Господин мертвец. Том 2 - Константин Соловьёв

Замаскированные сетями и охапками жухлой прошлогодней травы пулеметы в едином порыве повернулись тупорылыми носами на северо-запад. Как цветы, поворачивающиеся в сторону солнца. Во втором отделении было семь пулеметов, и каждый из них теперь изучал небо, низкое, укрытое клочковатыми, похожими на отсыревшую вату облаками. Красивое небо, не испорченное колючими разрывами шрапнели и дымными трассами.

Хорошая погода для аэропланов, подумалось Дирку, можно свалиться из-за облаков на голову ничего не подозревающему противнику, внезапно, как ястреб. И, прежде чем он сообразит, что происходит, собрать обильную жатву, распарывая все под собой огненными и стальными когтями.

В двести четырнадцатом полку наверняка была служба акустической разведки, чьи огромные рупоры, похожие издалека на нелепые кухонные воронки, укрепленные на специальных стойках, денно и нощно смотрели в небо, ловя в шелесте ветра едва слышимые отголоски стучащих моторов и трещащих винтов. Но сообщения от фон Мердера о воздушной тревоге не поступало. Видимо, французы были опытными летчиками и, несмотря на густую облачность, подошли на большой высоте.

Об этом Дирк думал уже на бегу, торопливо звеня неудобными защелками панциря. Верный Шеффер помогал ему затягивать многочисленные ремни, подгоняя броню. Шлем Дирк, покрутив в руках, отбросил в сторону. Когда имеешь дело с аэропланами, хороший обзор важнее иллюзорной защиты.

– Вторые номера, готовность! – раздавался над траншеями голос Клейна, его самого видно не было. – Запасные патронные ящики на изготовку! Внимание на одиннадцать часов. Шперлинг, на тебе носовой. Риттер, помогаешь ему. Короткими, отсекающими, понял? И бейте по моторам. Штейн, не ерзай. Сами придут. Тиммерман… ладно, сам знаешь. А ну-ка, всыпем этим французским шлюхам больше, чем гулящая баба в воскресный день с ярмарки утаскивает!

Большой нескладный Тиммерман тоже был здесь – укрывшись за бруствером, нацеливал в небо ствол своей «Ирмы». У его пулемета не было воздушного прицела, но чудовищная сила в сочетании с верным глазом и пристрелянным стволом позволяли обходиться и без него.

– Не выдержали, значит. – Карл-Йохан, оказавшийся неподалеку, резким движением загнал в винтовку поблескивающую маслом обойму. Винтовка издала короткий лязгающий звук, отозвавшийся приятным звоном в ушах. – Ну ничего, сейчас мы накормим французов крупповской кашей… Второе и третье отделения готовы, господин унтер! Четвертое поднимается по тревоге.

– Хорошо, – Дирк присел возле своего заместителя, принял от Шеффера собственную винтовку, показавшуюся неудобной и длинной, – может, и не на нас идут. Пролетят дальше…

Хаас остался где-то возле штабного блиндажа, и Дирк пожалел, что не прихватил люфтмейстера с собой. Его помощь в таких делах была неоценима. То, что в момент воздушной тревоги он оказался в расположении второго взвода, можно было считать удачным знаком судьбы.

– Может, пролетят, – согласился Карл-Йохан. – Небо мутное, как вчерашнее баварское пиво со сливками. Не исключено, они сами заблудились. Попробуй разбери, где выныривать… Должно быть, собирались пройтись по двести четырнадцатому, но не рассчитали, и их занесло к нам.

– Или они собирались по тылам… Дьявол, где Хаас?

Шеффер ужом метнулся в ход сообщения, массивный доспех, казалось, ничуть не мешал ему. Через две или три минуты он уже вернулся, волоча за собой люфтмейстера. В обычной ситуации тот, конечно, не позволил бы так обращаться с собой какому-то мертвецу, но сейчас, пребывая в полутрансе, Хаас слабо ориентировался в окружающей действительности.

– Курс, высота! – Дирк похлопал его по обмякшему плечу, привлекая внимание. – Лейтенант, нам надо знать, откуда их ждать. До того, как они превратят тут все в горящую мусорную свалку.

– Шестеро… Кажется, бипланы. Характерное закручивание набегающих потоков… Идут сомкнутым строем.

– Что за машины? – нетерпеливо спросил Дирк. – «Ньюпоры»?

– Нет… Двигатели сильнее. Обжигают, как угли в жаровне… Около двухсот лошадиных сил, судя по гулу.

– «Сопвич»? [2 - Sopwith – английский истребитель времен Первой мировой войны, имевший несколько модификаций. ] – нахмурился Карл-Йохан. – Было бы скверно.

Английские «Сопвичи», которые иногда доставались французским частям во Фландрии, были редкими и оттого еще более нелюбимыми гостями. Отвратительно проворные, стремительные, как морские чайки, они были способны вымести все живое, что имело неосторожность высунуться из земли, с той же легкостью, с какой метла выметает насекомых с садовой дорожки.

– Нет, – отозвался люфтмейстер, поколебавшись, лицо немного прояснилось и стало более осмысленным, – у «Сопвичей» стоят девятицилиндровые «Бентли». А здесь что-то потяжелее. Десять… Двенадцать цилиндров. Кажется, это двигатели «Рено». Точно, узнаю характерный перестук… У первого немного барахлит зажигание, но еще неизношенные… Свежие, только с завода.

Но Дирк уже не слушал.

– Бомбардировщики! – закричал он Клейну, ворочающемуся за пулеметом. – Шесть «Брегетов»! [3 - Breguet 14 – французский биплан-бомбардировщик времен Первой мировой войны. ]

Командир пулеметного отделения отозвался пространным ругательством, которое вмещало в себе не меньше двух дюжин слов и полностью описывало взаимоотношение между ним и французскими аэропланами.

– Спускаются! – торопливо выкрикнул Хаас. – Один и три!

– К бою! – коротко приказал Дирк.

Пулеметчики припали к своим машинам, еще холодным и кажущимся сонными. Десятки внимательных глаз уставились в небо, пытаясь нащупать то, что скрывали в себе густые серые облака. Дирк и сам вглядывался туда так пристально, что начало покалывать в глазах. Ему даже показалось, что он различает отзвук моторов – что-то вроде очень тонкого, на грани слышимости, комариного писка. Писк, казалось, то пропадает, то возобновляется. Может, порывы ветра скрадывали звук, а может, этот писк был попросту игрой воображения.

Над траншеями установилась полная тишина, тяжелая и неуютная. Ни перекликающихся голосов, ни скрипа щеток, ни смеха, ни металлического лязга оружия – все звуки, составлявшие прежде атмосферу взвода, пропали, растворились в наступившей тишине. И даже ветер старался дуть едва слышно, пока вовсе не смолк. И единственным звуком в мире остался тонкий, то пропадающий, то вновь появляющийся комариный писк…

Первым их заметил Штейн, в очередной раз подтвердив почетное звание зоркого наблюдателя.

– Заходят! – крикнул он, от неожиданности едва не смяв ящик с патронами, его мальчишеский голос зазвенел, как тревожный колокол. – Первая тройка пошла! Одиннадцать часов!

– Вижу, – спустя несколько секунд сообщил Тиммерман и шевельнулся, поудобнее устраивая на своем огромном, как валун, плече «Ирму».

– Не стрелять. – Клейн смотрел в небо немигающим холодным взглядом. – Ни к чему выдавать этим летающим крысам позиции раньше срока. Шперлинг, концентрируй огонь на левом. Риттер, твой – правый. Тиммерман и Юнгер, вторая тройка – ваша. Центральным я займусь сам.