Спрятаться не поможет - Марина Серова

К нашему столику подошла официантка и спросила, определились ли мы с заказом. Елена вопросительно посмотрела на меня, я же знала ассортимент блюд заведения почти наизусть. Улыбнувшись официантке, я проговорила:

– Двойной эспрессо и яблочный штрудель с корицей и изюмом.

Несмотря на то, что недавно я плотно позавтракала, пустой кофе мне пить не хотелось. К тому же десерты в кафе были выше всяких похвал, и я не удержалась от соблазна побаловать себя чем-нибудь изысканным и калорийным. Елена немного поколебалась, потом сказала:

– Мне то же самое.

Официантка кивнула, записала наш заказ и с дежурной улыбкой удалилась. Я выжидающе посмотрела на Елену. Та ответила мне растерянным взглядом – я видела, что она колеблется. То ли женщина не знала, с чего начинать, то ли сомневалась в том, что я смогу ей помочь. Играть в молчанку мне не хотелось, поэтому я проговорила:

– Не выслушав суть вашей проблемы, я не смогу начать свою работу. Что у вас произошло?

– Дело в том, что… – она остановилась, подыскивая нужные слова, затем сделала над собой усилие и быстро произнесла: – Проблема не во мне, точнее, не со мной, а с моей дочерью. С Кирой. С ней творится какая-то чертовщина, и я не могу понять, что происходит. У меня дурные предчувствия, но я совершенно не знаю, как ей помочь. Она ничего мне не рассказывает, и это хуже всего. Но одно я знаю наверняка: у нее серьезные проблемы.

– А что случилось? Почему вы так думаете? – задала я наводящий вопрос.

– Да она совсем другая стала! – воскликнула Белоусова. – Я вообще не узнаю свою дочь! Знаете, раньше она ведь была прилежной девочкой, в школе училась на одни пятерки, уроки никогда не прогуливала. Школу окончила с серебряной медалью, и в училище художественное без труда поступила. Она с детства рисовать любила, и я сразу поняла, что у Киры – талант и нужно его развивать. Понимаю, профессия художника – не слишком прибыльная, особых денег там не заработаешь. Но ведь заниматься нелюбимым делом всю жизнь тоже невозможно! Я когда Киру родила, на двух работах пахала, еле концы с концами сводила. К счастью, мама моя, бабушка Киры, помогала мне с дочкой, сидела с ней, когда я на работе была. Так не знаю, как бы я выкручивалась…

– А отец вашей дочери? – спросила я. – Он что, не работал?

– Отец! – с горечью хмыкнула Елена. – Да этот гад бросил меня, когда только узнал, что я беременна. Получилось так, что мы встречались с ним где-то полгода – я тогда в институте училась, он старше меня на два года был. Я думала, что это – любовь, на крыльях летала… Когда узнала, что беременна, на радостях ему сообщила, а он мне так и заявил – «между нами все кончено, у меня другая». Потом только я узнала, что мой благоверный был бабником, параллельно со мной еще с другой девчонкой встречался. Ни одной юбки не пропускал. А я дурочка наивная была, мне всего девятнадцать лет было. Он первым моим стал, а я тогда думала, что первая любовь – это на всю жизнь. Ну что говорить – в молодости все глупые, все ошибки совершают.

Кажется, мою собеседницу, что называется, «понесло». Не уверена, что ее проблема связана с отцом ее дочери. Впрочем, дамам это свойственно – на нервной почве высказываться незнакомым людям.

– Признаться, я подумывала об аборте, но очень боялась, – продолжала Елена. – С одной стороны, понимала, что моя учеба из-за беременности сильно пострадает, да и воспитывать ребенка одной сложно. К тому же семья у меня бедная была, мама инженером работала, но получала немного. Я – без работы, и что делать, не знала. Хорошо еще, мама меня отговорила от аборта. Сказала, что будет мне помогать и вдвоем мы сможем ребенка вырастить. Я до сих пор благодарна ей, что она настояла на том, чтоб я рожала. Замуж я так и не вышла, и дочка стала моей радостью, я люблю ее безумно. Только благодаря Кире я пережила смерть мамы, иначе не знаю, что со мной стало бы… Благо Кира росла послушной, скромной девочкой, не требовала от меня дорогих игрушек и вещей, училась, в свободное время рисовала да книжки читала. Я и отдала ее в художественную школу. Зарплаты еле хватало, мы покупали самые дешевые продукты, но моя мама хорошо готовила и всегда могла приготовить вкусные блюда. Пусть даже мясо и было только по праздникам… Мама умерла, когда Кире десять лет исполнилось. Мы с дочкой сильно переживали утрату, но как говорится, время хоть и не лечит, но немного подсушивает раны. Кира окончила художественную школу на одни пятерки, спустя год получила аттестат о школьном образовании и серебряную медаль. К тому времени мои дела пошли в гору – я смогла устроиться на хорошую работу, стала получать больше денег. Правда, времени свободного у меня не прибавилось – иногда приходится задерживаться в офисе допоздна, доделывать проекты, но радует то, что теперь я в состоянии обеспечить себе и дочери нормальную жизнь. Знаете, считать копейки не слишком приятно, я устала выискивать в магазинах продукты подешевле да экономить на всем подряд. К тому времени, как дочь перешла в старшие классы, я смогла нанимать ей репетиторов, а платье для выпускного купила то, которое понравилось Кире. Может, поэтому я полностью поддержала дочь, когда та сказала, что хочет поступать в Тарасовское художественное училище. Хоть профессия художника малоприбыльная – все зависит от удачи, сможет ли живописец продавать свои картины или нет, – но учиться там дорого. Постоянно требуются художественные материалы, а стоят они недешево. Но талант надо развивать, и думаю, Кира сделала правильный выбор. По крайней мере, она занимается своим любимым занятием, в первом семестре она получила только одну четверку. Это считается очень хорошим результатом, дочка рассказывала, что учиться на «отлично» очень сложно, нужно очень много сил, терпения и труда. Ну и талант тоже необходим, хотя на одном таланте далеко не уедешь. Если постоянно не оттачивать свое мастерство, любой талант можно загубить…

Подошла официантка с нашим заказом. Елена замолчала, а девушка поставила на столик две чашки кофе и блюдца с яблочным штруделем. Пожелала нам приятного аппетита и удалилась. Я отпила глоток крепкого черного кофе, Елена к своей чашке так и не прикоснулась. Она словно не замечала ничего вокруг – во время своего рассказа смотрела не на меня, а в одну точку, словно так ей было проще говорить. Я протерла бумажной салфеткой губы и заметила: