Пути и маски - Юлия Пушкарева

– Откуда Вы приплыли в Гуэрру?

– Из Ти’арга.

– Ти’арга больше нет.

– Я знаю, – голос девушки скорбно дрогнул. – Лучше, чем кто-либо. Мне довелось пожить в захваченном Хаэдране.

– Но в Кезорре Вы впервые? – Ринцо был совершенно сбит с толку. Плыть в другое королевство, тоже враждебное Альсунгу, не имея там родных и друзей? .. И откуда у неё взялись деньги на дорогу?

Девушка гордо вскинула голову; Ринцо от этого жеста почему-то взяла оторопь.

– Да. Всегда мечтала побывать здесь, но не в такие времена, – (новая лукавая улыбка). – Я Синна, леди эи Заэру. Подтвердить это, увы, нечем, но я ручаюсь словом моего отца. Ему верят по всему Обетованному, эр Алья.

– Леди Заэру, из Дорелии? Здесь? И приплыли из Ти’арга? .. – всё это звучало безумно – чересчур безумно для Ринцо. Даже обнаружив перо с именем Лауры, он не был так поражён и, к стыду своему, напуган.

– Кажется, Вам надо идти, эр Алья, – уже не так величественно сказала девушка, покосившись на закрытые двери. – Я подожду у главного входа.

– Но… Но зачем Вам Лаура? Прошу Вас – мне важно знать…

Девушка покачала головой. Теперь в глазах у неё была печаль – безмерная, как их чернота. «У Лауры были точно такие, когда она закончила «Мёртвого флейтиста», – не к месту вспомнилось Ринцо. Пожалуй, ир Пинто прав: девушка (леди Заэру или нет) довольно красива, хотя до классического совершенства Лауры ей далеко.

– Если Вы и впрямь так заботитесь о жене, беру назад свои слова насчёт кезоррианских мужчин. Я должна сообщить ей важные новости о… – она вздохнула. – О её брате, Линтьеле. И, если честно, помешать кое-каким его замыслам.

ГЛАВА VI

Альсунг (бывший Ти’арг). Постоялый двор «Зелёная шляпа» – бухта Лезвия, Северное море

Во сне Ривэн охнул и, помянув старую Дарекру с царством мёртвых, тяжело скатился с кровати. Разодрал отяжелевшие веки и некоторое время созерцал жёлтые пятна перед глазами, усмиряя зашедшееся сердце. Голова раскалывалась от боли. Так отвратительно он давно себя не чувствовал.

Ривэн заставил себя встать на четвереньки; потом поднялся, опираясь локтями о кровать. Кровать была прежняя – узкая, с посеревшим бельём. Как и маленькая чистая комната. Он не помнил, как вернулся сюда вчера.

Зато помнил, откуда вернулся…

– О боги…

Ривэн взъерошил волосы, постаравшись сделать себе больнее (в наказание). По печальному опыту он знал, что в таком состоянии лучше не совершать лишних движений – и потому предпринял смелую попытку нашарить на столе рубашку и кружку с водой, при этом не оборачиваясь. Раздался жестяной звон и стук капель; Ривэн зашипел и помянул богов в ещё более изысканном выражении. Надзирательницы из приюта, наверное, умилялись бы его набожности в это утро.

– Идиот… Какой же идиот!

Отчаяние вползало в грудь вместе с тошнотой – по мере того, как вспоминались подробности вчерашнего разговора. Ривэн всегда трепетно относился к собственному благополучию (да что там, оно всегда стояло для него на первом месте), но теперь ему хотелось хорошенько себя отпинать или, на худой конец, оттаскать за волосы. Он выставил себя круглым дураком, влип в неприятности, унизился (причём всё это – не единожды) и – ничего не добился. Как таких вообще земля носит?

Без денег, без дома, без доверия милорда, без вожделенной диадемы… Конечно, без леди Синны. А ещё, чего уж там, без чести и цели в жизни. Его искреннюю преданность отвергли, над чистейшим (да, именно чистейшим! – старательно выговорил Ривэн про себя) порывом посмеялись – и сделал это человек, который каждым своим словом и движением вызывал восхищение и творил загадки. Треклятый волшебник, от взгляда которого жуть берёт. В бездну его злобные шутки.

Альен – так он представился. Ти’аргское имя. Редкое и старое, наверное – Ривэн почему-то в этом не сомневался.

И – да, кажется, ещё какая-то знатная фамилия… Бездна бы побрала всех этих аристократов. В ти’аргской знати он не разбирался.

Головокружение потихоньку начинало отпускать. Неуверенно подобравшись к окну, Ривэн распахнул ставни; жадно вдохнул белую муть и режущий холодом воздух. На заднем дворе было пусто и тихо – только куры, обречённые на кухонное заклание Зелёной Шляпой, копошились в курятнике. В конуре дремал, выставив морду на снег снаружи, сторожевой пёс – такой же больной и усталый, как сам Ривэн. Возле конуры круглились бока нескольких бочек с запасом пресной воды (в приморских краях вокруг Хаэдрана пресная вода была немаловажным ресурсом). Ривэн вздохнул и, захлопнув окно, стал искать сапоги. Придётся идти во двор, ибо таз для умывания, естественно, пуст: он ведь никого не попросил вчера нагреть для себя воды. «Потому что по-свински напился». Учитывая его образ жизни в Энторе и Хаэдране, это не было новостью само по себе – новостью были мотивы. Ну, и ещё компания…

«Не стану я даже думать о нём», – сердито зарёкся Ривэн, тщетно пытаясь затолкать правую ногу в левый сапог. И тут же одёрнул себя: слишком уж это походило на мысль обиженного ребёнка… Забавно ведь получается: судьба столкнула его, замухрышку-карманника, уже с двумя лордами – королевским советником и волшебником. Одного он подвёл, а другой просто не счёл его достойным.

Ну, и скатертью дорога.

Может забрать эту несчастную диадему – всё равно, обретённая, она утратила для Ривэна всякий интерес (теперь ему очень хотелось убедить себя в этом). И плыть за море со своим гномом для каких-нибудь тёмных колдовских делишек. В конце концов, все эти чернокнижники – песенки на один мотив… Начиная с Линтьеля.

Ривэн осторожно спустился и выскочил во двор, лишь хмуро кивнув в ответ на приветствие Зелёной Шляпы из-за стойки. Хозяин сегодня приоделся во что-то с золотым шитьём, а ещё как-то необычно выглядел; Ривэну показалось на секунду, что он стал меньше и отрастил нос. Оказавшись за дверью, он молча сплюнул: какой только вздор не померещится после этих южных вин…

Было столь раннее утро, что никто из постояльцев ещё не встал. Мимоходом Ривэн порадовался этому и обошёл здание, для устойчивости прижимаясь боком к каменной стене (из дерева был построен только верхний этаж постоялого двора).

Внутри до сих пор царили тошнота и неразбериха – а ещё боль. Болели, помимо головы, душа и совесть. Ривэн приподнялся на цыпочки и кулаком расколол корочку льда, которой покрылась вода в высокой бочке. Пёс проснулся и, увидев его, тихо тявкнул от удивления.