Тайна церковной мыши - Анна Данилова

Желтое платье она узнала сразу. Какая же высокая эта девица, и ноги длинные, худые. А ведь на ногах белые летние мокасины, без каблуков, разумеется. А что будет, если девица наденет обувь на каблуке? Каланча, одним словом.

Волосы рыжеватые, вьющиеся, глаза темно-синие (линзы? ), губы крупные, полные. И аккуратный маленький нос. Ее можно было бы даже назвать симпатичной, если бы не ошибка в пропорциях лица. Кажется, оно слишком вытянуто, да и скулы слишком высокие.

Таня подошла к ней.

– Вы Кречетова? – спросила она на всякий случай, хотя и так понимала, что перед ней та самая девица из кабриолета.

– Да, это я.

Девушка, вопреки ожиданиям Тани, казалась кроткой и вежливой. Вряд ли она в жизни такая, подумала она, скорее всего, просто испугалась.

До Тани до самой только что начал доходить весь трагизм того положения, в котором могла бы оказаться Кречетова, если бы дело обстояло на самом деле так, как Таня это ей и представила. Девица не могла не предполагать, что сбила женщину насмерть. А это – тюрьма!

– Отойдем? – Кречетова мотнула головой в сторону освободившейся скамейки.

Они сели. И, не глядя на Таню, «мажорка» спросила:

– Вы что, на самом деле были там? .. Сегодня?

– Вот. – Таня достала телефон и открыла на заранее приготовленной странице видео желтого кабриолета. – Узнаете вашу машину? Местность? А вот и потерпевшая…

И она практически сунула ей в лицо свой телефон, на экране которого крупным планом была изображена бомжиха с окровавленными волосами.

– Уберите это… бр-р-р… Скажите, она жива?

– Не думаю… Я вызвала «Скорую», и ее увезли. Что с ней стало потом – не знаю. Но могу узнать.

Никогда еще она так отчаянно не лгала! Это же надо! А ведь она и не собиралась говорить о том, что стало с бомжихой. Да она вообще не представляла себе, как пойдет разговор. Подумала, что если подготовится, составит план разговора, то все сразу пойдет не так. Решила действовать по обстоятельствам. Хотя могла бы и догадаться, что самый первый вопрос, который ей зададут, это: жива ли женщина?

Таня вспомнила, как резво поднялась старушенция, отряхнулась и заторопилась на свой автобус.

– Она хотя бы в сознании была?

– Так у нее ж голова была разбита! Думаю, она при смерти была. Худая такая, маленькая, в ней и без этого случая жизни, наверное, не было.

– Хорошо. Насколько я понимаю, вы хотите денег за свое молчание, так?

– Да, – просипела Таня, вдруг понимая, что не успела толком обезопасить себя. Если ее сейчас записывают (а она ведь открыто шантажирует! ), то она пропала. И что это она сядет в тюрьму, а не Кречетова.

– Сколько?

Таня прикидывала, готовясь именно к этому моменту разговора. Тысяча евро – это около девяносто тысяч рублей. Скажу просто: сто тысяч рублей. Решила округлить сумму.

– Сто, – сказала она, чувствуя, как к голове приливает кровь. Возможно, подумала она, у меня и уши стали красные. И щеки.

– Хорошо, – сказала девица с видом человека, у которого от сердца отлегло. – А как быть, если вы не выполните условие нашего договора и станете шантажировать меня и дальше?

– Ну уж нет… Я не такой человек.

– А мне откуда знать, какой вы человек? Я вижу вас впервые.

– Но вы же не хотите променять свою красивую жизнь на тюремную камеру?

Она хмыкнула, покачав головой.

– О чем и речь! – осмелела Таня. – Я буду молчать, а на те деньги, что я от вас получу, просто решу какие-то свои небольшие проблемы. В частности – закрою кредиты и буду спать спокойно.

Ну зачем она это сказала? Зачем так унизилась, признаваясь в своем безденежье? Могла, к примеру, сказать, что отправится отдохнуть или… Хотя разве можно нормально отдохнуть за сто тысяч рублей в престижном месте, на тех же Мальдивах, где расслабляются богачи?

– Хорошо, я поняла, – словно очнулась Ирина и как-то оживилась, засуетилась, достала из лимонно-белого рюкзачка бумажную салфетку и принялась промокать влажный лоб. Короче, она нервничала.

– Так, наличных денег таких у меня нет, это ясно. А у вас есть банковский валютный счет, куда бы я могла перевести деньги?

Валютный? Конечно, никакого валютного счета у Тани не было, да и быть не могло!

– Может, лучше наличными? Я бы подождала.

Она не разговаривала с этой богатой стервой, а блеяла. Вот это «я бы подождала» – это как расписаться в собственной слабости и неуверенности. Может, ну ее, эту Кречетову с ее деньгами? Бабка-то жива, отряхнулась и пошла. К тому же настоящего доказательства того, что Ирина сбила ее, у Тани не было. Просто видео ее машины с четко просматриваемыми номерами практически на месте преступления да короткое страшненькое видео полутрупа потерпевшей с раной на разбитой голове. А что, если Ирина придет в себя, посоветуется, скажем, со своим адвокатом и тот скажет, что эта история – самый настоящий развод! Что ее, Таню, нужно послать куда подальше, а то и вовсе написать на нее заявление…

Мысли понеслись в сторону тюремного кошмара, Таня на какое-то время впала в оцепенение, понимая, что прямо сейчас она должна принять правильное решение – бежать ли отсюда, так сказать, уносить ноги, пока не поздно, или уже идти до конца.

И тут вдруг до нее с большим опозданием дошло, почему Кречетова спросила ее про валютный счет. Валютный. Само это слово отливало золотом и мерцало разноцветьем европейских или американских банкнот. А что, если она решила, будто бы Таня просит у нее не сто тысяч российских рублей, а сто тысяч евро, предположим?

– Тебе в долларах или евро? – словно услышав ее мысли, спросила Ирина деловым тоном.

– В евро. – Таня поняла, что все нужно решать прямо сейчас и окончательно. Что другого случая просто не будет. Но когда речь пошла конкретно о деньгах, она еще не верила в то, что их получит.

– Понятное дело. Ладно, поехали ко мне домой. Мне выпить надо. Понимаю, что влипла, что виновата… Но не могла я тогда вызвать полицию. Если бы вызвала, все – пиши пропало. Посадили бы сразу. А оно мне надо? У меня и без того врагов полно. Ну ты чего сидишь-то? Поехали, говорю! Сейчас выпью, приду в себя, а то вся на нервах, позвоню в банк и закажу наличные на завтра. Тебя устроит? Хотя постой… Сколько, ты говоришь? Сто тысяч евро? А если будет чуть поменьше? Я не пересчитывала, но после того, как я расплатилась со всеми этими домработницами, кухарками и садовниками, думаю, там должно остаться еще прилично. Вот поедем сейчас и посмотрим.