Джим Моррисон, Мэри и я. Безумно ее люблю. Love Her Madly - Билл Косгрейв

– Молодец! Удачи тебе, старик. Я попозже подгребу. Посмотрю, как там у тебя… Мечтать, конечно, не вредно! – Джим смеется. – Если что, я буду на пирсе.

Чувствуя себя на миллион долларов, я ловлю машину до Санта-Моники. Останавливается зеленоватый Pontiac.

– Что это ты ловишь машину в таком прикиде? – спрашивает водитель.

– Мне в Санта-Монику.

– Работаешь там, что ли? Машина сломалась?

Я делюсь своим планом с водителем. Он вглядывается в мое лицо.

– Ты это серьезно? Случайно не разыгрываешь? Черт бы меня побрал! Вот умора! – он заливается хохотом. Я так его развеселил, что он предлагает довезти меня прямо до места. Я прошу высадить меня за пару кварталов.

– Не вопрос!

Водитель останавливается, жмет мне руку и снова заливается смехом.

– Удачи, приятель! – Он по-дружески хлопает меня по плечу.

Продолжая смеяться, водитель отъезжает.

Увидев на ходу собственное отражение в витрине магазина, я не могу сдержать самодовольной ухмылки: чем не Великий самозванец! [11 - «Великий самозванец» (англ. (https: //ru. wikipedia. org/wiki/%D0%90%D0%BD%D0%B3%D0%BB%D0%B8%D0%B9%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B9_%D1%8F%D0%B7%D1%8B%D0%BA)The Great Impostor) – американский художественный фильм режиссера Роберта Маллигана (https: //ru. wikipedia. org/wiki/%D0%9C%D0%B0%D0%BB%D0%BB%D0%B8%D0%B3%D0%B0%D0%BD, _%D0%A0%D0%BE%D0%B1%D0%B5%D1%80%D1%82) 1961 г. выпуска. Снят по одноименному произведению Роберта Крайтона (https: //ru. wikipedia. org/wiki/%D0%9A%D1%80%D0%B0%D0%B9%D1%82%D0%BE%D0%BD, _%D0%A0%D0%BE%D0%B1%D0%B5%D1%80%D1%82), описывающему приключения знаменитого самозванца Фердинанда Демара (https: //ru. wikipedia. org/wiki/%D0%94%D0%B5%D0%BC%D0%B0%D1%80%D0%B0, _%D0%A4%D0%B5%D1%80%D0%B4%D0%B8%D0%BD%D0%B0%D0%BD%D0%B4_%D0%A3%D0%BE%D0%BB%D0%B4%D0%BE) – Прим. пер. ]

В небе уже вовсю пляшут прожектора. Возбужденные, истеричные фанаты сбились в толпу. От напряженного ожидания даже воздух вокруг будто потрескивает. Полиция удерживает публику на расстоянии от застекленного парадного входа.

– Вон, вон кто-то подъезжает! Кто это?

Возбуждение нарастает. Ко входу подползает лимузин и выгружает свой бесценный груз под вопли и свист обожающей толпы.

Даже если бы мне удалось пробраться ближе сквозь массу людей, я в жизни не пройду мимо копов и секьюрити. Сумерки сгущаются. Я решаю пройти два квартала на юг, там повернуть и вернуться по параллельной улице, и в итоге оказываюсь с задней стороны здания. Тут полно грузовиков, снуют водители и рабочие.

Здесь возведен высоченный забор, чтобы фанаты не могли пробраться вдоль концертного зала, но невероятным образом осталась лазейка, ведущая на разгрузочную площадку. Тут же угрожающий знак: ВХОД ВОСПРЕЩЕН! НАРУШИТЕЛИ БУДУТ ПРИВЛЕЧЕНЫ К ОТВЕТСТВЕННОСТИ!

Уже совсем стемнело, и когда я с беспечным видом иду в сторону грузовиков, никто даже смотрит в мою сторону: ни занятые делом водители, ни рабочие. Я протискиваюсь вдоль грузовика, который припаркован прямо рядом со ступенями, ведущими к задней двери. Черт! У двери стоит охранник; похоже, он не заметил меня, пока я крался в тени машины.

Неожиданно со стороны парадного входа доносится рев толпы. У красной дорожки высаживается очередная звезда. Позади меня слышится какая-то суматоха, по гравию шуршат ботинки. Кто-то бежит. Кто-то кричит. Тысяча чертей! Копы меня застукали!

Но нет, это несутся фотографы в погоне за лимузином, который направляется к заднему входу и останавливается между моим грузовиком и лестницей. Я оказываюсь зажатым между ступенями и задней пассажирской дверцей. Как только она открывается, к этому пятачку кидается армия журналистов: «Джимми! Эй, Джимми, улыбнись! Джимми, помаши нам! ». Джимми вылезает из машины. Вокруг него сумятица, щелкают затворы фотокамер, кругом вспышки. А когда он поднимается по ступеням ко входу, я в буквальном смысле прижат к нему сзади наседающими фотографами. Джимми оборачивается, снимает шляпу и дает им то, что они просят – свою знаменитую широкую улыбку. Его карие глаза блестят, а я думаю про себя: в жизни он намного ниже ростом. Я все еще прижат к нему, когда дверь неожиданно распахивается. Кругом хаос, представители прессы наседают, толкаются, кричат, вспышки ослепляют. И тут меня вносит внутрь через задний вход вместе с Джимми – Джимми Дуранте [12 - Джимми Дуранте (1893–1980) – популярный американский актер и певец. ] – и его охраной; дверь за нами захлопывается, а обезумевшая толпа остается снаружи.

Господи, я внутри! Что дальше?

Я в двух шагах от знаменитого Джимми и его носа картошкой. «Пожалуйста, сюда, мистер Дуранте», и он со свитой исчезает за горой реквизита. Передо мной тяжелый красный занавес – я за кулисами. Вокруг лихорадочно снуют люди. Никому в голову не придет обратить внимание на парня в костюме. Слышно, как настраивается оркестр, проверяются микрофоны. Здесь все заняты делом. Я подхожу к краю сцены и отодвигаю тяжелый бархатный занавес: передо мной убегающие в темноту ряды кресел, на удивление слабо освещенный зал и буквально единицы зрителей, уже занявших свои места. Мое сердце бешено колотится. Я в зале, где вручается премия «Оскар», черт побери!

Все слишком заняты, чтобы обращать на меня внимание. Я по-деловому прохожу через сцену, спускаюсь по ступенькам в зал и иду по проходу по направлению к доносящимся звукам большого скопления людей. Очень мало кто ищет свои места в зале. Где же все? И где мне сесть? Надо все четко продумать. Я направляюсь к задним рядам, здесь звуки толпы усиливаются: передо мной выход в фойе. У дверей я чуть не налетаю на двух типов в смокингах. В фойе на меня обрушивается какофония голосов. Когда столько людей разговаривают одновременно, то невозможно ничего разобрать, но их лица точно ни с кем не спутать. Вот Рекс Харрисон разговаривает с ослепительной женщиной, потягивающей шампанское. Что? ! Точно, она – Одри Хепберн! Фарфоровая куколка с худенькой шейкой. Она кажется такой… хрупкой.

Перестань пялиться на нее, идиот, лучше возьми что-нибудь выпить. Ты здесь единственный, кто не держит бокала в руках.

Я добираюсь до ближайшего ко мне бара и встаю в небольшую очередь. Кругом народ, все целуются и обнимаются, и говорят друг другу, как прекрасно они выглядят. Везде знакомые лица.

Атмосфера наэлектризована, все возбуждены. Я оглядываюсь на Одри в тот момент, когда с ней здоровается красавица с обольстительными формами, – это Софи Лорен. Она кажется раза в два больше Одри, хотя они одного роста.

Ради всего святого, перестань пялиться! Тебе надо пробраться мимо этого парня.

– Извините, пожалуйста, – говорю я Энтони Куину и оказываюсь перед баром.

– Слушаю вас, сэр, – говорит барменша.

Боже, тут даже барменши нереально красивые. Или их всех тоже загримировали?

– Будьте добры, шампанского.

Она наливает бокал и дает мне.