Не надо стесняться - Александр Горбачев

Все эти «сосем за копейки» потом были просто повторением нашей акции. [20 - Имеются в виду появившиеся в Москве в начале 2000-х билборды с рекламой супермаркета «Эльдорадо», на которых был изображен пылесос и написан слоган «Сосем за копейки». ] Многие интеллектуалы пренебрежительно относились к группе «На-На». Они просто не понимали, что я провоцирую их глупость и тупость. Я их обувал. Если бы они копнули глубже, наверняка бы поняли, что стоит за этим проектом. Знаете, какое чувство главное в российском сознании? Зависть. Русская журналистика устроена так – она строит пьедестал из говна и потом на него поднимается. Не очень-то основательный фундамент для возвышения, но им кажется, что, если удалось залить Киркорова или Пугачеву дерьмом, это успех. Все это свора оголтелых придурков. Человека два или три из них, может быть, разбираются в музыке. Зато в чем была Ксюша [Собчак], трахнул ее этот хахаль или это смонтированный трах, вот в этом они понимают хорошо.

Сейчас многим кажется, что в 1990-е поп-музыка была куда разнообразнее.

Конечно. Была конкуренция. Лейблы искали оригинальных артистов и сражались за них. Начиналось все с советской песни, и вдруг появились все эти «Кар-Мэны», «Мумий Тролли», Земфиры, «Технологии», Шуры, «Хуй забей». Радикальный музыкальный язык. Да та же [Вика] Цыганова, шансон. Дошло до того, что к 1997 году лейблы стали платить огромные по российским меркам деньги за альбомы. Мы за «Прикинь, да» получили 450 000 долларов. Немыслимо!

Обычно такие истории заканчиваются фразой «А потом грянул кризис».

Дефолт подкосил всех. Компания «Союз», лидирующая в этом бизнесе, перестала существовать. [21 - На самом деле компания «Союз» существует и сейчас. ] Сдохли все лейблы. А дальше появился первый бесплатный файлообменник – Napster, который обвалил всю музыкальную индустрию, во всем мире. Некоторые устраивали бойкоты. Сумасшедшие! Это все равно что пытаться остановить изобретение колеса или огня. Все минуло.

Вы с группой тогда уже делали карьеру в Америке?

Да. Нами занимался [популярный продюсер и телеведущий] Дик Кларк. Ни один американец, которому исполнилось хотя бы два года, не представляет себе Америку без Дика Кларка. Это человек, который отсчитывает последние десять секунд Нового года. Это человек, с которого началась музыкальная индустрия современная. С которого начался рок-н-ролл. Мне тогда говорили: «Если вами занимается Дик Кларк, вам даже петь не нужно! »

А он серьезно прямо вами занимался?

Он сказал: «Я хочу сделать последнюю революцию в своей жизни. Я хочу продвинуть на американский рынок русскую группу». Он ходил постоянно к нам на репетиции. И все не мог научить ребят петь слово beautiful. Как-то не так у них получалось. Я языка не знаю, зато у меня есть слух. Я говорю: «Вы понимаете, он думает, что он произносит букву “т”, а на самом деле произносит букву “р”. Обманите его! Не говорите “бьютифул”, скажите “бьюрефал”». Они так и произнесли. Он так обрадовался: «Вот! Что он вам сказал? Я 15 минут бился – не мог вас заставить! » Короче, мы были в шоколаде. Пять компаний готовы были подписать с нами контракт. И тут хоп – и музыкальная индустрия полностью рухнула. Никто не хотел записывать альбомы. Мы там еще потыркались и поехали домой.

Вы понимали, что былой популярности уже не вернуть?

Мы понимали, что у нас больше нет того будущего, в котором мы жили. Я в этот проект вложил все свои деньги. У них было 19 педагогов. Один час занятий стоил 2000 долларов. Каждый день 14 часов занятий. Я туда вложил все, что у меня было, и я был на сто процентов уверен, что мы победили. Когда мы возвращались в Москву, был еще один шанс…

Вы собирались лететь в космос.

Проект был очень простой: кто-то из наших ребят должен был полететь в космос и записать там гимн планеты, выйти на связь с Землей, чтобы все главные мировые звезды вместе с ним спели по одной строчке. Финансировал проект Фредди Хайнекен, тот самый, который пивной магнат. Так вот – неожиданно он взял и умер. Это случилось через несколько месяцев после того, как мы несолоно хлебавши вернулись из Штатов. А космическая отрасль в России была уничтожена. Там крутилась куча аферистов! Чтобы найти другого инвестора, мне нужно было, чтобы Путин встретился со мной и сказал: «Ребята, счастливого пути. Я вас поздравляю, летите! » И это было бы гарантом. Но я не смог добиться этой встречи. Потом проходимец Лу Перлман сообщил, что его группа ’N Sync летит в космос первая. Этот кретин никуда не полетел. Но право первой ночи было украдено.

Говорили, что вы еще активно на китайский рынок пробивались.

Пробивались, но ничего не получилось. Это уже наши проблемы внутренние, административного управления группы. У меня был депресняк тяжелый после этого космоса. Пару лет было только одно желание: покончить с собой. Я лечился постоянно: психиатры, психоаналитики. Ведь ты уже видел цель, к которой шел всю жизнь: стать мировой звездой. Она в руках у тебя уже, эта цель! Ведь если бы эти грандиозные планы осуществились, я бы стал круче Брежнева, Сталина. Я бы стал легендой на века. Первый в истории гимн планеты, записанный из космоса! Он будет первый до тех пор, пока будет существовать человечество. И это рухнуло. И наша возможность выбраться в Америку. Все рухнуло в один день. Абсолютно не было никакого смысла жить. Но я выбрался.

«На-На» для вас теперь – пройденный этап?

Ну как – пройденный этап? Это для меня как левая или правая рука. Это мое. Рука может онеметь. Значит, нужно лечить, чтобы двигалась. «На-На» для меня – это часть тела.

    Интервью: Елена Ванина (2011)

1993

Анжелика Варум

Городок

Анжелика Варум (вообще, ее зовут Мария, но сценический псевдоним решили сделать более благородным) – возможно, самая лиричная поп-певица 1990-х. На большой сцене она оказалась благодаря отцу – украинскому композитору, который руководил группой Валерия Леонтьева и аранжировал песни Пугачевой, – и поначалу репертуар певицы довольно сильно шатало: не так просто уложить в голове, что «Человек-свисток» и «Городок» спеты одним человеком в одно время. В творческой биографии Варум были и софисти-поп («Художник, что рисует дождь»), и рейв («Зимняя вишня»), и взрослый рок («Другая женщина»), и благородная эстрада («Февраль» и другие песни эпохи Леонида Агутина), но как бы ни звучали ее песни, сама она сохраняла мгновенно узнаваемую манеру – вкрадчивую, деликатную и всегда как будто отрешенную. В лучших вещах Варум всегда есть некая тайна, потому что, не отказываясь от чувствительности, Анжелика поет так, словно находится где-то не здесь.

Возвышенно-трагический «Городок» – один из таких номеров и песня странной судьбы, которая благодаря одноименной юмористической телепередаче оказалась одним из символов эпохи. Впрочем, вполне заслуженно: избегая надрыва в духе ранней Булановой, «Городок» очень изящно переводит в звук ощущение потерянности, бесприютности, тоску по (хотя бы внешнему) равенству и братству – и тогда, и сейчас эта песня звучит как скорбное прощание не только с детством, но и со страной, которой не стало.

Кирилл Крастошевский

автор текста

В конце 1980-х я писал мюзикл для театра «Современник» с композитором Максимом Дунаевским. Ему принадлежала одна-единственная коммерческая студия, которая тогда была в Москве, – Gala. Я до этого не работал в поп-музыке, но в этой студии познакомился с множеством людей. Юра Варум там работал аранжировщиком: он услышал мои стихи, написанные для мюзикла, и предложил сотрудничать.

Я тогда был нарасхват – писал группам «Технология», Богдану Титомиру, Ларисе Долиной, Валерию Леонтьеву. Я был дипломированным поэтом, но стихи порой отличаются от текстов песен. К сожалению, многие мои стихи не годились для поп-музыки, а ребята-композиторы из этой тусовки меня научили правильно писать шлягеры. В песенных текстах не должно быть перегрузки, в них присутствует своеобразная ритмика. В русском языке огромное количество непоющихся слов, которые не стоит использовать в песнях. Написание шлягера – это большая наука.