Пути и маски - Юлия Пушкарева

– Разрыв, который они надеются расширить, чтобы воцариться вновь, – будничным тоном подытожил Зелёная Шляпа. Из кармашка он вытащил крупную золотую монету – Альен никогда не видел таких – и, ловко подбросив, заставил её рассыпаться горсткой ярких искр. – А я и немногие другие пытаемся им помешать. И предлагаем Вам помощь в этом деле – в закрытии прорехи, если можно так выразиться. Сделать это теперь можете только Вы, и в Ваших интересах нас не отталкивать, милорд. Хотя тауриллиан наверняка будут пытаться перетянуть Вас на свою сторону: Вы и им необходимы. Само собой, только Вы и можете раскрыть врата Хаосу до конца… Они столько Вас ждали.

Так вот оно что… Случайность, нелепая случайность, ставшая очередным ходом в нескончаемой борьбе Цитаделей Порядка и Хаоса – ровесниц Мироздания. И случайность, и ключ – в нём самом.

– Почему? – спросил Альен, думая о дивных голосах созданий из сна, их мудрости и власти. О том, как даже ему – впервые в жизни – мнилось, что таким сладко было бы подчиниться. – Почему вы боретесь против?

– Потому, – гордо сказал боуги, – что мы не рабы.

Ответить на это было, пожалуй, нечего. У Альена остались ещё десятки вопросов к остроухому карлику – всё происходящее вообще с трудом укладывалось в голове, – но Бадвагур, подковыляв, многозначительно пихнул его локтем в бедро.

– А что именно Вы предлагаете? – кашлянув, вежливо спросил резчик.

Жёлтые глаза полыхнули весельем; вместо сапог на ногах у боуги появились зелёные башмаки.

– Ну, господин агх… Чтобы пересечь океан, нужен корабль. Особый корабль.

ГЛАВА III

Дорелия, Энтор

– Как Вам кажется, милорд, он может поправиться?

Лорд Заэру редко не знал, что сказать, но сейчас был именно такой момент. Он взглянул на госпожу Мейго, застывшую в дверном проёме с заломленными руками. Она так сильно похудела, что теперь эти руки казались почти девичьими – вот только красоты не прибавляли. Казалось, будто вся плоть сошла со светловолосой женщины, принесённая в жертву четверым богам. Голубые глаза покраснели от слёз.

– Я надеюсь, – сказал лорд, стараясь, чтобы голос не звучал виновато. Он знал, что не причастен к болезни Вилтора – но всё равно почему-то ощущал вину и ответственность, и это лишало даже старческого короткого сна. Неведомая болезнь проникла в его город, расползается по его стране, теперь вот выкашивает его людей – а он не сообразил вовремя и не знает, как этому помешать… – Правда, очень надеюсь.

Госпожа Мейго кивнула и шмыгнула носом, снова готовая разразиться рыданиями. Лорд мысленно взмолился Льер и Дарекре, чтобы этого не случилось: он легко выносил многое, но не женские слёзы… «Ты – наследник своих земель, Дагал, – когда-то учил его отец, – и должен быть большим рыцарем, чем сами рыцари. Не допускай возле себя свободного разбойника, обиженного нищего, плачущей женщины».

Лорд Заэру вздохнул. Отец умер, когда ему и двадцати не исполнилось. С тех далёких пор он в общем-то разобрался с нищими и разбойниками, а вот женщины по-прежнему составляли проблему.

– Я отправил целителей в рейды по заражённым кварталам. К вам тоже скоро зайдут с проверкой… Энтор закрыт на карантин. Зерно теперь будут выдавать из дворцовых запасов, – лорд говорил, ненавидя лицемерную бодрость в своём голосе. Он прекрасно знал, что Немочь уже проникла в предместья и некоторые замки, что одноглазых чёрных тварей видели и в Заэру…

Но госпожа Мейго робко, с надеждой улыбнулась – ради этой улыбки стоило расписать свои достижения. Лорду Заэру всегда нравилась эта семья, и горько было не чувствовать в их доме тёплого хлебного запаха, не видеть вечных кружек с молоком…

А ещё – смотреть на Вилтора, который застыл на кровати бледным, тяжело дышащим изваянием. Он не приходил в сознание несколько дней. На прежде пухлых, а теперь ввалившихся щеках играл воспалённый румянец; прядки волос слиплись от пота на низком лбу. Госпожа Мейго на цыпочках приблизилась и заботливым жестом раздвинула их – осторожно, словно касаясь хрупкой вазы. Отжала тряпочку в стоявшем у кровати тазу, протёрла Вилтору лицо…

Лорд Дагал вспомнил, как она в минуты гнева бросалась в сына мукой, как огненно – на всю улицу – они ссорились… Как ещё мальчишкой ревущий от обиды Вилтор прибегал жаловаться к знатному другу семьи.

Нет, находиться здесь решительно невозможно.

Лорд встал, чуть не задев макушкой низкий потолок. Развязал кошелёк на поясе и отсчитал несколько золотых. Услышав звон монет, госпожа Мейго испуганно оторвалась от сына.

– Нет, милорд, бросьте, прошу Вас! .. Мы ничего не…

– Берите, – прервал лорд и наклонился, вкладывая деньги ей в ладонь. – Вам понадобятся… Считайте, что на лекарства.

– Но ведь нет лекарств, – госпожа Мейго улыбнулась; губы у неё дрожали. – Я знаю, что никто ещё не выздоравливал… Лекари говорят: чем больше чёрных точек, тем ближе конец.

И она откинула одеяло. Обе руки Вилтора с внутренней стороны были усыпаны крупными чёрными болячками.

Лорд Заэру сглотнул сухость в горле: за последние дни он видел слишком много таких же рук.

– Сообщайте мне, если что-то изменится. Я ещё загляну, – пообещал он и быстро вышел.

***

Улицы Энтора были непривычно пустынны – даже ярые поклонники праздных прогулок (многих из них лорд Заэру знал в лицо) предпочитали отсиживаться по домам или лавкам, прячась от морозов и Немочи. Лорд ехал верхом, чувствуя, как холод пробирается под тёплый плащ; охрана – трое вооружённых рыцарей – следовала за ним на почтительном расстоянии. Тишина висела в воздухе, сдавливая виски, а лорд Заэру всё гнал и гнал лошадь по знакомым извилистым улочкам, меж домов. Пустые бельевые верёвки, протянутые над головой, жалобно подрагивали. На большей части лавок красовалась надпись «Закрыто». Горбатая старушка с горшком масла боязливо прошмыгнула мимо, кутаясь в шаль – раньше, чем лорд успел остановиться, чтобы пропустить её.

Даже главный рынок был теперь почти пуст; от зрелища заброшенных прилавков становилось ещё холоднее на сердце. Стая ворон жадно дралась за хлебную корку; издали лорду Заэру померещились в них одноглазые чёрные недокрысы, и он невольно вздрогнул.

На улице Ниэтлина Великого с одного из верхних этажей доносились горестные крики – неконтролируемый, почти звериный женский вой. «Сын или муж», – решил лорд Заэру, пришпоривая испугавшуюся лошадь. И тут же, машинально, отметил, что снега здесь намело слишком много: пора бы надавить на городских уборщиков…