Удивительные создания - Трейси Шевалье

Хотя было слишком поздно, чтобы читать, я не задувала свечу, но смотрела, как трепещут паутинки на потолке в горячем дуновении, поднимающемся над пламенем.

– Дело не в том, как он одевается, хотя это и отражает его наклонности, – сказала Луиза. – Мне кажется, что он слишком правильный.

– Но и мы такие же, – возразила я.

Луиза задула свечу.

Я понимала, что она имеет в виду. Я почувствовала это, как только Джеймс Фут был мне представлен. Он был обходительным, открытым и светским молодым человеком. Я поймала себя на том, что стараюсь отвечать на его расспросы как можно вежливее. Когда мы разговаривали, его глаза скользнули по вырезу моего далеко не нового фиолетового платья, и я почувствовала, как некое подобие осуждения, возникнув в его голове, было на время отложено, но не забыто. В свое время он извлечет это мимолетное впечатление из своей памяти и займется его обдумыванием. Я вполне могла себе представить, как он, выбрав подходящий момент, говорит своей сестре:

– Элизабет Филпот совсем не следит за модой. Ты обратила внимание, как она одевается?

Ради блага Маргарет я пыталась и выглядеть, и вести себя надлежащим образом, когда однажды Джеймс Фут навестил нас в коттедже Морли. Сам Джеймс Фут тоже был очень любезен. Он попросил Луизу показать ему сад и, обнаружив, что у нее нет гортензий, обещал прислать ей черенки. Она не стала говорить ему, что терпеть не может гортензий. Он не упустил случая осмотреть мою коллекцию и проявил гораздо бо? льшую осведомленность об окаменелостях, нежели Генри Хост Хенли. Предложив мне съездить в Эйп, находившийся дальше по побережью, неподалеку от Бридпорта, чтобы поискать там офиуры, или хрупкие морские звезды, он добавил, что рад будет увидеть меня на своей ферме. Я, со своей стороны, не расспрашивала о его находках так подробно, как мне того хотелось, но, напротив, позволила ему самому вести разговор, и в тот раз все было очень мило.

После его ухода Маргарет пребывала в таком оцепенении, что мы повели ее купаться в море, надеясь, что шок от холодной воды приведет ее в чувство. Пока она плескалась, мы с Луизой стояли на берегу. Передвижную купальню мы подтащили к самому берегу, и Маргарет плавала в свое удовольствие. Раз или два мы мельком видели то взмах ее руки, то слышали плеск воды.

Мои глаза обшаривали гальку, хотя я не ожидала найти какие-либо окаменелости среди кусков песчаника.

– Полагаю, его визит прошел вполне успешно, – высказалась я, понимая, со сколь малым воодушевлением это прозвучало.

– Он на ней не женится, – сказала Луиза.

– Почему же? Она ничем не хуже любой другой молодой девицы.

– У нее нет приданого. Маргарет принесла бы в их дом мало денег. Возможно, это для него не имеет значения, но без приданого брак вряд ли будет удачным. К тому же у нее есть сестры.

– Но мы сегодня хорошо справились, разве нет? Говорили с ним о тех вещах, что были для него интересны, были покладисты, но не слишком умны. И он очень долго пробыл с тобой в саду!

– Однако мы с ним не флиртовали.

– Конечно нет. Это, благодарение Богу, мы можем предоставить Маргарет!

Я понимала, что она имеет в виду. Сестрам полагается затевать с поклонником своей сестры искрометные разговоры, подпуская немного интимности. Какое бы поведение с Джеймсом Футом от меня ни ожидалось, я проявила себя скорее неловкой и скованной, нежели радушной родственницей. Скорее всего, он будет избегать общения со мной, что меня, честно говоря, не особо тревожило, потому что это так утомительно – осторожничать и следить за собой, чтобы доставить удовольствие незнакомому джентльмену. Проведя чуть более года в Лайме, я стала ценить ту свободу, которой могла располагать там старая дева без каких-либо родственников-мужчин поблизости. Это уже казалось мне более нормальным, чем двадцать пять лет полной условностей жизни в Лондоне.

Маргарет, конечно, чувствовала по-другому. Я наблюдала за ней, когда она на мгновение показалась из-за кабинки плывущей на спине, а руки ее пошевеливались по сторонам, словно водоросли. Она, должно быть, смотрела в розовеющее послеполуденное небо и думала о Джеймсе Футе. Я вздрогнула от тревоги за нее.

Возможно, ради Маргарет мне удалось бы обуздать свое поведение и приучить себя проводить свой досуг с Джеймсом Футом. Несколькими неделями позже, однако, у меня случилась с ним знаменательная встреча на пляже, которая перечеркнула все мои усилия быть всего-навсего благовоспитанной и кроткой сестрой.

Ричард Эннинг только что сделал для своей дочери особый горный молоток, похожий на ледоруб. Мэри очень хотелось показать мне, как с его помощью можно крошить камни, чтобы извлекать оттуда кристаллизованные аммониты, а иногда рыбные чешуйки. Я не говорила ей, что никогда прежде не держала в руке молотка, но она, должно быть, поняла это, когда увидела мои неудачные попытки взмахнуть им. Она не делала никаких комментариев, просто поправляла меня, пока у меня не стало получаться лучше, – удивительно терпеливая маленькая учительница.

Хотя выдался ясный сентябрьский день, холодный бриз напоминал мне, что осень уже не за горами. Я стояла на коленях, нанося резкие удары вдоль края плоского камня. Мэри склонялась надо мной, наблюдая и подсказывая, как добиться лучших результатов.

– Так, мисс Элизабет. Не слишком сильно, иначе он расколется неправильно. Теперь отбейте этот кусочек с краю, чтобы можно было его прислонить и держать ровно. Ой! Вы поранились, мэм?

Молоток соскользнул и ударил по кончику моего указательного пальца. Я сунула его в рот, чтобы пососать и унять жалящую боль.

В это мгновение я услышала, как хрустит галька у меня за спиной, и совершила ошибку – обернулась на этот звук, по-прежнему держа палец во рту. Джеймс Фут стоял неподалеку от меня, глядя на меня сверху вниз с необычайно вежливым выражением лица. Я выдернула палец изо рта и вспыхнула от стыда.

Джеймс Фут протянул руку, чтобы помочь мне подняться. Пока я с трудом вставала на ноги, Мэри попятилась.

– Я просто разбивала этот камень, чтобы посмотреть, нет ли в нем аммонитов, – объяснила я.

Однако взгляд Джеймса Фута был устремлен не на камень. Он неотрывно смотрел на мои перчатки. Чтобы защитить руки от холода и иссушающей глины, я часто носила перчатки, как в любом случае полагается даме на открытом воздухе, какой бы ни была погода. Во время первых вылазок за окаменелостями я привела в негодность несколько пар, запятнав их глиной голубого лейаса и морской водой. Теперь у меня была пара, отложенная для работы на пляже, лайковые перчатки цвета слоновой кости, замаранные и задубевшие от воды, с отрезанными пальцами, чтобы легче было работать. Выглядели они странно и довольно некрасиво, но были весьма полезны. У меня была при себе и более респектабельная пара перчаток, которую я могла натянуть при случае, но Джеймс Фут не дал мне на это времени.