Кровь изгнанника - Брайан Наслунд

– Прости, что не сразу тебя признал, – сказал командир, скача бок о бок с Бершадом по дороге в Незатопимую Гавань.

– А мы знакомы?

– Я – Карлайл Лайавин.

Бершад был прав: род Лайавинов из Дайновой пущи был древним, но захудалым.

– Мой отец много лет служил твоему, – продолжал Карлайл. – А я вместе со всеми провожал тебя в Гленлокское ущелье. Жаль, что для вашей семьи все обернулось так худо.

Ни один барон с Атласского побережья не стал бы выказывать Бершаду такого сочувствия – если драконьер прогневил короля, то до? лжно гневаться и им. Но обитатели Дайновой пущи славились своей независимостью. Бершад это оценил.

– И как же обстоят дела у Лайавинов при новом правителе? – спросил он. – Насколько мне известно, Элден Греалор властвует иначе.

– Вот именно что иначе, – согласился Карлайл. – Барон Греалор не питает особой любви к джунглям. Он построил лесопилки по всей Дайновой пуще и разбогател. Дайновая древесина стоит целое состояние, поскольку до недавних пор купить ее было почти невозможно. – Карлайл замялся. – Прости. Наверное, тебе больно слышать разговоры о родных местах.

– Дайновая пуща мне больше не дом, – сказал Бершад. – И мне насрать, чем там занимается Греалор.

Иногда Бершад даже верил своим словам.

– И все равно это неправильно, – поморщился Карлайл. – Поэтому я собрал своих людей и переехал в столицу. Поступил на службу к принцессе Эшлин Мальграв.

При упоминании Эшлин у Бершада пересохло во рту. Всю дорогу он старался не воображать, как снова встретится с ней, но получалось плохо.

– Разве ты не присягал служить королю?

– Вообще-то, я числюсь в королевской гвардии, но Гертцог Мальграв не питал особой приязни к пятистам воинам из Заповедного Дола, которые, внезапно лишившись владыки, искали нового повелителя. Он отдал нас под начало Эшлин и поручил оборонять столицу. Карауля ворота, особой славы не заслужишь, но, если честно, я этому рад.

– С чего бы?

– Мне изрядно надоели битвы и набеги, столь любезные сердцу нашего короля. Ему ведь надо держать баронов в узде и все такое. Нет, как по мне, так лучше стеречь крепостные стены, зато каждую ночь спать в мягкой постели. Вдобавок Эшлин Мальграв никогда не отправит меня рубить лес.

– Верно, не отправит, – сглотнув, сказал Бершад.

Они скакали к замку по широкому тракту, от которого направо и налево отходили дороги и улочки поуже, запруженные людьми и повозками и усеянные всевозможными лавками.

Вдали виднелась громада замка Мальграв – древней крепости, выстроенной на вершине плато. Гранитные стены уходили ввысь на восемьдесят локтей, а за ними к небу вздымались четыре огромных шпиля. Две башни пониже, одинаковой высоты, были вчетверо выше крепостных стен. На верхушках этих башен некогда сидели лучники, но теперь там располагались роскошные покои для высокородных гостей. Верхний этаж одной из башен был закопчен и разрушен с западной стороны. Бершад сощурился, стараясь получше разглядеть, что там. Поврежденные стены больше походили на оплывший воск, чем на обвалившуюся каменную кладку.

– Что там случилось? – спросил Бершад.

– Пожар, – ответил Карлайл.

– Невиданное дело, чтобы пожар в замке растопил камень.

– Твоя правда. Но начальникам стражи сказали, что вспыхнул пожар. – Карлайл пожал плечами. – Два месяца назад, как раз когда приезжало баларское посольство.

– А ты сам видел, как горело?

– Да, – кивнул Карлайл. – Среди ночи что-то сверкнуло и громыхнуло, будто молния ударила, хотя в небе не было ни облачка. Я выбежал во двор поглядеть, в чем дело, и увидел, что вся западная сторона башни объята пламенем. Только огонь был подозрительным.

– Как это?

– Цвет у него был странный. – Покосившись на закопченную башню, Карлайл многозначительно посмотрел на Бершада. – Богам известно, что я видал много горящих крепостей, да и не одну поджег. Обычно из окон вырываются желтые и оранжевые языки пламени, как в костре. А это пламя было синим. Сплошняком. Причем полыхало не из окон, а горели сами камни, да так, что за миг раскалились добела. И угасло быстро – минут за пять или за десять. Я бросился наверх, проверить, все ли потушили, но принцесса Эшлин меня не пустила.

– Эшлин была в башне?

– Разумеется, – сказал Карлайл, указывая на третий шпиль, вдвое выше двух башен пониже. – Ее личные покои и приемные залы по-прежнему находятся в башне Королевы, но в последние месяцы Эшлин вела какие-то дела в той, где вспыхнул пожар. – Помолчав, он добавил: – Никто не знает, чем именно она там занимается, только ходят всякие слухи. В общем, Эшлин – не обычная высокородная особа.

Бершад знал о пересудах. Поговаривали, что Эшлин Мальграв по ночам варит папирийские зелья из драконьих потрохов в огромном котле, изменяет погоду и наводит порчу на мужчин, лишая их мужской силы. Правда, Бершад знал, что все это чушь.

– Придворные обожают сплетни, – заметил он.

– Верно, – улыбнулся Карлайл.

Мало кто из жителей Альмиры уходил из родного дома дальше чем на день пути. С рассвета до заката альмирцы трудились в полях, а с наступлением темноты поклонялись лесным богам, обитателям лесов за оградами хижин. Такое замкнутое, разобщенное существование порождало суеверия. Все непонятное объявлялось колдовством и чертовщиной. Поведение Эшлин было необъяснимым для замковых стражников, крестьян и всех прочих. Если бы в ее жилах не текла королевская кровь, то Эшлин уже давно объявили бы ведьмой, прислужницей демонов, и под всеобщее ликование сожгли бы на костре.

– Ну, что бы там ни было, – продолжил Карлайл, сворачивая на широкую улицу, – о сгоревшей башне гадать незачем. Нам, вообще-то, нужно вот сюда.

Он указал на четвертую башню, что стояла в самой середине крепостного двора и слыла самым высоким строением во всей Альмире. В башне находились покои, пиршественные залы, зерновые амбары, кухни, бани и оружейные палаты. А еще – Гертцог Мальграв, король Альмиры.

– Угу, – буркнул Бершад, отгоняя мысли об Эшлин, потому что пришло время сосредоточиться.

Карлайл провел его через главные ворота крепости Мальграв, решетку которых днем поднимали. За воротами находилась большая площадь, где торговцы побогаче предлагали свои товары придворным куртизанкам. С лотков продавали пряности из заморских краев, редкостные вина и драгоценные камни для украшения глиняных божков.