Удивительные создания - Трейси Шевалье

– Полагаю, вы не много видели людей, лежащих на спине со скрещенными на груди руками, так ведь, мисс Филпот? Однако хороним мы их именно так. Черви свертываются в клубок, когда умирают.

Я едва не фыркнула, потому что мне предстало зрелище сонма червей, собравшихся вокруг одного из своих покойных собратьев, чтобы свернуть его в клубок перед тем, как предать земле. Идея была явно смехотворная, и все же лорд Хенли не сомневался в своей правоте. Однако выяснять его взгляды на похоронные обряды низших существ я не стала, потому что Маргарет, сидевшая за столом чуть дальше от меня, качала мне головой, а мужчина напротив вскинул брови из-за нашего, как ему казалось, странного разговора.

Теперь я знаю, что аммониты были морскими тварями, довольно близкими к современным наутилусам, с раковинами и щупальцами, как у головоногих моллюсков. Жаль, что я не могла сказать об этом лорду Хенли на том обеде, когда он с такой уверенностью говорил о свернувшихся червях. Но в то время я не обладала ни достаточными научными познаниями, ни уверенностью в себе.

Позже, показывая мне свою коллекцию, лорд Хенли выставил себя еще более невежественным, не будучи способным отличить один аммонит от другого. Когда я указала, что один из них был отмечен прямыми шовными линиями, пересекающими спираль, в то время как на другом у каждой линии имелись две шишечки, нарушающие спиральную форму, он похлопал меня по руке.

– Какая же вы умненькая! – сказал он, покачивая головой.

Тогда я почувствовала, что мы с ним никогда не будем вместе ломать голову над загадками древней природы. У меня были и терпение, и зоркость к деталям, необходимые для изучения своих находок, а лорд Хенли обходился без лишних, по его мнению, знаний и не желал, чтобы ему об этом напоминали.

Джеймс Фут был другом семьи лорда Хенли, и наши пути должны были пересечься на рождественском балу, когда в особняке собралась добрая половина населения Западного Дорсетшира. Но мы с Луизой впервые услышали о нем за завтраком после одного из летних балов в Курзале.

– Я ничего не могу есть, – объявила Маргарет, усаживаясь за стол и взмахом руки отставляя тарелку с копченой семгой. – Я слишком взволнована! Кажется, я влюбилась.

Луиза вскинула глаза на сестру, а я просто улыбнулась в чашку чая. После балов Маргарет часто делала совершенно невероятные заявления, и мы хотя и смеялись над ними, но не останавливали ее.

– Как на сей раз его зовут? – спросила я.

– Джеймс Фут.

– В самом деле? А сколько в нем футов?

Маргарет состроила мне гримасу и взяла с решетки ломтик поджаренного хлеба.

– Он джентльмен, – возвестила она. – Он друг лорда Хенли, у него ферма возле Беминстера, и он прекрасно танцует. Он уже попросил меня о первом туре на балу во вторник!

Я смотрела, как она грызет свою корочку хлеба. Хотя подобные признания мне достаточно часто приходилось слышать и раньше, что-то в самой Маргарет изменилось. Она казалась более замкнутой. Подбородок у нее был опущен, как будто она удерживала лишние эмоции и погружалась в себя, чтобы прислушиваться к новым чувствам, в которых пыталась разобраться. И хотя ее руки по-прежнему не знали покоя, их движения были более предсказуемыми.

«Она готова к тому, что он сделает ей предложение», – подумала я. Уставившись в скатерть – бледно-желтую ткань, расшитую по краям нашей покойной матерью, а теперь усыпанную крошками, – я вознесла короткую молитву, прося у Бога помощи в начинаниях моей сестры. Подняв глаза, я встретилась со взглядом Луизы. Вероятно, в моих глазах грусть соперничала с надеждой. Я и прежде посылала Богу много молитв, которые оставались без ответа, и порой задумывалась, слышал ли Он то, о чем я Его прошу, или пропускал мои просьбы мимо Своих ушей?

Маргарет продолжала еженедельно вальсировать с Джеймсом Футом, и мы продолжали выслушивать ее восторженные замечания о нем за завтраком, обедом, чаем и ужином, на прогулках и даже по вечерам, когда пытались читать. Наконец нам с Луизой пришло в голову проводить Маргарет на очередной бал, чтобы иметь возможность увидеть его самолично.

Я нашла его весьма симпатичным с виду, более даже, чем ожидала, – хотя почему бы нашему графству не производить на свет привлекательных мужчин, ничем не уступающих жителям Лондона? Он был высок и строен, и все в нем было аккуратно и элегантно, начиная с недавно стриженных волнистых волос и кончая бледными, тонкими руками. На нем был прекрасный шоколадно-коричневый фрак – того же цвета, что и его глаза. Фрак этот выглядел просто великолепно на фоне бледно-зеленого платья Маргарет, что, должно быть, и было причиной, по которой она теперь его постоянно носила. Она настояла на том, чтобы я обшила ее платье темно-зеленой лентой у талии, а также помогла свернуть ей тюрбан с перьями соответствующей окраски. Что говорить, со времени появления Джеймса Фута в Лайме она стала даже еще больше носиться со своими туалетами, покупая новые перчатки, отбеливая свои бальные туфли, чтобы удалить потертости на подошвах, отправляя письма нашей невестке с просьбами прислать ей что-нибудь новенькое и модное из Лондона. Мы с Луизой не особенно беспокоились о своей одежде, выбирая ткани на платья приглушенных тонов (Луиза – темно-синие и зеленые, а я – лиловые или серые), но мы были счастливы, когда могли позволить Маргарет побаловать себя тканями пастельных тонов и с цветочными узорами. И если денег хватало только на одно новое платье, мы настаивали на том, чтобы оно досталось ей. Теперь, глядя на свою сестру, я радовалась, потому что она выглядела просто прелестно, танцуя с Джеймсом Футом в своем зеленом бальном платье и с перьями в волосах. Наблюдая за ними, я была очень довольна.

Луиза не вполне разделяла мои чувства. В Курзале она не сказала мне ни слова, но позже, когда мы оказались дома и уже готовились ко сну, оставив Маргарет танцевать и положившись на заверение наших друзей, что они проводят ее домой, Луиза, повернувшись ко мне, объявила:

– Он слишком много заботится о своем внешнем виде.

Я надвинула ночной чепчик на лоб и забралась в постель.

– Маргарет тоже заботится о своей внешности. Кажется, это нормально. Или ты так не считаешь?