Язык чар - Сара Пэйнтер

– Да?

– Э… Это Эндхауз?

– Да. – Незнакомка тряхнула бледно-блондинистыми волосами, отбросив упавшую на глаза челку.

– Это дом моей двоюродной бабушки. Эмм… То есть теперь он, наверно, мой.

Лицо незнакомки изменилось, на нем даже проступило некое подобие улыбки, открывшей белые и маленькие, почти детские зубы, вид которых во вполне взрослом рту вызывал если не тревогу, то беспокойство.

– Так вы Гвен Харпер. Я вас не ждала, но… пожалуй, вам лучше пройти.

– Спасибо. – Гвен переступила через порог. Большая квадратная прихожая была выложена каменной плиткой. На побеленных стенах проступали кое-где тонкие черные трещинки, будто из-под штукатурки пыталось прорваться что-то темное и зловещее.

– Я проведу вас по дому. – Незнакомка повернулась, но Гвен остановила ее.

– Извините, но… Вы кто?

– Ах да. Я – Лили Томас. Здесь уже давно. Помогаю вашей бедной бабушке.

– Помогаете?

– Да. Убираю, готовлю и все такое. – Лили нахмурилась. – Она, знаете, была уже очень старенькая.

Гвен посмотрела на матово-розовые ногти Лили. Близкого знакомства с нелегкой домашней работой они не выдавали.

Заметив ее взгляд, Лили покрутила пальцами в воздухе.

– Накладные. Красиво, не правда ли?

Все двери, которые вели из прихожей в другие помещения, были закрыты, и только соблазнительно выгнувшаяся лестница темного полированного дерева словно манила к себе, и Гвен невольно шагнула к ней.

– Ближе к концу, благослови Господь ее душу, помощь требовалась ей едва ли не во всем.

Голос Лили донесся как будто издалека, и Гвен услышала странный шорох в ушах. Задержала дыхание, подумала она. Так и в обморок упасть недолго. Она сделала глубокий вдох, но шорох не исчез, а ступеньки словно замерцали. Гвен шагнула к нижней и вдруг увидела перед собой желтый шелк, заслонивший дышащее теплом дерево. Перед ней встала Лили.

– Комнаты наверху не готовы. Я не успела там убраться. Не ждала вас… – Лили не договорила. – То есть не ждала сегодня. Мне не сказали…

– Ничего. – Гвен шагнула мимо Лили и легко взбежала по лестнице.

Уже на площадке она заметила, что дверь справа распахнута настежь, будто кто-то в спешке выбежал из комнаты. На застеленной покрывалом широкой кровати лежал пестрый мешок с бельем для стирки.

За спиной у нее возникла, слегка отдуваясь, Лили.

– Здесь все не убрано. Не успела…

– Не беспокойтесь. – Гвен открыла другую дверь и обнаружила маленькую спальню с узкой кроватью, письменным столом под окном и еще одной широкой кроватью с латунным основанием, задушенным несколькими одеялами и пестрым лоскутным покрывалом.

– Позвольте показать вам кухню, – решительно заявила Лили.

Уступая напору Лили, Гвен спустилась по лестнице и прошла в длинную комнату с кремовыми шкафчиками с блекло-зеленой отделкой в стиле 1950-х и лимонно-желтыми столешницами «формика». На этом безукоризненно аккуратном рабочем фоне выделялись только две вещи: красный эмалированный кофейник и электрический чайник. В дальнем углу стоял столик с двумя задвинутыми под него стульями; по стеклу окошка над раковиной из нержавейки пролегла трещина.

– Что там? – Гвен кивком указала на дверь за столиком.

– Кладовая для продуктов. Очень маленькая. – Лили снова улыбнулась. – Сходите, взгляните на сад, а я пока приготовлю нам по чашечке чаю.

– Хорошо. – Оставив Лили в уютной кухне, Гвен вышла в сад. Холодный, застывший воздух. Ни звука, ни ветерка. Место должно быть защищенное. От полей сад отделяла каменная стена с одной стороны и лесополоса – с другой. В одном углу Гвен опознала куст рододендронов, в другом – обнаружила раскидистое хвойное дерево, густо увешанное шишками, в третьем – увидела падуб, ясень, граб. На лужайке ее внимание привлекли фруктовые деревья. Сколько во все это вложено труда. За углом она наткнулась на заброшенный огородик. Было видно, что когда-то за участком ухаживали. Каменные дорожки были обложены старым красным кирпичом. Ивовые шалаши для гороха или бобов подверглись наступлению разросшегося ревеня, явно имевшего собственное представление о своем положении на участке. Передний сад предлагал больше травы, больше кустов и широкие бордюры, заполненные семенными шапками и бурыми растениями умершего лета.

Чистый вечерний воздух освежил голову. Что делала Лили Томас в доме бабушки? В том, как эта женщина держалась и как вела себя в доме, вряд ли было что-то необычное, если она действительно работала у Айрис много лет. Но почему она и сейчас еще здесь? Или это просто мнительность и ей видится то, чего на самом деле нет? Гвен остановилась в нерешительности, и тут ее глаз зацепился за какую-то зеленую вязанку, что-то вроде веника, засунутого за бочку для воды. Из трех веток Гвен узнала две: ясеня и ракитника. Что-то похожее – для защиты от зловредных сил – вешала над дверью квартиры мать. Выронив веник, словно он обжег ей пальцы, Гвен вернулась в дом.

Лили выжимала чайный пакетик, с таким ожесточением вдавливая его в стенку чашки, словно он нанес ей личное оскорбление.

Слегка растерянная, Гвен села за стол.

– Я приготовила вам запеканку, но она у меня дома. Принесу попозже.

– Очень любезно с вашей стороны, но я не вполне уверена…

– Не стоит благодарностей. Это меньшее, что я могу сделать для племянницы Айрис.

– Внучатой племянницы.

– Да, конечно. – Лили сняла крышку с пластмассового контейнера и выложила на тарелочку нарезанный фруктовый кекс.

– Так вы местная?

– Не совсем. – В Пендлфорде они прожили три года, но до этого поездили немало, и Гвен никогда не чувствовала особой связи с каким-то одним местом.

Лили нахмурилась.

– Из Сомерсета?

Гвен покачала головой.

– Так где же вы живете? – не отступала Лили.

– Последние шесть месяцев я провела в Лидсе. – В общении с посторонними Гвен придерживалась такого правила: никогда не выдавай больше, чем необходимо.

– Но родом-то вы откуда? – С такими любопытными, как Лили, Гвен приходилось сталкиваться в каждой новой школе, куда она приходила.

– Вообще-то, мы немало поездили.

– Бедняжечка. – Лили состроила сочувственную гримасу. – Мне бы такое вряд ли понравилось.

– Да нет, все было очень даже неплохо, – машинально ответила Гвен.