Пути и маски - Юлия Пушкарева

Несмотря на удушливую жару, Ринцо наполнил холод – точно во время лихорадки. Как это раньше не пришло ему в голову? .. Угроза ведь может исходить от любого из тех, с кем он постоянно работает… Даже от тех, кого он называет друзьями.

Как всегда в Кезорре. Как всегда среди людей.

– Очнись-ка, Ринцо, – ир Пинто ласково тронул его за плечо. – Объявили перерыв. Прогуляемся?

***

Слуги распахнули высокие двери зала, и Правители разбрелись по коридору, чтобы размяться на пару минут – в основном группками по двое-трое. Только чар Гритто, умудрившийся подхватить простуду в такую жару, чихал в одиночестве, да чар Энчио, как всегда, гордо сторонился остальных. Ир Пинто, сдержанно сияя, подхватил Ринцо под локоть.

– Он согласился. Поверить не могу, что это случилось! – он сморщил нос в улыбке, и верхняя губа приподнялась, обнажая острые, как у хорька, зубы. Ринцо вдруг понял, что больше всего на свете хочет остаться один. Или увидеть Лауру. – А ты как думаешь, о Ринцо-который-сегодня-не-в-духе? Есть смысл порадовать простонародье праздником?

В конце коридора, у лестницы, наметилось какое-то новое движение. Высокая девушка – рыжеволосая, в изношенной и грязной одежде – бурно жестикулировала, пытаясь объяснить что-то рослому керу [8 - Кер – кезоррианский воин высшего ранга, аналогичен гвардейцу или дворцовому стражнику. ].

– Может быть, – после паузы сказал Ринцо. – Но, знаешь, я сомневаюсь. Как сомневаюсь и в том, что нужно отправлять войска на помощь Дорелии… И тем более – объявлять об этом, точно хвастаясь. Это вызовет… протесты.

Да что там – это вызовет настоящую бурю… Ринцо вздохнул. Он понимал, что даже голосовать против нет смысла. Все всё равно поддержат вердикт чара Энчио, а его неразумный голос запомнят, и на некоторое время их с Лаурой жизнь окажется сильно подпорченной.

По крайней мере, на хорошо оплачиваемые заказы ей можно будет больше не надеяться.

– А ты, конечно, боишься протестов, пугливый крошка Ринцо? .. – захихикал ир Пинто, явно думая уже о другом: он пожирал голодным взглядом рыжую девушку. – Мы раздавим их, не беспокойся… К тому же на Дорелию всё-таки ещё не напали. Альсунг не успел утвердиться на новых землях.

– Но это очень скоро случится, – вздохнул Ринцо. Ему порядком надоело озвучивать очевидное. Многие в Совете – даже ир Пинто, да и он сам, наверное, – лишены способности видеть картину в целом. Как видит Лаура – во всей совокупности теней, полутонов и мазков.

Он вспомнил, как любит Лаура пейзажи Ариссимы, вспомнил наброски её виноградников и холмов – то в утренней дымке, то в закатных лучах… Такая работа для неё была отдыхом, желанной паузой между чем-то серьёзным. Хрупкая красота линий – совсем как в ней самой.

– Кто это? – резко спросил ир Пинто. Рыжая девушка – очень бледная, не похожая на кезоррианку и, видимо, совсем измотанная – решительно направлялась прямо к ним. Кер шёл за ней следом, зачем-то взявшись за рукоять меча. – Посторонних во время заседаний сюда не пускают. Тем более нищенок.

– Мне она не кажется нищенкой, – возразил Ринцо. Девушка шагала, чуть откинув назад немытую голову, и осанка у неё была поистине королевской. Серое, наглухо закрытое платье из плотной ткани, истерзанное грязью и ветром, – такие носят на севере; но руки – тонкие и белые – вовсе не руки крестьянки или рыбачки… Может, певица? Или попавший в передрягу менестрель?

Правители провожали незнакомку удивлённо-насмешливыми взглядами. Вскоре стало понятно, что она направляется к растерявшемуся Ринцо. Кер виновато смотрел в пол.

– Добрый день! – сказала девушка по-кезорриански, но с акцентом, без всяких попыток поклониться. Глаза у неё были чёрные, как угли – и смело заглядывали прямо Ринцо в лицо. – Я хочу поговорить с эром Альей.

– У-у, шалунишка Ринцо! – смеясь, протянул ир Пинто. Он бесцеремонно продолжал оглядывать девушку с ног до головы и определённо начинал нервничать. – А мы-то все считали тебя примерным семьянином… Эта барышня не слишком юна для тебя?

– Маэль, что ты несёшь? – вспыхнув, прошептал Ринцо. Он довольно редко обращался к кому-то из знакомых по имени, видя в этом знак особой близости – или особого раздражения. – Я впервые вижу её… Это я – эр Алья. Что Вам угодно?

– Я ищу госпожу Лауру Эсте. Мне сказали, что она замужем за Вами, и направили во Дворец Правителей. Я могу с ней встретиться?

Рубленые сухие фразы, острые скулы и упрямый подбородок… От девушки пахло, как после долгой морской дороги – проще говоря, воняло рыбой, потом и солью. Услышав прежнее имя Лауры, Ринцо схватил её за руку. Все страхи очнулись в нём одновременно.

– Оставьте нас, – попросил он кера и ира Пинто. Маэль хмыкнул, изобразив понимание:

– Перерыв скоро кончится, Ринцо… Поторопись, а то женская ревность – штука задерживающая.

Когда от них отошли на приличное расстояние, девушка тихо зашипела от боли. Ринцо понял, что сжал её запястье до синяка.

– Пустите, мне больно.

– Кто Вы такая? – не заботясь больше об этикете, Ринцо оттеснил девушку к стене. Она не сопротивлялась, но чёрные глаза теперь полыхали злостью. – Из Дома Агерлан, не так ли? Это Вы подбросили нам перо? Не смейте мне врать!

– Какой Дом, какое перо? .. Я впервые об этом слышу! – девушка скользнула по его кулаку ногтями другой руки, и Ринцо, тихо выругавшись, отпустил её. – А мне ещё говорили, что мужчины Кезорре – образцы галантности. Вы всегда так встречаете дам?

Уголки её губ дрогнули от улыбки. «Совсем не боится», – отметил Ринцо.

– Мужчины Кезорре? ..

– Я первый день в Вианте. Только позавчера высадилась в гавани в Гуэрре, – устало объяснила девушка. – И ничего не знаю о здешних Домах. Просветите меня, эр Алья, но лучше чуть позже – думаю, я скоро упаду. Я устала и голодна.

В немного гортанном голосе звучала смесь надменности и кокетства. Так говорят те, кто привык приказывать.

Ринцо в смятении отступил на полшага. Двери зала раскрылись вновь, и Правители, переговариваясь, двинулись внутрь. У него оставалась пара минут.