Нидриэль отошла к окну. Поправила руками листочки у цветов, погладила шторку, посмотрела на поднимающийся из трубы бани дымок.

– Когда-то Морена и Константин отняли у меня троих детей. Пусть они были уже взрослыми, но боль от этого ничуть не тише твоей. Твои детки еще возможно живы, а вот моих уже нет. Их не вернуть, и я больше, чем кто-то другой желаю смерти убийцам моих детей. Несколько сотен лет я живу с этой мыслью, мечтая исправить… изменить всё.

* * *

Баня истопилась быстро и Арину смеющиеся наяды утащили мыться. Постоянно хихикая, три чешуйчатых девчонки шоркали, скребли её тело, потом парили свежим березовым веником со вставками из хвойных веток. Арина невольно вновь и вновь возвращалась к тому дню в своей памяти, когда её также мыли орчихи. Больше всего проблем доставили ломающиеся и спутанные волосы. Но вскоре банные процедуры были окончены, Арину окатили ушатом ледяной воды и, закутав в огромное полотенце, повели в дом. В ограде разговаривали кентавр и непонятные зеленые человечки. Невысокие, в листве, с корой разных видов деревьев на коже. Так это же лешие. Заметив Арину, лешие сузили глаза и поспешно ретировались в заросли. Кентавр молча кивнул и поспешил отвести взгляд от закутанной в полотенце девушки.

На завалинке избы Арину встретила Илида. Наяда смотрела в небо, перебирая в руках цветочки. Настолько это была мирная картина: красивая девушка на фоне настоящей русской избы в лесу, что сложно было поверить в существование войны вокруг. При приближении девушки наяда опустила глаза и расцвела в улыбке.

– Совсем другой вид. Розовые щечки тебе к лицу. А улыбка скрасит еще больше. – Арина промолчала. Наяда помогла Арине пройти в комнату, что еще несколько часов назад была разгромлена, но сейчас в ней уже все стояло на своих местах. Клеенка, утка и тазик исчезли. Наяда с ленивой грацией подала Арине легкое летнее платье, после чего помогла одеться. Все-таки Арина еще была слаба. Девушка взглянула на себя в повешенное на стене зеркало: уже можно было смотреть, хотя выпирающие скулы и ввалившиеся глаза до сих пор наводили на мысли о вампирах. Наяда подошла сзади и, обняв за талию одной рукой, второй стала перебирать оставшиеся волосы.

– Арина, твои локоны уже не спасти. Беречь их смысла нет сейчас. Но, пока готовится ужин, мы можем остричь их, и позволить новым спокойно расти. Я знаю пару заговоров, и, поверь, через пару месяцев они будут у тебя длиннее и сильнее, чем сейчас. Нет слов, милая, у тебя вся голова в мелких синяках. Два, три, пять…

Пока наяда приводила в порядок изломанные волосы девушки, Арине в голову пришла странная мысль.

– Илида, скажи мне, пожалуйста, этой ночью не приходил ли никто в этот дом… чужой? Не видела ли ты, или Нидриэль кого?

Наяда задумчиво посмотрела на девушку через отражение в зеркале.

– Нидриэль сегодня не было ночью дома, дорогая моя. Сегодня цвел папоротник, она уходила собирать его. Я же всю ночь просидела на берегу, любуясь отражением луны на водной глади. И нет, никого чужого сегодня не было. Лешие бы не пустили его. Отчего у тебя такой вопрос возник?

– Да ничего не случилось… Просто, показалось.

К ужину Арина вышла коротко стриженная. Если бы не платье, то, худую и безволосую, её можно было принять за мальчишку лет шестнадцати. На столе на белой кружевной скатерти ручной работы стояли жареная картошка с грибами, фазан, щука в сметане, яблоки, пирожки. И большая бутылка домашней наливки по центру.

– Я решила, что так разговор легче пойдет. Ты не против? – Прощебетала старушка, ставя на стол две рюмки. Арина присела на стул, а наяда тактично выскользнула из дома, оставив их наедине.

* * *

Рада висела вниз головой, скрестив на груди руки и упорно изображая летучую мышь. Благодаря своим «способностям» она могла передвигаться в любой плоскости и поверхности. Периодически она смещалась на пару метров то влево, то вправо, чтобы оказываться над головами Мелада и Изяслава. Её свисающие черные волосы касались ушей эльфа и ложились на плечи рыцарю. Владимир видел, что эльфа уже буквально трясло. Где же этот Кристиан, черт его побери. Если он срочно не появится, эти двое точно вцепятся друг в друга.

Нетерпеливая Рада, которой надоело отсутствие внимания к её выходкам, перешла к новой тактике. Прошагав по потолку, она пошла вниз по стене и, оставаясь в горизонтальной плоскости, опустилась до уровня головы Мелада. Не нуждаясь в дыхательной функции, вампир сопела в волосы эльфа, выводя последнего из себя. То ли плакать, то ли смеяться. Понятно, почему она стала отшельником. Такое выходящее вон за рамки поведение должно было вывести из себя обычно могильно спокойных вампиров любых кланов. Их осталось не так много, но все же они продолжали тайно существовать.

Владимир вздрогнул, когда вылетевший вон из кабинета Мелад хлопнул дверью. Довела. Рада захохотала, спрыгнув на пол. Повиливая бедрами, она подошла к Изяславу и выставила вперед ладонь.

– Двадцать девять минут. Я выиграла. – Она выиграла? Владимир явно почувствовал себя лишним в этом разговоре. Они что, спорили? – Так что давай, Изя, раскошеливайся. – Изя? У Владимира просто отвисла челюсть, когда его друг достал из кармана несколько золотых делиров и отдал Раде.

– Подождите, я чего-то не понимаю, вы о чем-то спорили?

Рада с улыбкой посмотрела на Владимира. Изяслав, надувшись, отвернулся.

– Изяслав был уверен, что мне понадобится час для того, чтобы вывести из себя нашего обиженного эльфа. Я предложила двойную ставку, снизив время в половину. Разве я виновата, что Мелад меня не переносит? Между прочим, два месяца как в столице, а ничего плохого никому не сделала. Он мог бы и пересмотреть своё отношение ко мне.

Вот это поворот. Если Мелад яростно ненавидел Раду, то с Изяславом она, похоже, сдружилась. Владимир явно стал мало уделять времени своим друзьям.

– Сюда Вахрис движется, – принюхавшись, сказала Рада. – Но, так как мое присутствие здесь является тайной, лучше ему меня не видеть. Пойду куплю, что ли, эльфу новый колчан для стрел, а то его старый совсем испортился. Глядишь, бука меня и полюбит.

Натянув на лицо маску, девушка выскочила из окна кабинета в темноту. Владимир выдохнул с облегчением. С одной стороны, за все это время он успел в какой-то мере привыкнуть к ней, с другой, он до сих пор жалел о том, что нарушил один из законов отца и лично привел вампира в столицу. Безопаснее было орка привезти.

Владимир подошел к окну, где только что исчезла вампир, и заглянул в зловещую темноту ночи. Иногда становилось видно дежурящих на стенах замка стражников. Спрятавшаяся за тучи луна лишь изредка выглядывала, одаривая землю голубым светом.

– И солнца свет угас.
И свет луны померк во мраке.
Поднявший из могилы глас
Живых оставил в страхе,

– Изрек Владимир строки, что учил когда-то в детстве. – Только не помню вот, кто автор.

Изяслав подошел и встал рядом с другом.

Земля пылает полымя.
Надежда с верою в разлуке.
В амистра наступив стремя,
Придет спасенье в смерте лике.
Приняв предательство и ложь,
Простив убийства и страданья,
Тогда свободу обретешь.
В том серафимово призванье.

Мефодий Слепой, двенадцать тысяч семьсот восьмой год, – закончил Изяслав. Владимир перевел на своего друга взгляд. И уже не в первый раз подумал о том, что был бы рад отдать свой титул ему.

– Изяслав, Императором надо было быть тебе. Ты умнее меня, рассудительнее, дальновиднее…

Изяслав шарахнулся в сторону от его слов.

– Не говорите так, мой Император! Я не рожден для этого.

– В том-то и дело, что не рождён… А мне не повезло. Я часто думаю о том, что, если бы не эта война, то собрал бы вещи в мешок, закинул на плечо, и уехал тайно из этого проклятого города. Сменил фамилию и имя. Обошел бы все края, куда смог бы попасть, попутно изучая ремесла плотника, кузнеца, может быть моряка, а когда бы устал от одиночества, то, встретив деревенскую девицу, что и слыхом не слыхивала о пудрах и моде в других странах, женился. Построили дом, весной пахали землю, осенью снимали урожаи, готовили дрова на зиму. Она бы родила мне сына и дочь. Я бы читал им сказки, рассказывая про драконов, чудищ и рыцарей. С сыном я бы ездил на охоту и рыбалку, а дочь выросла бы красавицей и рукодельницей. И ничего большего. Меня бы не интересовало, что творится за стенами дворян, все их сплетни и заговоры казались мне чем-то не более жужжания мухи. И так до старости. Меня схоронили бы внуки, закопав под ясенем, и никто никогда бы не узнал, кто я на самом деле.

Но мне не повезло родиться сыном Императора. Не повезло расти мальчишкой, чье падение ловили на лету, мальчишкой, который не мог играть с оборванными мальчуганами с улиц города, потому что они мне не ровня! Мальчишкой с семью няньками, с лучшими игрушками… но который видел отца лишь на торжественных мероприятиях. Кто-то скажет, что пожелал бы для своих детей именно этого: лучших лекарей, постоянную охрану, любые игрушки и лакомства, но я лучше других знал, чего я хочу. Разбитых коленок, самодельного лука, возможности купаться в грязных речушках, гоняться за поросятами в загоне… детства и друзей. И чтобы мой единственный друг не называл меня Императором, – Владимир посмотрел прямо в глаза Изяславу. Рыцарь и раньше чувствовал, что в душе друга есть тяжесть. Но Император никогда до этого не признавался в своих слабостях, не говорил, как ему одиноко и тоскливо.

– Когда закончится эта война… Я соберу свою котомку, и мы вместе отправимся пешком в поисках лучшей жизни, Владимир. – Изяслав улыбнулся и обнял старого друга за плечо. Впервые за долгое время на лице Императора появилась настоящая улыбка.

– Вы сдружились с Радой? – Спросил Владимир спустя несколько минут. Изяслав задумчиво почесал подбородок, отросшая щетина издала не очень приятный звук.

– Не могу сказать ни да, ни нет. С одной стороны, она мне враг, как волк враг собаке, с другой – у меня нет выбора, и я должен её терпеть. Но проблем вроде из-за неё еще нет в городе, так что можно сказать, что я даже привязался к ней.

– В отличие от Мелада.

Изяслав тяжело вздохнул.

– И я, и Мелад прекрасно понимаем, что её присутствие здесь неизбежно из-за вашего с ней уговора, но Мелад никогда не сможет простить вампирам того, как однажды он вернулся домой и обнаружил свой клан вырезанным. Я не знал его до того дня, но думаю, что именно это так сильно повлияло на него. Он стал скрытным, замкнутым, а это не свойственно эльфам. И теперь больше всего в жизни он ненавидит вампиров. Даже не представляю, насколько ему тяжело сейчас.

Владимир со стоном поднес руки к лицу. Если бы он знал раньше… Сколько же боли он причиняет своему верному другу, а всё из-за того, что не знал, не спрашивал. Но был ли тогда у него выбор? Владимир отчетливо помнил ту ночь. Они с Радой остались вдвоём, гневные Изяслав и Мелад ушли к орку.

– Так чего ты хочешь, вампир? – Нахмурился Император. – Денег, крови, свободы? Скажи, и если цена будет приемлемой, то я дам слово Императора, что исполню твою просьбу.

Черноволосая бестия хитро улыбнулась, наклонив голову вправо. Ей надо было родиться лисой.

– Ничего, мой дорогой Император, ничего такого. Кроме одной глупости: позволь мне тайно служить тебе. Я буду одним из самых верных твоих соратников, поклянусь в верности, буду выполнять самые сложные и грязные задания, отрекусь от употребления в пищу человеческой крови и от убийства невинного человека. Всё, что мне нужно, это просто служить тебе, мой Император.

Неожиданно вампир присела на одно колено, склонив голову. Владимир опешил, казалось, что даже волосы на голове зашевелились.

– Зачем тебе это?

– Позволь эту причину оставить при мне, Владимир. Это одно из немного, что я прошу. Решай же, время быстротечно, а жизнь орка коротка.