Эра войны. Эра легенд - Майкл Салливан

Взгляд Рэйта застыл. Стиснув зубы, он вытер слезы. Сури впервые увидела его расстроенным.

– Прости, – сказал Рэйт. – Ты напомнила мне мою сестру. Она была твоего возраста и часто говорила всякое в таком духе. – Он уставился себе под ноги. – По отцу и братьям я ни капельки не скучаю, а вот по ней тоскую. Она вечно смешила меня, даже холодными ночами, когда живот от голода подводило. Уже не помню, когда я смеялся в последний раз. Если начистоту, мне немного совестно, будто я предал ее память. Знаю, звучит глупо, но…

– Вовсе не глупо, – ответила Сури. – Ты мне тоже кое-кого напоминаешь.

– Кого?

Девочка улыбнулась.

– Мою сестру.

Рэйт удивленно взглянул на нее, потом довольно хмыкнул и кивнул.

– Наверное, из-за шерсти. – Он взъерошил свои густые волосы. – Ну так что, чем займемся? Снова поиграем в твои камни?

– Можем взять камушки и пожонглировать. В прошлый раз у тебя не очень-то хорошо получалось. Тебе нужно больше тренироваться. Да, еще у меня есть веревочка! Сядем вон там, на солнышке, и я покажу тебе, как сделать плетение из четырех…

Сури указала на ровное место, одно из немногих, где росла трава. Пока она размышляла, мягко ли там будет сидеть, на нее внезапно нахлынула волна отчаяния.

– Сури, что с тобой? – обеспокоенно произнес Рэйт.

– Камни, – ответила она.

– Камни?

– Кучи камней.

– Не вижу ни одной.

– Здесь кругом горе и невосполнимые утраты.

– Чего ты хочешь? Это же Дьюрия.

Сури почувствовала, как ее затопляет скорбь, уволакивая на дно глубокого омута. Ей снова стало нечем дышать. Рэйт подхватил ее, не давая упасть. Колени у девочки подогнулись, и она разрыдалась.

– Здесь столько страданий… – всхлипнула она.

Рэйт поднял ее на руки и понес обратно к мосту.

– Думаю, на сегодня свежего воздуха достаточно.

– Нет, нет! – воскликнула Сури. – Не хочу возвращаться!

Она попыталась вырваться у него из рук, и он поставил ее на ноги. Девочка вытерла глаза и судорожно вздохнула.

– Ты как?

– Лучше. – Она сделала еще несколько вздохов и побрела к мосту.

Ей хотелось оказаться подальше от зловещей лужайки.

– Что случилось?

– Я почувствовала нечто ужасное.

– Это все твое Искусство, да?

Сури кивнула, хотя и не была полностью в этом уверена. Она толком не понимала, что произошло. Это ощущение напоминало замогильный холод, который они с Арион почувствовали в городе, только гораздо мощнее и ближе.

– А ты ничего не почувствовал?

– Что я должен был почувствовать?

– Да ничего. Наверное, просто воображение разыгралось.

Привыкай доверять воображению – оно у тебя гораздо зорче, чем зрение обычных людей.

Сури не понравилась эта мысль. Лучше бы воображение сейчас ее подвело. Точно так же, как в прошлый раз, в городе, ей показалось, что она почувствовала не ужас из прошлого, а зло, которому еще предстоит свершиться.

Ей хотелось спрятаться от источника страха в беззаботных мыслях, и она направилась к старому пню.

– Давай посидим здесь немного.

– Хорошо, как хочешь. – Рэйт оглядел равнину и вдруг спросил: – Сури… а ты правда умеешь…

– Что?

– Ты правда умеешь двигать горы?

Девочка нахмурилась.

– Да, но это был несчастный случай.

– Несчастный случай?

– Мне тогда было очень плохо.

Рэйт застыл на месте.

– Тебе и сейчас очень плохо. – Он поднял руки в притворном ужасе. – Мне стоит беспокоиться?

Сури улыбнулась и пошевелила пальцами, как будто наводя порчу.

– Еще как стоит.

– Вот это да! – Рэйт усмехнулся. – Превратишь меня в лягушку?

– Нет. – Сури подошла к пню. – Что за радость быть лягушкой? А в кого ты хотел бы превратиться?

– Не знаю. Наверное, в кого-нибудь, кто умеет летать.

Сури кивнула.

– Я тоже.

Нифрон вошел в Верхнюю Твердыню – большое жилое помещение на седьмом этаже Кайпа; инстарья называли это место Обителью. Покои, украшенные гобеленами и статуями и обставленные мебелью из красного дерева, предназначались для правителей Алон-Риста. На самом деле здесь жил всего один правитель, и то очень недолго. После смерти фэйна Риста его покои в течение нескольких тысяч лет оставались пустыми, хотя распоряжений на этот счет не было никаких. Комнаты неукоснительно поддерживались в идеальной чистоте, но обстановка ни на волосок не изменилась. На краю каминной полки стоял золотой кубок: по легенде, Рист собственноручно поставил его туда – последнее, что он сделал перед тем, как отправиться на смерть. Нифрон много раз приходил сюда, смотрел на кубок и размышлял о том, что многие поколения фрэев совершенно незаслуженно почитают этот незначительный поступок, словно великий подвиг. По его мнению, легендарному правителю Алон-Риста подобало перед смертью совершить что-то более существенное, нежели поставить кубок на полку.

– И что же такое стряслось, что ты хочешь обсудить наедине? – спросил он.

Сэбек, не говоря ни слова, плотно запер дверь.

– Да ладно тебе, – Нифрон скрестил руки на груди. – Выкладывай.

– Тэчлиор, – одними губами прошептал Сэбек.

– Этот мальчишка? Что с ним такое?

Сэбек быстро обошел Обитель, открывая двери в боковые комнаты и заглядывая внутрь. Нифрон терпеливо ждал. Сэбек всегда был немного неуравновешенным и странным. Впрочем, талант и безумие часто ходят рука об руку.

Нифрон знал Сэбека уже тысячу лет. Друзьями их не назвать, однако слово «друг» можно понимать по-разному. Если говорить откровенно, у Нифрона никогда не было настоящего друга, – любящего товарища и единомышленника, на которого он мог бы положиться и которому мог бы полностью доверять. Сэбек являл собою, скорее, его противоположность. Холодный и отстраненный, он любил лишь свои мечи; его единственным интересом была страсть к убийству, в чем он преуспел. Его не привлекали ни власть, ни почести, ни богатство, только жажда крови. Сэбеку не нравилось много думать. Размышления на темы, не связанные с битвой, казались ему пустой тратой времени. Беседовать с Сэбеком все равно что с камнем, зато воин из него превосходный.