Двойной захват - Олег Кондратьев

Сердюк, громыхая на столе тарелками, проговорил:

– Завтра во второй половине дня буксир нам на борт еще полную порцию доставит, все пятьсот килограммов.

Сергей аж присвистнул:

– Вот это размах! Вот это оперативность! Леха, а ведь столько трудновато выпить за ограниченное время. Нет, конечно, я очень высоко оцениваю наши возможности в этом направлении, особенно с учетом многолетней практики и накопленного опыта, но… Кроме того, зная строжайший режим экономии расходных средств во вверенной тебе мастерской, я не думаю, что на заканчивающуюся на днях операцию израсходовано более двухсот килограммов.

– Около ста пятидесяти, если точно, – вставил Алексей.

– Значит, уже сэкономлено триста пятьдесят килограммов, то есть, грубо, четыреста двадцать литров. А тут еще подвозят шестьсот литров. Какое место у тебя треснет, Лешенька?

– Не боись! – хохотнул Сердюк, – знаешь, почему за этим буксир гоняют? Только он может прямо в цистерночке такое количество нам на борт доставить. Своих емкостей у нас и на половину не хватит. Представляешь: шило некуда запасти!

– Святотатство!

– Ну, я могу тебе на днях две наши корабельные канистры прямо домой доставить. Они у меня на заднее сиденье помещаются. Вот тебе и сто двадцать литров. Только дома хоть в ванную наливай – канистры вернуть на корабль надо. – Леха задумался. – Хотя до следующих работ потерпят. Ну, а ты сам по мелочи литров десять забирай сейчас. У тебя северодвинские канистры «под дипломат» с собой?

– Ага. На три и пять килограммов – вот тебе и десять литров. Я же с большой всегда в отпуск езжу. Аккуратненький черный «дипломат» в руке, а в нем при грамотном розливе, тридцать бутылок водки! И знаешь, что любопытно, я вообще стараюсь спирта в отпуске не пить. Коньяк, водка – денег хватает. Только уж в самых экстремальных случаях: в пустыне, на льдине или когда не хватило глубокой ночью. Но еще ни разу ни капельки не оставалось!

– Велика загадка Природы!

– Леха, ты что-то там у стола долго ковыряешься. Давай-ка по маленькой на ход ноги, да я в каюту сбегаю за тарой. Сразу и заберу. Может, еще мужиков наших пригласить по дороге?

– Ну его на фиг, бегать! Вон, возьмешь у меня потом двадцатилитровую канистру, отольешь, сколько надо, у себя в каюте. Чего громыхать будем туда-сюда.

– Логично.

– А мужики заняты сейчас. Раньше чем через час не освободятся: я им кое-какую работенку подкинул, так, писанина. Сами потом подойдут. Мы ж с тобой только и разогреемся чуть-чуть. Придвигайся к столу. А, каково? !

– Да еще и соки, компоты, яблоки! Тоже с буксира?

– А то!

– Трудновато бербазе в этом месяце будет.

– Ну, Серега, мы же их матросов не обижаем, макароны с кашами не берем. А на все вот это, – он окинул взглядом стол, – у них своих начальников хватает. Сам знаешь, что на матросский стол и так никогда не попадает.

– Тогда выпьем за нас, которые стоят на страже физического и нравственного здоровья бербазовских офицеров, разумно сокращая потребление ими вредных и непривычных для военного организма продуктов; а также заботятся о сохранении фигуры их жен, опять же, ограничивая количество уворованных их мужьями со службы дефицитов.

– Спиши слова!

Несколько минут было слышно лишь оживленное похрустывание и причмокивание: Сергей, пропустивший ужин, просто набросился на еду, ну а для Алексея состояние не поужинавшего, а заодно и не пообедавшего и не позавтракавшего, было хроническим и естественным: его сто десять килограммов живого веса требовали постоянной «энергетической подпитки». Даже выпили второй раз молча. А уж потом закурили и перевели дух.

– Понимаешь, Серега, это действительно государственный заказ. Обеспечение, чувствуешь, какое? Ну, отсюда и секретность, конечно. – Без видимой связи с предыдущим разговором начал Сердюк. Оба они с Сергеем понимали, что это и есть главная тема разговора. Поэтому переход был вполне естественен.

– Мы же делаем свою повседневную работу. Какая разница, на кого, для кого. Государство-то одно. А мы – служивые люди. Нас ведь не заставляют делать то, что противно убеждениям или что-то сверх обязанностей. Ты сам этим дольше меня занимаешься. – Принимая молчание Сергея за согласие и одобрение, Сердюк продолжал с подкупающей доверительностью: – Я тебе больше скажу: мы, флотские, здесь, вообще, просто исполнители, это даже не Министерство обороны. Заказчик-то – Минатом, гражданские люди.

Одна вполне приятная новость пока не разглашается, но по окончании работ будет выделена определенная сумма в рублях для премиальных выплат. Тебе деньгами когда-нибудь даже за автономки платили? ! То-то! А за то, что ты дозы здесь хватаешь, как звезды на погоны в штабных кабинетах? А теперь заплатят! И не копейки, а до двух окладов со всеми накрутками. Это минимум. Твоя смена и ты сам за ликвидацию ЧП в аварийных условиях получите по десять окладов! Впечатляет? !

Сергей молчал, а Алексей разошелся:

– Может, это и есть перестройка, рынок, веяние времени, а? Ну, кто у меня продолжительность рабочего дня считал? Я же сутками на службе. А так – извольте заплатить! Сверхурочные, выходные-праздники… Да на одних командировочных обогатиться можно!

– У меня в каюте на полке лежит, – перебил Сергей.

– Что? – не понял Сердюк.

– Да машинка для закатывания твоих толстых губешек!

– Ну и пусть! – не хотел расставаться с понравившейся мыслью Алексей, – сами отловим все, что мимо проплывает.

– Леха, Леха, плавает-то говно! Ведь учил же тебя, лейтенанта.

– Во, выпьем за наше лейтенантство! Ничего ведь не было, а жизнь была…

– Да ты философ!

Серега, казалось, глубоко задумался о чем-то, не мешая Алексею колдовать над стаканами и закусками. Потом, очнувшись, пристально посмотрел на своего начальника:

– Правильно ты все делаешь, Леша. И должность эта по тебе. Ты номинальный командир, а приказ о фактическом назначении вот-вот подойдет. Как у хорошего хозяина на твоем корабле у каждого будет все. И матроса ты не обидишь. На хрена тебе заморочки по каким-то идейным соображениям, если материальное обеспечение на таком уровне! А вы, батенька мой, матерьялист безыдейный!

Ладно, побоку смешки. Может, я чего сейчас неправильно формулировать буду или ты не так поймешь, запомни одно твердо: я отношусь к тебе как к другу. Целоваться не будем! Я понял так, что о происшествии со стержнем информировано высокое начальство…