Невеста Обалуайе - Анастасия Туманова

– Не под силу? Мне? .. Не оскорбляй меня, малыш, – холодно улыбнулась Нана. – Люди так глупы! Их мозги до сих пор ничем не отличаются от той глины, из которой я их когда-то делала. Нет ничего легче, чем управлять головами людей, поверь мне! Эта кариока будет твоей, даю слово. Ты ведь можешь спать с женщиной?

– Ты знаешь, что да.

– Знаю. И это будет действительно Габриэла. Не иаба [54 - Иаба – в мифологии кандомбле демонесса, дьяволица. Может принять любой желаемый облик. ] с её внешностью, нет! До таких дешёвых трюков я не опущусь! К тебе, мой мальчик, придёт она сама. И окажется в полной твоей власти. Более того – будет считать это счастьем!

– Как долго? – бесстрастно уточнил Обалу.

– Не знаю, – пожала плечами Нана Буруку. – С женщинами никогда нельзя ничего знать заранее. Но Габриэла ляжет в твою постель, причём добровольно и с радостью, – это я могу гарантировать. Тебе подходят такие условия?

– Допустим. Чего же ты хочешь взамен?

– Немногого. Ничего такого, чего ты не смог бы, мой Обалуайе. Обернись.

Недоумевая, Обалу развернул кресло. На стене над его головой рядом с илеке Обалуайе – связкой коричневых, жёлтых и белых бусин – висел сухой калебас, заткнутый соломенной пробкой. Обалу изумлённо посмотрел на него. Затем повернулся к матери.

– Мой калебас? Оспа? Но это же… Нет! Ты ведь шутишь? ! Нет!

– Почему? – не меняясь в лице, спросила Нана.

– Потому что его запечатали на макумбе много лет лет назад! Так решили ориша! Даже Эшу сказал тогда «да»! И с тех пор калебас не открывали. Да никто и не может его открыть – кроме меня! – Обалу недоверчиво усмехнулся. – Ты сошла с ума, Нана Буруку. Зачем тебе понадобилось выпустить чёрную оспу и убить полгорода?

– Мальчик, ну за кого ты меня принимаешь? – слегка поморщилась Нана. – Ничего такого мне не нужно. Я пока ещё в своём уме. Болезнь, которая закрыта здесь, – она протянула руку через плечо Обалу и легонько постучала накрашенным ногтем по шероховатой стенке калебаса, – уже не та, что была когда-то. Ориша запечатали её своими заклятьями, и оспа ослабела. Она больше никого не убьёт. Ну, разве что сделает похожим на тебя. Детей она вовсе не сможет коснуться, Эшу не допустит этого [55 - Ориша Эшу считается покровителем всех маленьких детей. ], и…

– Тебе не позволят так поступить! И… зачем тебе это?

– Я не нуждаюсь ни в чьём позволении. И не обязана отчитываться ни перед кем. Но отвечу: мне нужен Бротас. Пустой, очищенный от той швали, которая торгует наркотиками в переулках и крадёт всё, что видит, под покровительством твоего брата Шанго. Я не могу, видишь ли, ждать, пока эти выродки сами перестреляют друг друга! У меня на руках большой бизнес. Мне нужен этот район. Болезнь очистит фавелы в Бротасе. Кто не заболеет – тот уйдёт сам, спасаясь. Просто, не так ли?

– Но Шанго никогда не допустит тебя в Бротас! Это его место! Там повсюду его террейро! Повсюду гремят атабаке в честь Повелителя Молний!

– Шанго? .. Поверь мне, у Шанго скоро заболит голова совсем о другом. Жизнь без мозгов крайне хлопотна, знаешь ли… – Нана с гримасой отвращения развела руками. Встала, прошлась по комнате. Осторожно сняла со стены калебас и положила на колени Обалу.

– Никто, кроме тебя, не откроет этот сосуд. Помоги мне, мой мальчик, – а я помогу тебе. И никто ничего не узнает. Женщина, которую ты любишь, придёт и будет умолять тебя овладеть ею. Вы с ней будете счастливы. И это обойдётся тебе всего лишь в несколько пятнышек на коже сброда, наводнившего Бротас. Только несколько пятнышек, Обалуайе! И Габриэла будет твоя!

Обалу молчал, уставившись в пол. А когда через минуту он поднял взгляд, – Нана Буруку уже не было в комнате. Два мотылька продолжали с тупым стуком ударяться о стекло лампы. На коленях Обалу, отбрасывая на пол круглую тень, лежал заткнутый пучком соломы калебас. Обалу пристально смотрел на него. Его корявые, сильные, привыкшие к костылям руки отчаянно дрожали, и он никак не мог стиснуть их в кулаки.

Нана Буруку вышла из дома под дождь. Улыбнулась. Извлекла из сумочки маленький айфон и с минуту смотрела на его экран. Улыбнулась ещё шире. Выскользнула за калитку. Задумалась на миг – и оставила её открытой.

Негр Зе Джинга стоял под фонарём и, зажав под мышкой беримбау, пересчитывал на мокрой от дождя ладони монеты. Мулат Секо смотрел через плечо Зе и, шевеля толстыми губами, тоже считал. Как ни старались друзья, у них раз за разом получалось восемь реалов. Восемь реалов! На двоих! Зе и Секо переглянулись. Они были обитателями Бротаса, на двоих им приходилось тридцать шесть лет, и оба были глубоко несчастны.

– Ясмина убьёт меня, если я не принесу денег, – шёпотом признался Зе. – С утра она сказала: доставай где хочешь, мы третий месяц не платим за свет, а малышу нужно лекарство…

– Эта сучка морочит тебе голову, брат, – убеждённо заявил Секо. Зе насупился:

– Никогда не говори так про мою женщину!

– Но бабы все такие, поверь мне! Где это видано – лекарство для чёрного пацана? Само должно всё пройти! Кроме того, это её сын, а не твой, пусть сама и ищет деньги! Дала же она тебе вчера что-то?

Джинга лишь виновато поморщился. Ясмина в свои семнадцать лет была вовсе не глупа. Зе стоило больших трудов убедить её в том, что у него в Ондине есть друг, который владеет аптекой и, конечно, продаст своему приятелю нужное лекарство за полцены! Ясмина посмотрела недоверчиво, но всё-таки дала сорок реалов. И все их Зе проиграл час назад на углу улиц Пираитинга и Убиратан! Надо же было додуматься – сесть за карты с Эшу!

– Я тебе говорил, но ты ничего не слушал, – уныло напомнил Секо. – Я сам должен Эшу третью неделю. Если не верну долг – сам понимаешь…

О да, Зе понимал.

– Может, сыграем с кем-нибудь ещё?

– На восемь реалов? Смешить людей? !

Положение было отчаянным. С чёрного неба лил дождь. Восемь реалов оставались восемью реалами. Животы приятелей были пусты, будущее не сулило добра. Они брели сквозь дождь по пустому ночному городу, не разбирая дороги и ёжась от ветра. И каждый отчаянно желал помочь другому.