Невеста Обалуайе - Анастасия Туманова

– Спустимся в Амаралину, – помолчав, предложил Зе. – Сегодня там большая жога. Я всё равно должен вернуть местре беримбау: его наконец-то починили. Может, удастся что-то одолжить у ребят… У Ошосси всегда есть деньги! Эх, была бы у меня такая же сладкая рожа, как у нашего Охотника, – а не этот горелый блин! Все гринги с их долларами были бы мои!

Секо только махнул рукой:

– Ошосси я не могу вернуть сотню с прошлого Рождества. Куда тут просить ещё… Может, хотя бы поиграем? Капоэйра – такая вещь, самое тяжёлое настроение поднимется! Я так и не понял, как делать ту подсечку, местре покажет ещё раз…

– Не могу играть, когда жрать хочется, – тоскливо сознался Зе. – Зайдём к твоей матери?

Теперь уже на физиономии Секо появилось смущённое выражение.

– Мать сказала, чтобы я дома и не появлялся! Понимаешь, когда Теа поступила в колледж, наша старуха как с ума сошла! «Теа выучится, она станет человеком, она успокоит мою старость, а вы все копия ваш пьяница-папаша, убирайтесь вон из кухни! » Хоть вовсе домой не приходи теперь!

– Несправедливо, – посочувствовал Зе. – Чего плохого ты сделал, чтобы выкидывать тебя из дома?

Чего плохого, мрачно подумал Секо. Всего-навсего забрал из тайника за посудным ящиком деньги, которыми Теа собиралась заплатить за своё ученье. Конечно, она их заработала, и всё такое… Но могла бы и сама поделиться с родным братом!

– Ваша Теа вообще-то неплохая девчонка, – осторожно заметил Зе.

– Знаю, – буркнул Секо. – Поэтому чтоб и духу твоего возле неё не было! Ты – семейный человек, запомни это, брат! А Теа нужен порядочный мужчина!

Приятели остановились. Мрачно посмотрели друг на друга. Одновременно вздохнули и зашагали дальше сквозь дождь.

– Можно пойти к ресторану доны Оба, – подумал вслух Зе. – После полуночи она всегда выставляет на заднее крыльцо то, что осталось от ужина…

Негодующим жестом Секо дал понять, что так низко он ещё не пал.

– Впору в самом деле возвращаться к «Молниям Шанго»… – проворчал он. – Золотые были денёчки, а?

Зе только тяжело вздохнул. Он и сам частенько вспоминал о пакетах с героином в карманах куртки, о сигаретах с маконьей и о том, какой недурной доход приносил этот бизнес.

Вслух же он напомнил:

– Мы же дали слово местре Йанса. Это слышала вся школа.

– Ну, дали… И оказались дураками! – вспылил Секо. – Что толку подыхать с голоду? Капоэйра не кормит, брат, это ведь просто игра! С чего-то же надо жить? Если бы я мог принести матери хоть пару сотен…

– Подожди, – изменившимся голосом перебил его друг, останавливаясь посреди дороги так резко, что Секо налетел на его плечо. – Взгляни на это! И скажи, что я не сошёл с ума!

Секо недоумённо осмотрелся. Он сам не заметил, как они поднялись на холм и оказались в богатой части Ондины. Вдоль улицы тянулись высокие заборы с электрической проволокой наверху. Прочные ворота были заперты. Мертвенный свет фонарей освещал их металлические надёжные запоры. Но Зе указывал на калитку в двух шагах. Она была открыта. И чуть слышно скрипела под порывами ветра.

– Ничего себе… – одними губами обалдело выговорил Зе. – Какие идиоты здесь живут? В таком доме – и не запирать вход? !.

Приятели переглянулись – и в мгновение ока оказались возле калитки, за которой шелестел мокрый сад. Две чёрные тени скользнули под отяжелевшие от дождя ветви питангейр.

– Послушай, брат, может, не станем? Здесь какой-то подвох, клянусь тебе… Даже собаки нет!

– Да брось ты! Хозяин наверняка приехал пьяным, забыл запереть калитку и храпит сейчас вовсю! Будем дураками, если упустим случай!

– В таких домах калитку запирает прислуга, а не хозяева.

– Но ведь никого нет… Зе! Мы ведь обещали местре…

– Секо! – Зе остановился. Дождь сбегал по его чёрной физиономии, белки глаз угрожающе светились. Кабаса беримбау в его руках мокро блестела под дождём. – Мы обещали не связываться с наркотой! И держим своё слово, не так ли?

– Но…

– Послушай, у меня семья! Мои женщина и ребёнок умирают с голоду – а я буду думать о данном слове? !. Если трусишь – иди, не держу! Сиди и дальше на шее у сестры!

Секо оскорблённо засопел, сжал кулаки – но крыть было нечем.

Вскоре оба приятеля крадучись поднимались по крыльцу к неприкрытой двери особняка. Секо на всякий случай вытащил из-под куртки пистолет, – но тёмный холл был пуст.

– Дьявол, сколько же здесь дверей! Не знаешь, откуда и начинать… Посвети, брат! Да положи ты беримбау, ещё зацепишь им что-нибудь!

– Не могу! Это беримбау местре! Не дай бог потерять…

Зажёгся голубой экран дешёвой «нокии».

– Смотри – картины! У-у, сколько их тут – на всех стенах… Красивые! Как думаешь, если…

– Будешь тащиться с ней через весь квартал, придурок? Здесь повсюду полицейские патрули! Надо искать цацки, золото, деньги! То, что можно рассовать по карманам! Пошли наверх! Только не топочи как мул! Гаси телефон, могут увидеть с улицы!

В доме было тихо. Не слышалось ни храпа, ни разговора, ни бормотания телевизора. Наугад Секо толкнул одну из дверей – и попятился, поднимая оружие.

В этой комнате было так же темно, как и в остальных. Но от сквозняка неожиданно вспыхнул яркой голубизной огромный экран компьютера на столе, и в его свете Секо увидел разворачивающуюся к нему странную бесформенную фигуру. Мулат чуть не заорал от страха, но вовремя сообразил, что перед ним – инвалид в кресле. И на столе рядом с ним – ни телефона, ни сигнальной кнопки.

От сердца разом отлегло. Сжимая пистолет, Секо медленно поднял другую руку в успокаивающем жесте.

– Тихо, сеньор. Не беспокойтесь. Мы не убийцы. Мы только возьмём кое-что – и уйдём. Но если вы поднимете крик – клянусь, я выстрелю! Не будем шуметь, да?

За его плечом шумно дышал Зе. Он тоже на всякий случай достал оружие. Но мулат в инвалидном кресле, казалось, ничуть не был напуган. Свет монитора освещал сбоку его лицо: плоское, с резкими чертами, обезображенное крупными рябинами. Короткие косички делали его голову похожей на морского ежа. Глаза – длинно разрезанные, блестящие, умные, смотрели на растерянных грабителей спокойно и, казалось, с лёгкой насмешкой. В руках инвалида был странный вытянутый сосуд, похожий на бутыль.