Пути и маски - Юлия Пушкарева

Но пока он должен сидеть здесь, в неудобном кресле, как того требует Долг. И ещё около тридцати людей в этом зале мучаются, кряхтят, промокают лбы шёлковыми платками – во имя всё того же Долга. И каждый мечтает, наверное, о глотке доброго вина или кушетке, где можно распрямить спину.

Каждый – кроме, пожалуй, чара Энчио. Ринцо вообще иногда сомневался, что он человек, а не хитроумный механизм или глыба мрамора.

– Я понимаю, о чём говорит эр Даола, – равнодушно бросил чар Энчио, не поднимая глаз. – Разве что с определением «мерзкий» можно поспорить. В основе культа Прародителя – смирение и чистота, всеобщее равенство, отказ от излишеств… Ничего недостойного, на мой взгляд. Скажем, наш эр Алья вполне мог бы послужить примером такой жизни, – Ринцо ощутил, что готов провалиться сквозь землю; послышались новые, на этот раз куда более смелые, смешки. – Я всегда был не против жрецов Прародителя – даже тогда, когда первые из них, весьма наглые, начали приплывать к нам из Минши. Пусть строят свои аскетичные храмы и помогают бедным, с чего нам мешать им? .. Однако, согласен, ситуация стала меняться несколько лет назад. Появились все эти крикуны на улицах, призывающие положить конец власти Правителей и отдать её в руки цехов и гильдий…

– И Великих Домов, прошу заметить, – вставил донельзя довольный эр Даола – он сейчас напоминал собаку, которую похвалил хозяин. Ринцо, привыкший наблюдать, быстро заметил, что кое-кто за столом побледнел или резко заинтересовался мозаикой.

– …что, конечно, повлечёт необратимые последствия, которых они просто не могут понять, – будто не расслышав, продолжал чар Энчио. – К тому же нынешняя война на севере ещё сильнее их распалила. Часть из них явно склонна поддержать Альсунг – просто как новую силу, что кажется им более свободной и способной защитить народ, – чар Энчио позволил себе улыбку; выглядело это так, будто ему свело скулы. – Но мы-то знаем, как выглядит «защита» альсунгцев и насколько королеву Хелт волнуют крестьяне с плотниками…

– А другая часть вообще против вмешательства Кезорре в войну, – заметил посерьёзневший ир Пинто. – Глава виантской Гильдии Стекольщиков на днях заходил ко мне… «Нам столько же дела до Ти’арга с Альсунгом, сколько стеклодуву до глины! .. Пусть хоть перегрызут друг друга, а мы пока построим идеальную страну у себя! » – ир Пинто вздохнул и сделал скорбное лицо. – Так вопил, что пришлось предложить ему ещё закуски.

– «Идеальна» для них страна под необразованными плебеями, – пискнул чар Леро, с опаской поглядывая на чара Энчио: угодил ли?

– Плебеями, которые поклоняются Прародителю, – подчеркнул чар Энчио. – Это важно. Мы не даём им места в Совете, запрещаем публичные проповеди, осмеиваем их празднества… Разумеется, они уверены, что их ущемляют в правах. Если так пойдёт дальше, они разозлятся, и очень. А это совсем нам не нужно.

– И что же теперь – пускать их в Совет? – эр Даола всё не унимался, но бравады в нём поубавилось. Вытянутое лицо то краснело, то бледнело, напоминая Ринцо детские фонарики, что так любят в Ариссиме. – Слишком радикальный способ задобрить.

– Речь не идёт о задабривании, – ледяным тоном возразил чар Энчио и посмотрел через стол на эра Даолу – абсолютно спокойно, но тот виновато съёжился в кресле. – Если несколько их жрецов окажется в Совете, нам будет проще их контролировать. Это во-первых. Такая уступка поможет избежать скандала, когда мы объявим о своём решении поддержать Дорелию. Это во-вторых.

Ринцо вздохнул и потёр переносицу. Начинала болеть голова.

«Разумно, – оценил он. – Это очень…»

– Умно, – закончил за него ир Пинто. – Но подобная благосклонность может и, наоборот, слишком их расповадить. Я считаю, что нужен противовес.

– И что Вы предлагаете? – прохладно спросил чар Энчио. Эр Нисте – сейчас самый молодой из Правителей – вытаращил глаза от изумления. Ринцо тоже подумалось, что что-то пошло не так…

Чар Энчио задал кому-то вопрос. Ему понадобилось чьё-то мнение… Видимо, грядёт новая эпоха.

Соловей в саду выдал особенно резкую трель.

– Праздник в честь богини Велго, – улыбаясь, вкрадчиво промурлыкал ир Пинто. Послышались возмущённые возгласы:

– Праздник богини? Сейчас?

– Во время войны?

– Когда через пару недель нам, возможно, отправлять войска на помощь Дорелии?

– Да Вы представляете, как это их разозлит! ..

– Настоящий, большой праздник, как раньше, – продолжал ир Пинто. Ринцо видел, как часто бьётся жилка на его бледном лбу. – Какого не было уже много лет. Чтобы вся столица гуляла, прославляя Мудрейшую… А заодно – Совет Правителей, конечно. Там же можно объявить и о союзе с Дорелией, – он застенчиво потупился. – Ну, знаете, пара громких речей о долге перед родиной, о том, как необходимо поддержать короля Абиальда перед угрозой северных варваров… Я могу и сам заняться этим, если досточтимые не против.

– Вы полагаете, что это покажет адептам Прародителя их место? – задумчиво спросил чар Энчио.

– Именно так. Иначе, боюсь, они слишком уж войдут в силу… Как в Ти’арге и Дорелии, где их покорно терпят – вопреки их абсурдным речам о том, что любая власть несёт зло, как и магия.

Потянулось неловкое молчание. После десятков голосов, звенящих под сводами зала, оно казалось Ринцо блаженством. Формально любые решения в Совете, конечно, принимались голосованием, но сейчас все ждали вердикта чара Энчио. А чар Энчио сидел неподвижно, склонив горбоносую голову, созерцая стол непроницаемыми вороньими глазами…

Ринцо слышал, что ир Пинто задержал дыхание.

– Довольно дерзкая идея, – сказал наконец чар Энчио. – Но, думаю, удачная.

Побеждённый эр Даола швырнул в ира Пинто очередной свирепый взгляд. Если бы глаза могли резать, тот не досчитался бы ушей или носа.

Представив это, Ринцо чуть не улыбнулся, но потом вздрогнул, вспомнив о соколином пере… Сегодня он оставил его дома, но оно всё вставало перед глазами с пугающей отчётливостью.

Маги Дома Агерлан. Вот кто, наверное, может резать силой мысли.

Интересно, на чьей стороне Дом Агерлан – богини Велго или Прародителя (если их, конечно, вообще интересует религия)? И связан ли с ним кто-нибудь из находящихся здесь, за этим самым столом?