Кошкин стол - Майкл Ондатже

Как и мне, Кассию для зачисления в английскую школу пришлось сдать в Святом Фоме какой-то сюрреалистический экзамен, который принимал сам директор. Нужно было ответить на несколько арифметических вопросов, причем во всех фигурировали фунты и шиллинги, притом что мы были знакомы только с рупиями и центами. Были также вопросы на общую эрудицию: сколько человек входит в состав оксфордской гребной команды и кто живет в доме под названием «Дав-Коттедж». Помимо прочего, нас попросили назвать имена трех членов палаты лордов. Кроме нас с Кассием, в гостиной у директора в тот субботний день никого не было, и Кассий подсказал мне неверный ответ на вопрос: «Как называется собака женского пола? » Он шепнул: «Кошка», я так и написал. Собственно, тогда он впервые в жизни со мной заговорил, да и то сказал неправду. До того я знал только о его подвигах. Все мы, младшеклассники, знали, что в колледже Святого Фомы он признан «неисправимым». Представляю, как кривились учителя, узнав, что он будет представлять их школу за границей.

В Кассие постоянно проявлялась смесь упрямства и доброты. О родителях своих он никогда не упоминал, а если уж приходилось – обязательно подчеркивал, что он не такой, как они. Собственно, во время путешествия мы мало интересовались прошлым друг друга. Рамадин время от времени упоминал разные советы, которые родители давали ему относительно здоровья. Что касается меня, друзья знали лишь, что в первом классе едет моя «тетушка». Предложение молчать о семейных делах исходило от Кассия. Ему, похоже, нравилось изображать самостоятельность. В таком свете он и видел жизнь нашей компании на борту. Рассказы Рамадина о доме он терпел только потому, что знал о физической слабости друга. Кассий был мягко демократичен. В принципе, он был только против власти Цезаря.

Как мне кажется, благодаря ему я сильно переменился за эти три недели – он заставлял видеть все, что происходило вокруг, в искривленной или перевернутой перспективе. Три недели – очень короткий срок, но шепот Кассия так и не стих в моей памяти. Шли годы, я слышал о нем, о его карьере, но лично мы больше не встречались. А вот с Рамадином виделись часто – я бывал на Милл-Хилл, где жили его родные, ходил с ним и с его сестрой на утренние сеансы в кино, на гребные гонки в Эрлз-Корте, – и там мы часто воображали, чего бы натворил Кассий, окажись он с нами.

ЭКЗАМЕНАЦИОННАЯ ТЕТРАДЬ

ПОДСЛУШАННЫЕ РАЗГОВОРЫ

Дни с 1-го по 11-й

– Не смотри на него, слышишь, Селия? Не вздумай больше смотреть на эту свинью!

– У сестры моей странное имя. Массумех. Это значит «безупречная», «огражденная от грехов». А по-персидски – «одаренная» или «искренняя». Есть еще значение «беззащитная».

– Я, вот ведь незадача, просто терпеть не могу этого силихэмского терьера.

– А я ее поначалу принял за синий чулок.

– Мы иногда фруктами травим рыбу.

– В шторм всегда появляются карманники…

– Я вот слышала, что можно перейти пустыню, съедая в день лишь по финику и луковице.

– С языками-то она в ладу, вот ее и припахали на Уайтхолле.

– Этот одинец меня угробит!

– Твой муж тут предложил мне лежалую устрицу, а я ему и говорю: да это будет поопаснее, чем вступать в половую связь в семнадцать лет!

Трюм

Одним из наших соседей по «кошкиному столу» был Ларри Дэниелс. Плотно сбитый, мускулистый мужчина. Он всегда был при галстуке, всегда закатывал рукава рубашки. Поначалу мы знали о нем лишь одно: он по уши втрескался в мою семнадцатилетнюю кузину, которая даже не удосуживалась ответить ему, который час. По причине ее пренебрежения он лез из кожи вон, чтобы подружиться со мной. Наверное, как-то заметил, как я хохочу над чем-то с ней и с ее друзьями у бассейна, – Эмили почти все время проводила там. Мистер Дэниелс осведомился, не желаю ли я осмотреть его «сад» на борту. Я осведомился, нельзя ли привести двоих спутников, мистер Дэниелс согласился, хотя было ясно: ему бы хотелось заполучить меня безраздельно, чтобы расспросить о пристрастиях и привычках Эмили.

Так уж сложилось, что когда мы с Кассием и Рамадином оказывались в обществе мистера Дэниелса, то постоянно выпрашивали у него экзотические напитки, которые продавали в баре у бассейна. Или уговаривали сыграть с нами в какую-нибудь игру. Мистер Дэниелс был человеком интеллигентным, любознательным, но нам интереснее было помериться с ним силой – мы нападали на него втроем, и в конце концов он, отдуваясь, валился на мат, а мы, основательно вспотев, удирали и прыгали в бассейн.

Только за ужином некому было защитить меня от расспросов мистера Дэниелса касательно моей кузины – как на беду, мы с ним сидели рядом, – так что приходилось говорить об Эмили, и ни о чем другом. Единственное достоверное сведение, которое я сообщил ему со всей искренностью, заключалось в том, что она любит ароматизированные сигареты «Плеерс». Именно их, и только их она курила уже года четыре. Остальные ее пристрастия и привычки я выдумал.

– Ей нравится мороженое из «Слоновника», – говорил я. – Она собирается на сцену. Хочет стать актрисой.

Дэниелс уцепился за фальшивую соломинку:

– На борту есть театральная труппа. Я мог бы ее познакомить…

Я кивнул, будто бы в одобрение этого плана, – и на следующее утро застал Дэниелса за беседой с троими из труппы «Джанкла». Они плыли в Европу разыгрывать там свои улично-акробатические сценки, а по пути время от времени давали спектакли для пассажиров. Порой жонглировали – случалось, под руку им после вечернего чая подворачивались чашки и блюдца, – однако по большей части они выступали официально, в костюмах и многослойном гриме. А лучший их трюк заключался в том, что они вызывали пассажиров на импровизированную сцену и раскрывали личные тайны каждого, доводя до крайнего смущения. В основном речь шла о местонахождении потерянного бумажника или перстня или, например, о том, что пассажир едет в Европу навестить больную сестру. Чудеса эти творил под конец представления «Хайдерабадский мудрец», лицо которого было изрисовано красными полосами, а глаза обведены белилами – от этого они казались глазами великана. Он, собственно, нагонял на нас жуткий страх, потому что иногда входил в гущу толпы и сообщал, сколько детей у того или иного пассажира или откуда родом его жена.