Застывшие в поцелуе - Александра Пискунофф

– Вы на что намекаете? – остановившись, коллектор снял очки и посмотрел на Германа. – Этого просто не может быть. У меня кредит на 60 лет, и пока я не закрою свои долги перед обществом и государством, я не могу умереть.

– Значит, вам смерть не грозит. Браво! Кредит на долгие лета – это гарантия жизни или же, напротив, пожизненная тюрьма? ! Вам какая теория ближе? Мой отец интересовался бессмертием, продолжал Герман. – Он говорил, что раньше люди были бессмертными. Что вы думаете об этом?

– Я ничего не думаю об этом, – сухо ответил чиновник, закрывая блокнот и пряча его в потёртый кожаный портфель. – Я закончил. Завтра в эту квартиру въедет новый жилец, я бы на вашем месте вместо бесполезной дискуссии постарался сегодня же её освободить.

– Но бессмертны только боги, это значит, что мы и есть боги? – продолжал Герман. – Или мы вовсе не люди? Тогда кто мы?

– Ну ты и завернул? ! – поддержал брата Глеб. – А можно, что-нибудь попроще – яичницу с колбаской, и ближе к нашей теме.

Раздался звонок, повисла затянувшаяся пауза, и уже через секунду, как смерч, в квартиру ворвался огромный верзила с бегающими глазками и начинающимися залысинами на висках. Размахивая руками в затемнённых очках без одного стекла, сбив, уходящего коллектора с ног, он напевал арию на итальянском языке. Это был Тролль.

– Эврика! – торжественно воскликнул Тролль и удивлённо посмотрел на Германа. – Что это за странный тип?

– Коллектор, – ответил Герман. – Абсолютно счастливый человек, потому что уверен, что мир состоит из таких как он.

– А он телефончик случайно не оставил? Может быть, это мой будущий клиент? – спросил Тролль.

– Ты тоже разорён? – состроив кислую гримасу, Глеб похлопал Тролля по плечу. – Сочувствую.

– Нет, напротив, я с хорошей новостью. Я готов купить все твои долги. – Не моргнув глазом продолжал говорить верзила. – Клянусь здоровьем моей младшей дочери, это выгодная сделка, и я не обману вас!

– Насколько я помню, Тролль, у тебя нет детей, – язвительно заметил Герман. – И денег тоже. В обмен на что, если не секрет?

Ничуть не смутившись, Тролль по-детски улыбнулся, щёчки порозовели, если он и лгал, то искренне верил в свою ложь и свои обещания, воспринимая себя мессией.

– Хочу купить у вас весь этот научный хлам, оставленный вашим почтенным родителем. Вы всё равно, всё это барахло пойдёт на помойку, а я смогу превратить его в капитал.

– Да ну? – удивился Герман. – Как твой бизнес? Процветает?

Тролль имел с рождения удивительную хватку коммерсанта. У него был нюх что-то купить и тут же выгодно продать. Однажды Тролль познакомился с сумасшедшим миллионером, с домами, автомобилями, бизнесами, жёнами и собаками, любовницами и детьми, повидавшего в своей жизни всё. Его уставшая от жизни душа желала риска и удивления, и тут подвернулись два прохвоста: один предложил ему отправиться в космическое путешествие, что было немного опасным для здоровья и малокомфортным. Идея же Тролля оказалась уникальной: организовать собственные похороны при жизни, почувствовать всю глубину и скорбь этого значимого события. Тролль после этого заказа разбогател и расширил свой бизнес, а счастливо почивший миллионер, напротив, спустя два месяца после пышных похорон без признаков болезни тихо скончался в своей кровати. Наследники оказались скупыми, а похороны скромными. Они вернули дубовый гроб и атласный костюм в похоронное бюро за полцены и приобрели для любимого дяди самый скромный комплект, придав этому глубокую философскую мудрость: отправляться в дальний путь нужно налегке, именно так быстрее доберёшься до рая. Поступок добродетельных наследников ещё больше привлёк внимание желающих провести собственные похороны при жизни, потому что никто не знает, как распорядятся твоим наследством. Тролль прославился, к нему в очередь выстроился поток новых клиентов.

– Что ты знаешь о Алхимике? – спросил Тролль.

Герман испытал внутреннее беспокойство от слова «алхимик», оно было каким-то важным элементом, но он никак не мог вспомнить.

– О чём ты разговаривал с Алхимиком вчера? – настойчиво требовал ответа верзила. – Сначала ты потерял сознание, а когда пришёл в себя, без умолку твердил, что должен идти к Алхимику, там тебя ждёт отец. Не расскажешь, что произошло?

– Отец умер год назад. А мёртвые, как ты знаешь, не воскресают, даже за огромные деньги, – Герман почувствовал в своём теле незнакомую дрожь. – Отец был великим человеком. Нам с тобой до него далеко. К черту Алхимика!

– Скажи честно, ты любил отца? – спросил Глеб, и в комнате между братьями повисла неудобная пауза.

– Я был ему предан. Я его уважал, – говорил Герман, заготовленной фразой оратора, словно речь шла не об отце, а о чужом человеке. – Думаю этого достаточно, чтобы быть хорошим сыном.

На столике стояла фотография – Герман, отец и Глеб. Герман посмотрел на фотографию и задумался: почему завещание отец оставил на него, забыв о Глебе, ведь он был его любимцем? Брат не возмущался, но в душе был обижен и надеялся, что, когда Герман разумно распорядиться всем, что оставил отец, он щедро поделится с ним. Герман с отцом мало общались, ведь отец всегда был занят и напоминал запрограммированную машину. Он мало говорил о работе, последнее время его глаза были грустными и уставшими. Но в них всегда звучал молчаливый вопрос, похожий на крик о помощи. Герман чувствовал, что у него были неприятности, и он кого-то или чего-то боялся. «Может быть, эти люди убили его? » – так думал он. Но Глеб отвергал эту догадку. Он считал отца гением и тираном одновременно, человеком, прожившим яркую и неординарную жизнь. Да, он оставил после своей смерти много вопросов и незавершённых дел.

«Кем был отец? » – не раз задавал себе вопрос Герман. Глеб похож на него, у него такая же коммерческая хватка бизнесмена. Когда-то в молодости отец Германа начинал простым инженером, с заразительным смехом и детской улыбкой, неутомимой жаждой жизни, и у него были мечты и планы. Он планировал свою жизнь, словно в запасе у него сто человеческих жизней, чтобы столько успеть сделать. Незаметно он превратился в инженера-миллионера. И его теперь больше волновали не открытия, а деньги, которые он может заработать. Самым страшным пороком в его понимании было бесцельно потерянное время, похожесть на всех остальных, отсутствие мечты, как символа путеводной звезды, влекущей его к новым неизведанным далям. Он был похож на азартного карточного игрока, который всегда выигрывал.