хозяин Топи - Дмитрий Лазарев

С этими словами я шагнул вперед и действительно ощутил под ногой твердь. Обернулся на Волчару. Он смотрел на меня, а в глазах его плескался коктейль из страха, недоверия и растерянности.

– С вами рехнешься, вашу бабушку! – наконец заключил Волчара. – Супермены хреновы! А почему это только вы? – в голосе его на пару секунд проскочили нотки почти детской обиды. – А я что, рылом не вышел? А остальные?

– Да не знаем мы, Волчара, – устало сказал Шахматист. – Это лотерея какая-то безумная. Может, в генетике дело, может, еще в чем-то… Может, мы просто оказались в нужном месте в нужное время. Почему в Краснотайгинске сувайворами стали только Катаев со товарищи? Ну, вот и я без понятия. У нас с Дроном появились эти способности, стало быть, надо их использовать на полную катушку, если мы жить хотим, конечно.

– Дурдом! – Волчара закатил глаза. – Ну ладно, допустим, все так и есть. Делать-то что? Тропа тропой, но аномалия… Вашу бабушку, это, по-моему, перебор, а, Дрон?

Ага, Волчара признал меня авторитетом. Лестно-то как, черти полосатые! Прямо гордиться можно начинать. Да только он мне вопрос задал, а ответа на него у меня не было. Если честно, поначалу от предложения Шахматиста у меня тоже душа в пятки рухнула и дыхание перехватило. А еще слово «безумие» в голове закрутилось. Но это поначалу. А сейчас… Может, и не безумие. Своя логика в словах Шахматиста была. Не железобетонная, конечно, с натяжками, но все же… Да, сувайворству нашему несколько часов от роду. Опыта практически нет, способности только зарождаются. Тропа-то у нас получалась, но пространственная аномалия – штука совсем из другой лиги. И среда тут, как ни крути, враждебная. Блондинистый Измененный аномалию открыл, ну так ведь он тут свой. С чего бы Топи своему мешать? А мы – чужаки, которых эта самая Топь усердно прикончить пытается. Заманчиво, конечно, отсюда сразу на выход скакнуть мимо всех опасностей, но исподволь закрадывается мысль, что не может быть все так просто: раз-раз – и в дамки. А с другой стороны, не попробуешь – не узнаешь. Да и что мы теряем, в конце-то концов? Ну, в худшем случае не выйдет ничего – обидно, досадно, но ладно. Прежний-то план у нас в запасе останется – пойдем к этим чертовым апэбээровцам.

Вот только… и следующая мысль проморозила меня с головы до ног. Неправильно я оценил худший случай. Худший – это когда получится, но не совсем то. Дефективная аномалия, созданная сувайворами-самоучками, – куда как более погано, чем вообще никакой. Кто знает, что она с нами сделает? Шагнем в нее – и выпадем где-нибудь по частям или угодим прямо в сердце Топи, где доблестно утонем. Или…

– Дрон, ты чего застыл? – напомнил о себе Волчара.

– Давай уже, командир, решайся! – Шахматист разве что не подпрыгивал от нетерпения. – Апэбээровцы останутся как запасной вариант. Ты только подумай: если получится – мы же прямо на выход попадем!

– Ага, твою бабушку! – буркнул Волчара. – Или в пасть какой-нибудь годзилле вроде той, из торгового центра. Все бы вам по аномалиям скакать! Это ж лотерея, как вы не понимаете! В прошлый раз проскочили, но это не значит, что и сейчас так же получится! Да и как проскочили? ! Нас раскидало, помните? Если б не это, может, все до сих пор живы были бы – и Галл, и Викинг, и Блонди!

– Или все мертвы, – глухо возразил Шахматист.

Волчара дернулся, словно от пощечины.

– Ты не знаешь этого!

– Вот именно. И ты не знаешь. Зона – чужая земля, Волчара. Враждебная земля. Каждый шаг по ней – риск, каждый лишний час здесь – шанс сдохнуть. А еще РПД. Сколько мы уже тут бродим? Скоро сутки. Пси-блокираторы, между прочим, не вечные. Апэбээровцы, может, и таскают с собой по четыре комплекта, а у нас всего два. А пси-давление – не единственный вредный фактор. Топать на выход пешком – значит нарываться на тяжкие последствия. Стало быть, если можно срезать…

– То надо срезать! – вмешался я, понимая, что Волчара сейчас начнет спорить, просто из принципа.

Я видел, как он открыл рот, набирая воздуха в грудь. Видел упрямый блеск в его глазах. Эти двое мало когда могли договориться. Потому что Волчара за надежность, он не доверяет аномалиям. А Шахматист… Он крепко уверовал в наши новообретенные способности. Возможно, слишком крепко. Но в его словах была немалая сермяга. Черти полосатые, да я не меньше Волчары опасался лезть в аномалию, которая тут возникнет, если у нас получится. Но Шахматист прав в одном: Топь хочет нас угробить, и чем дольше мы здесь находимся, тем больше шансов, что у нее это таки получится.

– Дрон… – начал было Волчара.

– Нет, хватит! Мы попробуем. Пойми, мы с Шахматистом, с нашей свежеиспеченной стойкостью, если что, продержимся дольше. Вся эта местная дрянь тебя же первого свалит. А я не хочу больше никого терять. Мы выберемся отсюда. Все выберемся. Если у нас получится создать аномалию, шагнем в нее вместе. Тебя тут не оставим, хоть ты и против. Потому что один ты отсюда не выйдешь. Теперь уже не выйдешь… Молчи, не возражай, черти полосатые! – повысил я голос. – Просто для тебя Топь – это Топь. Это мы можем сделать так, чтобы появилась тропа. Ты – нет. Если мы уйдем в аномалию, а ты останешься, ты – покойник, ясно? А мы уйдем.

– Вашу бабушку! – в отчаянии выдохнул Волчара.

* * *

Страх куда-то ушел. Вернее, ушел не совсем, остался зудеть где-то на периферии сознания, как пищащий ночью в комнате комар. Но его можно игнорировать. И я так и делал. Страх – это в том числе и сомнения. А тем, кто меняет реальность, сомнения противопоказаны. Нам нельзя сомневаться. Абсолютная и безусловная вера в то, что у нас получится, – вот наше главное оружие.

Мы с Шахматистом четко договорились о том, что будем представлять: где именно возникнет аномалия, куда она приведет, как скоро закроется. Тут как в показаниях при аресте: врать надо одинаково. Тогда у нас хороший шанс на успех. Волчара, к счастью, заткнулся и не мешал нам. Я видел, что он до сих пор против. Ну и ладно, зато потом, когда мы выберемся живыми, спасибо скажет. Нет, простого спасибо мало. Бутылку коньяка поставит. Каждому.