Тени и зеркала - Юлия Пушкарева

– Но не учил обходить их, – с таинственным видом возразил наставник. Альен немного занервничал: этого ещё недоставало…

– У меня есть амулет из кости вепря.

– Какой именно?

– Нательный. Кость черепная. И это была самка.

Фиенни вздохнул. Настала его очередь быть побеждённым.

– Ну что ж, ты делаешь успехи… Но хватит болтать. Что-нибудь поновее, пожалуйста.

У Альена осталось последнее средство.

– Я не запоминаю сны в последнее время. Правда. Лучше исказить воспоминание.

Фиенни кивнул; Альен чувствовал исходящие от него волны нетерпения. Настроившись, он придвинул к себе зеркало.

Хотя Отражения легко пользовались магией и без зеркал, они многие века были основой их жизни и главными проводниками Дара. Когда Альен обнаружил у себя способности волшебника и покинул Академию, он был подростком, почти мальчиком, и даже представить не мог, каким разным целям служат зеркала, какие разные оттенки колдовства нужны для них. Но очень скоро он увидел в этом поэзию – может быть, более высокую, чем заключённая в старых книгах и свитках или творимая менестрелями для ублажения лордов и королей.

Конечно, этому способствовало и то, что его учителем стал именно Фиенни. Альен замечательно его знал – и всё же ни секунды не сомневался, что целые бездны этой загадочной души скрыты от него. Временами это приводило его в отчаяние; но, общаясь с Отражениями, поневоле начинаешь к этому привыкать.

Зеркала для воспроизведения воспоминаний и событий прошлого существовали в Долине очень давно, но Фиенни первым довёл до конца опыты по их усовершенствованию: он получил уникальное зеркало, в которое любой Одарённый сумел бы вложить ещё и память о никогда не случавшихся событиях – то есть сны и намеренно изменённые воспоминания. Это помогло бы приблизиться к тончайшим материям, о которых маги и учёные Обетованного до сих пор могли только мечтать.

Сосредоточившись на гладкости серебряной рамы и безукоризненной чистоте стекла, Альен старался не думать о том, как это может быть использовано нечистыми руками – например, в людских политических интригах. Неисчерпаемые возможности для подлога и обмана. Его лорд-отец наверняка оценил бы это… Альен вздрогнул от почти физического отвращения.

– Ну же, – тихо поторопил Фиенни. – Неважно, что именно.

Альен взглянул на стекло, где уже роились неясные образы. Он выбрал день, когда отец представил его ко двору в Ти’арге. Когда-то он вообще хотел оставить сына там в качестве пажа… Слава всем богам и духам, что эта участь досталась Мелдону – он был тремя годами младше, но куда лучше подходил для неё.

Альен отпустил своё сознание, позволив ему влиться в неживой предмет; он ощутил пульсацию чар, наложенных Фиенни, и провёл собственную память по уже проторенным каналам – это было так же легко и отрадно, как идти по утоптанной, старой тропе, когда вокруг чаща.

Воспоминание было ярким, поэтому вскоре фигуры в зеркале обрели чёткость и цвет. Воспринятое девятилетним мальчиком, всё казалось слишком большим и до болезненности многоцветным. Зеркало пока не отражало звуки, но Альен помнил и их – невообразимый шум, поразивший его после тишины родных стен и окрестных полей. Играли музыканты (многие – на таких странных инструментах, которых Альен, сдержанно относившийся к музыке, не встречал ни до, ни после этого), шуршали дорогие ткани одежд и портьер, на небольшом обеде, который король давал лишь для самых именитых и близких, звенели изящные приборы… И, конечно, голоса – говорили все и обо всём, говорили непрерывно, так что в волнах слов новичку легко было захлебнуться. Теперь, спустя много лет, Альен мог представить, сколько по-настоящему опасных, губительных слов могло быть сказано там, среди витиеватых фраз. Ти’арг никогда не мог похвастаться ни размерами и изобильной землёй, как Дорелия, ни военной мощью, как северный Альсунг или степное Шайальдэ, но здешний королевский двор по праву считался самым изысканным и учёным в Обетованном – да и как ещё могло быть в стране, столица которой когда-то выросла вокруг первой на материке Академии.

В тот далёкий день Альена свалила лихорадка: в жару и головной боли он бредил мечами рыцарей, огромными гобеленами, душными ароматами духов… И сейчас мужчины в зеркале вновь были снисходительно-равнодушны, а женщины умилялись над застенчивым мальчиком, сверкая белозубыми улыбками. Старого короля Тоальва Альен видел только раз и мельком, так что его образ удалось восстановить трудом. Альен вплёл его, как последний штрих, и открыл глаза, переводя дыхание.

– Замечательно, – пробормотал Фиенни, поглощённый зрелищем в зеркале и явно довольный. – Ты уже внёс искажение? – Альен кивнул. – Я не могу найти. Действительно не вижу. Чудесная работа.

– Смотри на его величество.

Фиенни прищурился – и через несколько секунд расплылся в улыбке.

– Дерзко, надо сказать… Я бы и внимания не обратил. Он тогда ещё мог передвигаться самостоятельно, ведь так?

Польщённый Альен подтвердил это. Действительно, он никогда не встречал короля в нынешнем состоянии – прикованным к специальному креслу на колёсах, которое для него разработали механики из Академии. Болезнь разбила старика несколько лет назад, когда Альен уже находился в Долине, вдали от отчего королевства. И сейчас он сознательно подменил его облик, внушив Фиенни правдоподобную иллюзию.

– Ты превзошёл себя. Не зазнайся, – с усмешкой Фаэнто пододвинул зеркало обратно к себе. – Теперь моя очередь. Попробуем со снами.

Он выбрал сон о Кезорре – вероятно, старый, потому что бывал там давно. Образы перетекали друг в друга легко, будто волны одной реки; в очередной раз Альен с белой завистью подумал, что ему никогда не добиться такого уровня, – просто потому, что волшебство у Отражений в крови. В пронзительно-синее небо уходили купола воздушных храмов и дворцов, фонтаны и статуи прятались в кущах южной растительности, смуглолицые люди толпились на узких улочках, прогретых солнцем… Всё там напоминало реальность, но на деле было далеко от неё так же, как в любом сне, – и так же безумно, как во сне любого Отражения. Вскоре Альен понял, что в покой и красоту вмешались нотки тревоги: во сне Фиенни бежал, почти летел по мощёной дороге, и что-то преследовало его.

А потом он увидел, что именно, – и почувствовал, как желудок сжался в комок.

Исполинское, кроваво-красное существо с кожистыми крыльями, со змееподобным телом, покрытым сверкающей чешуёй. Оно парило над крышами домов и превосходило размерами любой из них, почти касалось черепицы брюхом… Фиенни бежал от него, задыхаясь, всё быстрее – а люди вокруг оставались беспечными и даже не удосуживались взглянуть вверх…