Наука о судьбе - Ханна Кричлоу

Такая пластичность – способность мозга изменяться на физиологическом уровне в течение всей жизни – подтолкнула к излишне оптимистичным выводам. Действительно, существует большой соблазн заключить, что пластичность мозга, сохраняющаяся даже в пожилом возрасте, позволяет человеку менять свое поведение и его последствия на протяжении всей жизни. Приятно думать, что мы способны формировать наши действия и мысли в полном соответствии с собственными желаниями. И все же это работает несколько иначе. Создается впечатление, что люди рады обманываться заманчивой, но упрощенной идеей пластичности мозга и верить, что мы можем сознательно натренировать его, так же как тренируем мышцы, чтобы достичь желаемого. В нашем обществе популярна идея личностного роста: нам внушают, что можно добиться любой цели и реализовать любое желание. Нам продают концепцию абсолютной субъектности и беспредельных возможностей, мечты о таблетке для свободной воли, которая снимет все биологические и социально-экономические ограничения. Однако с нейробиологической точки зрения лозунг «Будь тем, кем тебе хочется» не очень убедителен.

Все громче становятся голоса экспертов, высказывающих противоположное мнение. И это не только неврологии, но и психологи, например лауреат Нобелевской премии Даниел Канеман, автор книги «Думай медленно… решай быстро» [5 - Канеман Д. Думай медленно… решай быстро. М: ACT, 2014. – Прим. ред. ]. Вместо идеи о несомненной пластичности мозга новейший альтернативный подход предлагает запрограммированную природу мозга и склонность человека к когнитивным искажениям и чрезмерной уверенности в собственных суждениях. Эта идея бросает вызов нашим заветным представлениям о личной автономии, утверждая, что человек принимает многие решения не осознанно, а подчиняясь автоматическим процессам, происходящим в глубинах мозга. Эти процессы определяются физиологией и генетикой. Все это означает, что мы сознательно контролируем свое поведение далеко не в той мере, как нам кажется.

Как же примирить эти два противоположных взгляда на наше поведение? Во-первых, и это очень важно, они не являются взаимоисключающими. Оба подхода веские и «верные» в разных ситуациях и в разной степени, в зависимости от того, какой аспект поведения или его последствия мы рассматриваем. Все дело в том, что человек совершает те или иные действия под влиянием многих факторов, поэтому выделить единственную «причину» того или иного поступка невозможно.

Даже такое простое действие, как выбор обеда, зависит от множества факторов. Мозг весит примерно 2 % от массы всего тела, но потребляет 20 % от дневной нормы калорий. Неудивительно, что этот голодный зверь диктует нам пищевые предпочтения. Вместе с нашей врожденной тягой к высококалорийным, сладким и соленым продуктам (в следующей главе мы выясним, почему люди их так любят) существуют индивидуальные предпочтения и представления об отложенном вознаграждении, не говоря уже о многочисленных пищевых привычках и вкусах. Все это – лишь предыстория. Когда вы смотрите на блюда в кафе, мозг принимает сигналы, которые могут воздействовать на вас на подсознательном уровне. Будут иметь влияние и текущий гормональный фон, и степень усталости, и наличие болезнетворных вирусов в организме. Как видите, даже выбор бутерброда – это сложный и в значительной степени бессознательный процесс.

Когда дело доходит до более важных вопросов – например, выбор супруга или формирование мнения о существовании Бога, – сложность когнитивных процессов возрастает по экспоненте, поскольку в таком случае на решение уходит гораздо больше времени, а в работе участвует больше областей мозга.

Мозг весит примерно 2 % от массы всего тела, но потребляет 20 % от дневной нормы калорий.

Итак, вопросов много, а простых ответов на них нет. При этом постоянно появляются новые научные знания, которые подтверждают немодное и потенциально неприятное мнение о том, что поведение человека обусловлено и в какой-то степени даже предопределено врожденными нейробиологическими факторами. Нельзя сказать, что конкретные действия, решения или их последствия были суждены и неизбежны для нас в силу генетики или заложенных в мозге программ. Однако нужно признать наличие предрасположенности к определенным решениям, вызванной пренатальным развитием мозга и генетикой, определяющей его работу в течение всей жизни. Любой выбор, даже самый тривиальный, предполагает комплексное взаимодействие нейронов, сложных поведенческих программ и приобретенного опыта. В конечном итоге многое из того, что мы считаем уникальной частью нашей жизни, включая мечты, страхи, убеждения и привязанности, восходит к миллионам решений, которые составляют наше повседневное поведение, определяя таким образом любой важный выбор и формируя нашу личность.

Все это приводит ко множеству вопросов. Какие из наших черт можно изменить, а какие – нельзя? И как в таком случае определить, что есть что? Что мы сами можем с этим сделать? Насколько это применимо к каждому из нас?

Берегитесь нейрохайпа

Я считаю, что мне повезло жить в эпоху мозга, поскольку я верю, что с помощью нейробиологии можно найти ответы на многие вопросы о человеке. Без этой веры я бы не написала книгу о науке судьбы. И все же нейробиология сама по себе не отвечает на вопросы о жизни, вселенной и всем остальном. Некоторые критики обвиняют эту науку в упрощении, так как считают, что она чрезмерно фокусируется на мозге (или, что еще хуже, на сканировании мозга), игнорируя целостный подход к психологии, социальной и культурной жизни. Но в действительности самые интересные работы нейробиологов рассматривают мозг именно как часть единой системы, в которую, с одной стороны, поступают сигналы от внутренних органов и иммунной системы, а с другой – из внешней среды.

Я стремилась рассматривать идеи нейробиологии в широком контексте, чтобы избежать однобокого анализа сложного человеческого поведения. Салли Сэйтл и Лилиенфельд О. Скотт точно уловили упомянутый мной скептицизм, назвав свою книгу 2015 года «Вынос мозга. Чарующее обаяние бездумной нейронауки» [6 - Лилиенфельд С. , Сэйтл С. Вынос мозга. Чарующее обаяние бездумной нейронауки. М: Эксмо, 2016. – Прим. ред, ]. Мой решительный настрой показать ключевую роль врожденных нейробиологических факторов возник в ответ на тенденцию представлять пластичность мозга в излишне восторженных тонах, порой граничащих с дезинформацией. Нейроскептицизм имеет право на существование, поскольку популяризаторы науки часто представляют все так, словно в ней все просто и однозначно. Результатом этого являются лженаука и биологический эссенциализм [7 - В философской традиции эссенциализм – это представление о том, что любой объект имеет недоступную взгляду истинную сущность, которая дана ему от природы и делает его тем, что он есть. – Прим. ред. ].

Несомненно, утверждение, что сканирование мозга само по себе способно раскрыть многие секреты поведения и мышления, является сильным упрощением вопроса. Однако недооценивать значение нейробиологии тоже нельзя. В 2011–2012 годах Лондонское королевское общество опубликовало результаты своих нейробиологических исследований и их возможные последствия для социума и государственной политики. Документ представляет собой подробный, вдумчивый анализ, доказывающий ключевую роль нейробиологии в понимании сложной природы человеческого сознания, если в исследованиях учтен следующий принцип: «Каждый человек представляет собой сложную систему, функционирующую на нейронном, когнитивном и социальном уровнях, со множеством взаимодействий между процессами».