Война за пряности - Вольфганг Акунов

Темой повседневных обсуждений была навигационная наука. Корабль в полной оснастке, готовый отплыть на всех парусах в открытое море, привлекал внимание молодежи не меньше, чем сегодня – ракета, готовая к старту, новый «смартфон» или гоночный автомобиль.

Лиссабон превратился в настоящий центр паломничества и пункт притяжения, христианскую Мекку для всех, кто интересовался изучением географии и науки мореплавания. Он уподобился открытому окну, выходившему на мир. Мир, становившийся все больше с каждым днем. В Лиссабоне встречались люди со всех концов света – мореходы, ученые, торговцы, искатели приключений и пленные «дикари» из-за моря. Каждый год возвращавшийся оттуда флот привозил все новые диковинки. Потрепанные бурями, едва державшиеся на плаву, с изорванными парусами, корабли устало приставали к причалам лиссабонской гавани. Сходившие на берег тощие, загорелые до черноты «морские волки», насквозь просоленные океаном, повергали собиравшихся послушать их любопытных «сухопутных крыс» невероятными историями о приключениях в неведомых морях или на выжженных солнцем или утопавших в зелени, кишащих хищниками, гадами и людоедами далеких островах.

В этой насыщенной каждодневным ожиданием все новых, все более невероятных чудес и открытий, атмосфере рос и мужал юный Афонсу Албукерки. Подобно подавляющему большинству младших сыновей знатных дворянских семейств, он посвятил себя военному ремеслу, и долгие годы нес ратную службу в Арсиле [22 - После того, как португальцы, овладев в 1415 году Сеутой (по-арабски – Себтой) и разбив войска берберов-мусульман, надолго закрепились на марокканском побережье, они в 1471 году взяли приступом богатый, сильно укрепленный город североафриканских мавров Асилу (который называли Арсилой). Следует подчеркнуть, что завоевание Сеуты португальцами, венцом которого стало посвящение сыновей короля Жуана I в рыцари, мыслилось как первый шаг к созданию единого христианского королевства, способного победоносно завершить многовековой религиозно-политический конфликт с миром Ислама, выполнив, таким образом, завет «бедных соратников Христа и Храма Соломонова». ], чей гарнизон постоянно сражался с тамошними маврами, не оставлявшими попыток силой оружия вернуть себе утраченную крепость. Вероятнее всего, Афонсу принял участие и в нескольких секретных морских экспедициях, целью которых было исследование богатств земель, расположенных в зоне португальского влияния [23 - По Тордесильясскому договору 1494 года объединенные личной униией Кастилия и Арагон (фактически уже слившиеся в Испанию) и Португалия, с санкции папского престола, поделили между собой уже открытый и еще не открытый Новый Свет. Демаркационная линия проходила с севера на юг в трехстах семидесяти лигах (испанских милях) западнее островов Азорского архипелага и Зеленого Мыса (порт. Кабу Верди); все уже открытые и еще не открытые земли западнее этой разграничительной линии, считались принадлежащими личной унии Кастилии и Арагона, все земли, расположенные восточнее – Португалии. ], ибо впоследствии он проявил себя как испытанный, опытный моряк (а такой опыт на суше приобрести невозможно).

Этот довольно продолжительный, хотя и относительно незаметный (во всяком случае, для внешнего мира) период жизни молодого Албукерки закончился в 1503 году, через четыре года после триумфального возвращения Вашку да Гамы из-за моря [24 - В ходе своего первого плавания, продолжавшегося с 1497 по 1499 год, Вашку да Гама обогнул Африку и проложил морской путь в Индию. ]. В тот год король дом Мануэл вручил двум двоюродным братьям из рода Албукерки – Афонсу и Франсишку – командование «перечным флотом», направлявшимся в Индию.

Афонсу Албукерки, успевший, ко времени нового назначения, уже разменять пятый десяток, отличался яркой, импозантной и запоминающейся внешностью. Судя по сохранившимся портретам и описанием современников, он был тощим, как жердь, с орлиным носом и густой бородой, в которой уже пробивалась седина. В его груди ветерана североафриканских кампаний билось мужественное сердце, душу переполняла энергия тайфуна или смерча. Дом Афонсу, закаленный испытаниями нелегкой воинской службы, не боялся ни опасности ни ответственности. Он был способен управлять кораблем, командовать военным флотом в морском сражении, вести к победам сухопутные войска, штурмовать и строить крепости, управлять завоеванными землями. И при этом всецело отдавал себе отчет в своих незаурядных способностях.

«Вы можете отдать мне в подчинение двенадцать королевств» – писал он впоследствии королю дому Мануэлу – «и я буду управлять ими мудро и хорошо. Не в силу моих особых дарований, но лишь потому, что я достаточно стар, чтобы принимать верные решения». Он действительно вовсе не считал себя выдающейся личностью, превосходящей всех своих современников и соплеменников. Что, впрочем, не мешало ему почитать многих из этих современников и соплеменников глупцами.

Албукерки был добрым и преданным другом. По отношению к врагам он мог проявлять гнев и резкость, но был неизменно чужд злопамятства и мстительности. Вплоть до последних дней своего земного существования дом Афонсу не переставал дивиться злопамятным людям, с непонятным ему наслаждением растравливавшим в себе старые душевные раны, нанесенные им в ходе ссор и споров с Албукерки, который сам эти споры и ссоры давно позабыл…

Возможно, у него было больше врагов, чем друзей. Он отнюдь не был склонен к столь характерной для португальских военачальников и флотоводцев драчливости, однако обладал горячим темпераментом, острым языком, склонностью к сарказму. А также, очевидно, двумя не способствующими карьерному росту свойствами характера, а именно:

1) свойством вызывать в сослуживцах зависть («что ему, больше всех надо? »)

и

2) свойством приводить в смущение и замешательство начальство (нарушая в сознании последнего привычную схему: «Я – начальник, ты – дурак…»).

Будучи убежденным сторонником строжайшей дисциплины, он ни разу не был замечен в непослушании кому-либо из своих начальников, в невыполнении отданного ему кем-либо из начальников приказа… И, тем не менее, начальники, видимо, почему-то всегда подозревали, что он способен на непослушание. Для своих подчиненных (одни из которых его боготворили, а другие – ненавидели) он всегда был справедливым начальником, требовавшим от них, однако, слепого и безоговорочного послушания. Он мог простить личное оскорбление, забыть дерзость и даже самую наглую выходку. А вот непослушание, неподчинение приказу дом Афонсу не прощал принципиально, никому и никогда.

Как истинный сын своего «века-волкодава», полного противоречий, Албукерки сочетал в себе грубость и жестокость с неподдельной, искренней добросердечностью. Современники не уставали восхвалять творимые им дела милосердия, его благотворительность, заботу об убогих и больных. Однако тот же самый человек, всегда чуткий к страданиям ближнего, без малейших угрызений совести и колебаний отдавал приказы о поголовном истреблении населения целых сел и городов.

Полученное им образование ограничивалось, как и у большинства аристократов его поколения, свободным владением латынью и основательным знанием Священного Писания, которое Афонсу постоянно цитировал (одно предполагало другое, ибо католическая Библия существовала в то время лишь в латинском переводе блаженного Иеронима Стридонского). Учтивый и любезный с дамами (сказалось придворное воспитание), Албукерки был красноречивым оратором, интересным собеседником, свободно писал на латинском и на португальском языке (его сохранившиеся письма свидетельствуют о хорошем литературном стиле). Но, кроме писем, Албукерки ничего не написал. Его жизнь была слишком переполнена другими, более насущными и важными, делами, не оставляя ему времени для литературного творчества (в отличие он других героев эпохи Великих Географических Открытий, вроде «португальского Гомера» – автора «Лузиад» Луиша Ваш ди Камойнша, Уолтера Рейли или Филиппа Сидни).