Черное облако души - Татьяна Бочарова

Однако Никита видел, что она больше не сердится. Влада ей понравилась, как и ему самому. Ну что с того, что она немного поживет у них? Будет петь им по вечерам, а днём гулять по бульвару с Шоколадом. Опять же, поможет Наде по хозяйству.

– Ты у меня самая лучшая, – нежно сказал Никита Кузьмич и обнял жену. – Пошли спать.

Уже в спальне, переодевшись в халат и включив лампу для чтения, Никита услышал, как хлопнула дверь ванной. «Ну, русалка, – с добродушной насмешкой подумал он, – плещется в душе полчаса».

– Да, – раздался из коридора приглушённый голос Влады. – Да, у меня все в порядке. Все окей. Целую.

«С кем это она? – полюбопытствовал Никита. – Мать-то, по ее словам, умерла, бабушка тоже. Может, уже парень есть? Наверняка – у такой-то красотки». Он вдруг почувствовал укол ревности. Ему захотелось, чтобы у Влады не было никакого парня, и вообще никого из близких и друзей. Пусть он будет ей самым близким и нужным, никем не заменимым. С этими мыслями он залез под одеяло, раскрыл томик Драйзера, но чтение не заладилось. Глаза слипались, в голове роился целый ворох воспоминаний, слегка ныло сердце. Никита погасил лампу, повернулся на бок к стенке, и вскоре его сморил крепкий сон.

6

Ему снилась Маша. Ее невероятные глаза, нежные улыбающиеся губы. Он целовал руки, щеки, волосы, всю ее целовал, с неистовой страстью, даже с исступлением. Была ночь, шел снег, голубые снежинки кружились под тусклым светом желтых фонарей, и не было вокруг ни единой души, ни звука, ни шороха. Никита выпустил Машины руки, слегка отстранил ее от себя. Она молчала, легонько покусывая губы.

– Наконец я нашёл тебя, – шепотом проговорил Никита. – Как я виноват! Виноват, что не решился, уехал, бросил тебя. Но и ты хороша – скрыла от меня, что будет ребёночек. Как ты могла?

– О чем ты? – Маша посмотрела на него с недоумением. – Какой ребёночек?

– Ну как же? Девочка, Аня. Моя дочь. – Он хотел обнять ее снова, но она выскользнула из его рук.

– Ты что-то путаешь, Ник. Я… я… – Ее лицо вдруг сморщилось, губы скривились, Из глаз выкатились две крупные слезинки.

– Не плач, милая! Не надо плакать, я ни в чем тебя не виню. Я люблю тебя. Любил всю жизнь и только теперь понял это.

Он хотел вытереть слёзы с ее лица, но пальцы скользнули в пустоту. Прекрасное видение таяло на глазах, рассеиваясь по снежной ночи. Миг – и перед его глазами осталось лишь чёрное небо с золотым тонким серпом луны.

– Маша! – крикнул Никита и проснулся…

Со сна ему показалось, что он не дома, а в той убогой квартирке в М. Он вздрогнул, облизал пересохшие губы, повернулся и увидел Надежду Сергеевну. Та сидела на кровати и с тревогой глядела на него.

– Что, батюшка, сердце? Ты так стонал во сне. Я уж хотела «Скорую» вызвать.

– Сердце? – хрипло переспросил Никита Кузьмич и вытер со лба холодный пот. – Да нет. Все в порядке, не бойся. Сколько времени? – Он покосился на темное окно.

– Шестой час, – сказала Надежда Сергеевна, глянув в телефон, и зевнула. Никита Кузьмич кряхтя сел на кровати и свесил ноги на пол.

– Ты куда? Рано ещё. Поспи.

– Пить хочется. Пойду попью.

– Там компот в холодильнике.

– Я лучше просто воды.

Надежда Сергеевна кивнула и легла под одеяло. Никита Кузьмич, шаркая тапками, вышел в коридор и побрел в кухню. Проходя мимо кабинета, он невольно прислушался, но из-за двери не доносилось ни звука. «Спит, – подумал Никита о Владе. – Конечно, спит, в ее возрасте все долго спят». Он толкнул кухонную дверь и вздрогнул: в темноте за столом белел силуэт. Никита Кузьмич дрожащей рукой нашарил выключатель.

Вспыхнувшая люстра осветила Владу в коротенькой ночной рубашке, склонившуюся над телефоном. В ее ушах были наушники. Она растерянно смотрела на Никиту Кузьмича.

– Ты чего здесь? – Он подошёл к столу.

– Музыку слушаю. Думаю спеть эту композицию. Хочешь тоже послушать? – Она, не дожидаясь ответа, сняла наушники и воткнула их в уши Никиты. Его тут же оглушила дробь барабанов. – Ну как? – спросила Влада минуту спустя.

– Ничего, – неуверенно выдавил Никита Кузьмич. – А зачем ночью этим заниматься? Да ещё на кухне.

– Мне не спалось. Захотелось чаю. Я выпила и решила позаниматься немного. Я почти все время что-то слушаю. Не могу без этого. – Она обезоруживающе улыбнулась.

Только тогда Никита Кузьмич заметил на столе чашку с недопитым чаем. Он сел рядом с Владой, аккуратно сняв с себя наушники.

– Расскажи о бабушке, ну, о Марии. Как она жила?

– Хорошо жила. Уроки частные давала.

– Одна? Ну, в смысле, без мужа?

– Мужа не было. Но имелся мужчина. Хороший. Они много лет жили вместе.

Никита Кузьмич нахмурился и замолчал. Потом не выдержал и снова поинтересовался:

– Как хоть она выглядела? У тебя есть фотографии?

– Нету. Бабуля не любила фоткаться. Говорила, в молодости красавица была, а сейчас старое чучело.

Никита Кузьмич невольно улыбнулся:

– Так и говорила?

– Ага.

– Это бабушка научила тебя петь?

– Она.

– Я сразу так и подумал. – Никита вздохнул и мечтательно поднял глаза к потолку.

– Дед, – тихонько окликнула его Влада.

– Что?

– Почему ты уехал тогда? Ты ж ее любил.

– Много ты понимаешь. – Никита Кузьмич решительно встал, налил воды в стакан и залпом выпил. – У меня в Москве семья была, жена, дети.

– Дети-то уже, поди, большие были к тому времени. – Влада посмотрела на него с ехидством.

Никита опустил голову.

– Ну да, не маленькие, но все равно, семья есть семья. Тебе этого сейчас не понять.

– А если не понять, так чего спрашиваешь про бабушку? Не все ли равно, как и с кем она жила? – резко проговорила Влада.

– В этом ты права, – согласился Никита. – Должно быть все равно. Но… получается, что нет. – Он потерянно развёл руками.