Луна на дне пруда - Антон Леонтьев

Лис смеялся над теми, кто пил чай.

– А, ну какая же я растяпа, ведь прихватила вам упаковку! Сейчас сделаю, а вы уже начинайте кушать, Васса Кирилловна!

Та, понимая, что жутко проголодалась и что если она отвергнет эти крайне аппетитные кушанья, приготовленные Ангелиной, то Лиса этим все равно не спасет, пробормотала:

– Я – Ася. На ты и никакого отчества.

Ангелина улыбнулась.

– А я Геля. Ой, извините! Ну, точнее, извини, Васса! Какое у тебя красивое и необычное имя! Только не говори, что у меня тоже, потому что по сравнению с твоим оно абсолютно заурядное. Редкие имена – это вообще мое хобби! Знаешь, какие сейчас в большом почете?

Болтовня о редких именах заставило Вассу думать о Лисе, который, конечно же, для всех, кроме нее самой, Елисей.

Ну, или Иля, Лилёк или Елец.

Ну да, королевич Елисей, как в поэме Пушкина. Конечно, в школе ему тоже доставалось, однако, в отличие от нее самой, он умел над этим смеяться, и дураки быстро отстали, оставив его в покое.

Ее королевич – ее Лис.

Ангелина, невзирая на всю свою модельную внешность, а вероятно, даже благодаря ей, была более чем расторопной особой и, ставя перед Вассой чашку с дымящимся чаем, в котором плавал ломтик лимона, ею же заботливо привезенного и нарезанного, пропела:

– Васса Кирилловна, ой, то есть Ася Кирилловна. Ну, то есть Ася! Давай живо к столу! У меня бабушка терпеть не могла, когда приходилось звать дважды. Серчала, ой как серчала!

Опускаясь на высокий барный стул, Васса заметила, что щебетание Ангелины возымело превосходный терапевтический эффект.

Жаль только, что воскресить Лиса это тоже не могло. Лиса, который исчез вместе с бортом EL2707.

– Классная у тебя бабушка! – заявила Васса и подумала о двух своих, живших далеко от Москвы и которых она давно уже не видела, отчего ей сделалось вдруг очень стыдно. – Ты часто ее навещаешь?

Наверняка часто – такая, как Ангелина, явно не забывала родственные связи.

Секретарша грустно улыбнулась и, кивая на пустую, стоявшую перед Вассой тарелку, ответила:

– Ты кушай, пока горячее. Бабушка говорила, что есть холодное вредно. Да, я иногда навещаю ее – на кладбище. Она уже четыре года как умерла.

…И яичница, и оладьи по бабушкиному рецепту оказались пальчики оближешь, и Васса умяла их в один момент и не отказалась даже и от второй чашки черного чая с лимоном.

Ангелина, наблюдая за ней, удовлетворенно произнесла:

– Ну вот, так вот лучше! Вы завтра, то есть я хотела сказать: ты завтра на фирму приедешь? А если нет, то что мне передать? И там возникли вопросы по финскому проекту…

Васса понимала, что вопросов, и не только по финскому проекту, но и по всем другим, накопилось великое множество.

Ангелина замолчала, и Васса произнесла:

– Ничего никому говорить не надо. Спасибо, что навестила меня. Я приеду. А если и нет, то выйду на связь.

На самом деле ей не хотелось покидать квартиру – потому что зачем? Ну да, чтобы продолжить работу на фирме, ее фирме. Чтобы довести до ума финский проект – и все прочие. Зарабатывать деньги. Лишний раз подтверждать свое реноме успешной деловой леди в области компьютерных технологий. Встретиться с одним из бородачей, чтобы провести с ним приятный вечер и горячую ночь.

Но это не отменяло того, что Лис исчез.

Ну да, исчез самолет, на борту которого находился Лис – рейс с инициалами самого Лиса и с датой его дня рождения. Как будто тот самый зловещий рок, в который ни она, ни сам Лис не верили, пометил его, стараясь привлечь их внимание.

Не привлек.

Исчез – это значило одно: погиб. Ну да, погиб, это ведь только в мистических сериалах бывает, что самолет попадает в другое измерение или что пассажиры, сидевшие в задней части самолета, после катастрофы оказались на таинственном, расположенном посреди безбрежного океана острове.

Не такое уж Южно-Китайское море и безбрежное.

Погиб, умер, потерял жизнь. Или, судя по последним сообщениям, был убит – убит пилотом, решившим совершить самоубийство и забрать вместе с собой на тот свет и всех пассажиров и членов экипажа рейса EL2707.

Васса вдруг поняла, что плачет и что по ее щекам текут слезы – и Ангелина, не зная, куда деть взгляд, суетится на кухне, имитирую бурную деятельность.

А потом, приблизившись к ней, ее гостья произнесла:

– А ты поплачь, будет легче. Когда моя бабушка умерла, мне тоже так плохо было…

Васса разревелась. Она никогда не плакала, возможно, потому, что за все эти годы ей не приходилось сталкиваться с таким финальным и бесповоротным явлением, как смерть любимого человека.

А Лис был даже не просто ее любимым человеком: он был ее второй половинкой.

В том, что он умер, вернее, убит, как и все прочие пассажиры и члены экипажа этого злосчастного рейса с его инициалами и датой рождения, сомнений быть не могло.

И глупо, крайне глупо, цепляться за иллюзорную возможность того, что кто-то выжил, что если кто и погиб, так все другие, но только не Лис, что он вот-вот объявится…

Лис уже больше не объявится: никогда.

…Васса плакала, кажется, даже изливала Ангелине душу, а потом наконец замолчала, не зная, что же дальше.

– Ася, поверь, он ушел, но он останется с тобой навсегда. В твоей душе. В твоих воспоминаниях. Ну, в конец концов, в твоих сообщениях! Вы ведь постоянно с ним переписывались, не так ли?

Она была права. Васса, вдруг понимая, что разоткровенничалась о самом интимном с чужим, по сути, человеком, поняла, что ей хочется остаться одной.

– Да, передай, что приеду на фирму, и приеду завтра. Ну, точнее уже сегодня. А вот ты возьми себе выходной. Спасибо, что навестила меня!

Ангелина, вздохнув, ответила:

– Да, тебе тяжело, но время лечит раны…

Слушать эти надоедливые банальности было невыносимо, но секретарша ведь старалась ей помочь, руководствуясь благими побуждениями.

Васса вспомнила одно из любимых выражений Лиса о том, что благими пожеланиями вымощена дорога в ад.