Последний астронавт - Дэвид Веллингтон

Графическое изображение Оумуамуа возникло в виде небольшой веретенообразной фигуры прямо перед экраном. Крошечное пятно из пикселей. 2I появился над ним – и оказался во много раз крупнее.

– 2I примерно в триста пятьдесят раз больше Оумуамуа. Идентичен практически во всем, за исключением масштабов. По моим подсчетам, он имеет примерно десять километров в ширину и восемьдесят – в длину. И сейчас летит в нашу сторону, покрывая каждую секунду расстояние в двадцать шесть километров.

Салли Дженсен кашлянула, привлекая его внимание.

– Это быстро, – сказала она. – Слишком быстро.

Санни неуверенно ей улыбнулся. Ну что ж, хотя бы она слушает его внимательно.

– О, да, – согласился он. – И поэтому-то 2I чрезвычайно интересен. Оба – и Оумуамуа и 2I – приближались к нам примерно с одинаковой скоростью. Назовем ее межзвездной скоростью. Большинство комет – даже самые быстрые – делают максимум пять километров в секунду. Самый быстрый из построенных космических кораблей – «Вояджер-2» – движется со скоростью примерно пятнадцать километров в секунду. Но есть одно отличие. Кометы, планеты и все тела естественного происхождения будут сохранять одну и ту же скорость едва ли не вечно, так? Мы знаем законы физики, и как они применимы к большим безмозглым объектам, движущимся в пространстве. Оумуамуа следовал тем же правилам. Он летел сверхбыстро. Потом он ускорился, огибая Солнце, что понятно: он использовал гравитацию Солнца, чтобы добиться эффекта рогатки и ускориться. Сначала, – продолжил Санни, указывая на белые кривые у себя над головой, – мы считали, что 2I поведет себя так же. Обогнет Солнце, разведет пары и направится обратно к звездам, так быстро, что мы едва успеем его рассмотреть. Именно этого ожидал я… ожидали все. Вот только он этого не сделал.

Он щелкнул по экрану. Сердце у него колотилось. Вот это ему и нужно объяснить. Вот ради чего он все время повторяет этот доклад.

– Он сбросил скорость, – объявил Стивенс. – Затормозил. Когда я проверял в последний раз, она упала до двадцати одного километра в секунду, и продолжает падать. Этого не должно было быть. То есть – конечно, существуют причины, по которым астрономическое тело может уменьшить скорость. Сопротивление окружающей среды, или столкновение с другим объектом, или… короче, в данном случае ни одна из них не подходит. 2I ведет себя не как нормальный космический объект, но что это означает? А потом он взял и ответил за нас на этот вопрос. Он изменил свой курс.

На экране белая кривая загнулась внутрь себя самой, удаляясь от Солнца.

– Без какого-либо физического воздействия он начал движение в неожиданную для нас сторону.

Белая кривая описала плавную, изящную дугу в направлении плоскости эклиптики – и планетарных орбит. В частности, одной из планет.

– Он направляется к Земле, – сказал Стивенс. – При сохранении нынешнего направления и темпов торможения примерно через шесть месяцев он пройдет внутри орбиты Луны. К этому моменту его скорость уменьшится до менее одиннадцати километров в секунду. Другими словами, станет меньше второй космической скорости. На мой взгляд, – продолжил Санни, – это выглядит как классический эллипс Гомана. – Он махнул в сторону экрана, где траектория продолжилась в форме пунктира. Приближение увеличилось, так что стало видно, как кривая огибает Землю. – Это только предположение, но мне представляется, что он позже сделает еще одну поправку курса, используя очень небольшую характеристическую скорость. Минимальную тягу. Одним небольшим толчком он смог бы выйти на полярную орбиту Земли.

Дженсен подалась вперед. Качество изображения было достаточно хорошим, чтобы Санни разглядел белые кривые, пересекающие линзы ее темных очков.

– Кометы и астероиды так себя не ведут, – сказала она. – По вашим словам…

Тут Санни все-таки чуть подпрыгнул. Он сунул руки в карманы, не зная, чем еще их занять.

– Это не комета и не астероид. Это космический корабль. Космический корабль, движущийся благодаря своему собственному двигателю.

– А раз он летит из дальнего космоса, то, значит, это межзвездный корабль, – негромко проговорил Макаллистер. – Корабль пришельцев.

РОЙ МАКАЛЛИСТЕР, ЗАМЕСТИТЕЛЬ ДИРЕКТОРА ОТДЕЛА ПО ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКОЙ РАБОТЕ НАСА. Мы перепробовали все способы, чтобы установить контакт с 2I. Группа из SETI разработала набор радиосигналов, которые указывали бы на наше присутствие, нашу разумность и наше стремление к коммуникации. Мы использовали самые мощные радиопередатчики для передачи сигнала, повторяли послание сотни раз за сутки. Ответа не было – даже никакого признака того, что пришельцы получили наше сообщение. Нам необходимо было выяснить – как можно скорее – каковы их намерения. Это был не чисто теоретический вопрос. Существовала вероятность того, что 2I выйдет на орбиту Земли. Существовала также вероятность, что его направляют для столкновения с нами. Объект такой величины, двигающийся на такой скорости, уничтожил бы жизнь на планете. Я представлял доклад доктора Стивенса всем правительственным, научным и политическим организациям, которые только готовы были его выслушать. Передо мной открывалось множество дверей: не надо было быть астрофизиком, чтобы понять, насколько это важно.

Парминдер Рао выскочила из аудитории с таким чувством, будто ее вот-вот разорвет от возбуждения. Ее трясло так, что ей пришлось прислониться к стене коридора, чтобы прийти в себя. Военный или летчик, или кто он там был, вышел следом и, одергивая обшлага парадного мундира, двинулся к ней.

– Теперь понятно, почему они решили привлечь военно-космические силы, – сказал он. – Это реально страшно.

Рао решила, что ему около сорока: коротко подстриженные волосы на висках уже поседели. Военный хмурился – судя по морщинам на его лице, с ним это частенько бывало – и не переставая вертел фуражку в руках.

– Прошу прощения, – сказал он и сунул фуражку под мышку, чтобы протянуть ей руку. – Виндзор Хокинс. Я из Тридцатого звена.

Она понятия не имела, что это означает.

– Парминдер Рао, – представилась она. – Астробиолог… Думаю, рановато считать это межзвездным вторжением.

– Да меня не это тревожит. Просто…

– Извините, – прервала его астробиолог. Дверь аудитории снова открылась, и оттуда вышел Санни Стивенс. Она бросилась к нему и схватила за руки. – Вы совершенно уверены? – спросила она. – На сто процентов?

Санни улыбнулся, и при виде его широкой и светлой улыбки ей захотелось рассмеяться. Все сразу стало чуть ярче, цвета стали сочнее. Рао всматривалась во все мелкие жесты Стивенса, во все изменения мимики, еще не до конца веря, что это происходит на самом деле. Что это не окажется розыгрышем или каким-то сбоем компьютерной модели.