Полночная библиотека - Мэтт Хейг

Нора проверила социальные сети. Ни сообщений, ни комментариев, ни новых подписчиков, ни запросов в друзья. Она была антиматерией, вдобавок наполненной жалостью к себе.

Она открыла Instagram и увидела, что все ухитрились придумать, как жить, – все, кроме нее. Написала бессвязный пост на Facebook, которым уже даже и не пользовалась.

За два часа до решения умереть Нора открыла бутылку вина.

Учебники по философии смотрели на нее свысока – призрачные декорации из университетских дней, когда жизнь еще была полна возможностей. Пальма юкка и три маленьких, приземистых кактуса в горшках. Она вообразила, что быть не осознающей себя формой жизни – торчать в горшке весь день, – пожалуй, менее обременительное существование.

Она уселась за маленькое электропиано, но не стала ничего играть. Представила, как Лео сидит рядом, а она разучивает с ним Прелюдию ми минор Шопена. Со временем счастливые мгновения тоже могут превратиться в боль.

Старое музыкальное клише: у пианино нет неправильных нот [15 - Фраза приписывается Телониусу Монку (1917–1982), джазовому пианисту и композитору. ]. Но ее жизнь была какофонией бессмыслицы. Она могла развиться в разных удивительных направлениях, а в итоге ни к чему не пришла.

Время ускользало. Она смотрела в пустоту.

После вина осознание ударило Нору с полной ясностью. Она не была создана для этой жизни.

Каждый ее шаг был ошибкой, каждое решение – катастрофой, каждый день – бегством от того, какое будущее она себе воображала.

Пловчиха. Музыкант. Философ. Супруга. Путешественница. Гляциолог. Счастливая. Любимая.

Ничто.

Она не смогла быть даже «хозяйкой кота». Или «учительницей музыки один час в неделю». Или «человеком, способным к беседе».

Таблетки не действовали.

Нора допила вино. До донышка.

– Я скучаю по тебе, – сказала она в пустоту, словно призраки всех людей, которых она любила, находились с ней в этой комнате.

Она позвонила брату и оставила голосовое сообщение, так как он не снял трубку.

– Я люблю тебя, Джо. Просто хотела, чтобы ты знал. Ты ничего не мог сделать. Все дело во мне. Спасибо, что ты мой брат. Люблю тебя. Пока.

Снова зарядил дождь, и она села у окна с открытыми жалюзи наблюдать за каплями на стекле.

Она знала с абсолютной уверенностью только одно: встречать следующий день совсем не хотелось. Она встала. Нашла ручку и клочок бумаги.

И решила, что сейчас самое время умереть.

Тем, кто меня найдет.

У меня были все шансы стать кем-то в этой жизни, и я их упустила. Из-за моей беспечности и неудачливости мир бросил меня, поэтому вполне разумно, что и я должна уйти из этого мира.

Если бы я думала, что могу остаться, я осталась бы. Но нет. Так что я не могу. Я делаю жизнь других людей хуже.

Мне нечего дать им. Мне жаль.

Будьте добры друг к другу.

Прощайте,

    Нора

00: 00: 00

Сначала туман был такой плотный, что, кроме него, ничего было не разглядеть, но постепенно она различила столбы по обе стороны от себя. Она стояла на дороге, у какой-то колоннады. Колонны были серыми, как вещество мозга, с блестящими голубыми вкраплениями. Туман рассеялся, как призрак, который предпочел остаться невидимым, и на его месте проявились очертания.

Чего-то массивного, прямоугольного.

Это было здание. Размером примерно с церковь или небольшой супермаркет. У него был каменный фасад того же цвета, что и колонны, большая деревянная дверь по центру и крыша с намеком на монументальность, с замысловатыми украшениями и величественными часами на фронтоне; на часах красовались черные римские цифры, а стрелки показывали полночь. Высокие темные арочные окна, обрамленные каменной кладкой, украшали переднюю стену, располагаясь на равном расстоянии друг от друга. Сначала Норе показалось, что в здании всего четыре окна, но мгновение спустя их уже было пять. Она решила, что ошиблась в счете.

Вокруг ничего больше не было, и Норе больше некуда было идти, так что она осторожно шагнула вперед.

Она взглянула на дисплей своих электронных часов.

00: 00: 00

Полночь, как и утверждали настенные часы.

Она подождала следующей секунды, но та не настала. Даже когда она подошла ближе к зданию, открыла деревянную дверь, шагнула внутрь, цифры на экране не изменились. Либо ее часы сломались, либо что-то не так со временем. Учитывая обстоятельства, могло быть и то, и другое.

«Что происходит? – гадала она. – Какого черта тут творится? »

«Может, в этом месте найдутся ответы», – подумала Нора, входя внутрь. Здание было хорошо освещено, а пол выложен светлым камнем – от бледно-желтого до верблюжье-коричневого, цвета состарившейся страницы, – но окон, которые она видела снаружи, внутри не было. Вообще-то, хотя Нора сделала всего несколько шагов вперед, она уже вовсе не видела самих стен. Вместо них были книжные полки. Множество стеллажей, достающих до потолка, и проходы между ними ветвились от широкого коридора, по которому шла Нора. Она свернула в один проход и в замешательстве остановилась посмотреть на книги, которых, казалось, было не счесть.

Книги занимали все полки – тонкие, едва различимые. Все книги были зелеными. Разных оттенков зеленого. Некоторые тома – мутно-болотные, другие – ярко- и бледно-желто-зеленые, какие-то – дерзко-изумрудные, а остальные – цвета молодой зелени летних газонов.

Кстати, о летних газонах: хотя книги выглядели старыми, воздух в библиотеке был свежим. В нем стоял густой аромат травы и парков, а не пыльный запах древних страниц.

Полки будто бы и впрямь простирались в бесконечность, уходя далеко за горизонт, как линии, показывающие одноточечную перспективу в школьном проекте по искусству, прерываемые лишь случайным коридором.

Она выбрала один коридор наугад и пошла вперед. На следующем повороте свернула налево и потерялась. Поискала выход, но никаких знаков не увидела. Попробовала вернуться туда, откуда вошла, ко входу, но это оказалось невозможно.

Наконец, ей пришлось признать, что выхода она не найдет.

«Это ненормально, – сказала она себе, чтобы успокоиться от звука своего голоса. – Определенно ненормально».

Нора остановилась и подошла ближе к книгам.

На корешках не значилось ни названий, ни авторов. Помимо разных оттенков, единственным, что отличало книги, был размер: книги были примерно одной высоты, но разной толщины. Некоторые – сантиметров в пять, другие – значительно тоньше. Одна-две были не толще брошюры.

Нора потянулась, чтобы вытащить одну из книг, выбрав среднюю по толщине, тускло-оливкового цвета. Она выглядела пыльной и потрепанной.

Но, не успев взять ее с полки, услышала голос за спиной и отпрянула.

– Осторожнее, – сказал он.

И Нора обернулась посмотреть, кто это.

Библиотекарша

– Прошу. Тебе нужно соблюдать осторожность.

Женщина появилась словно из ниоткуда. Элегантно одетая, в желто-зеленой водолазке, с короткими седыми волосами. Лет шестидесяти, по прикидке Норы.

– Кто вы?

Но, уже задавая вопрос, она поняла, что знает ответ.

– Я библиотекарь, – ответила женщина скромно. – Вот кто.

Ее лицо излучало добрую, но суровую мудрость. У нее были те же аккуратно подстриженные седые волосы, а лицо выглядело в точности так, как Нора его помнила.

Прямо перед ней стояла ее старая школьная библиотекарша.

– Миссис Элм.

Миссис Элм слегка улыбнулась.