– Пройдёмте на осмотр, потом решим. Елизавета Павловна, чем больше вы будете винить себя в случившемся, тем раньше окажетесь в плену у депрессии. Исправить ничего нельзя, а жить с чувством собственной вины не выход, – говорила врач, снимая перчатки. – Есть ещё то, о чём вы должны знать. Вряд ли малыш родился здоровым. У плода уже видны были отклонения и связано это с генетикой. Что вы об этом знаете?

– Муж никогда не говорил о проблеме, но и детей у него не было. А добрые люди говорили, что ему нельзя иметь детей, и, видимо, были правы.

– Я приготовлю вам выписку после обеда, часа в три. Вас это устроит?

– Спасибо, я подожду.

Катя привезла всё то, что просила сестра, рассказала о вечере, проведенном с Камилой, и замолчала, не зная о чём говорить, чтобы лишний раз не расстроить сестру.

– Катюша, у меня всё в порядке. Езжай на работу. Я после трёх часов поеду домой и Камилу заберу из сада сама. Спасибо за помощь. Будешь не занята в выходные – заезжай, хотя в субботу я работаю. Не волнуйся. Всё будет хорошо.

Получив выписку на руки, она покинула отделение в три с минутами. Спустившись на парковку, увидела у своей машины Ильяса с букетом.

– Есть повод для цветов? Приехал утешить, посочувствовать? Какого чёрта ты здесь делаешь? Я встречалась с подлыми людьми, но ты среди них лидер. Решил удержать меня больным ребёнком, скрыв свою проблему? Ладно я, а что тебе сделал он? Уйди с дороги.

– Прости. Возьми цветы.

– Воткни себе этот букет в задницу и лучше шипами вперёд. Знаешь, о чём я жалею? Что не могу причинить тебе той моральной и физической боли, какую ты причинил мне. Ты чудовище, – Лиза неожиданно нанесла Ильясу удар ногой в пах, а когда он чуть присел от боли, удар правой рукой был нанесён точно в челюсть. Она вложила в удар всю обиду и боль. Ильяс «приземлился» на пятую точку. – Это нужно было сделать гораздо раньше. Приём, конечно, не интеллигентный, но очень действенный. Благодари Бога, что я в мягких мокасинах, а не в модельной обуви, – она пнула букет, упавший ей под ноги, села в машину и выехала со стоянки.

Левинский, проводив взглядом жену, мысленно вернулся на два месяца назад. В тот день, когда уволил Высоцкого.

– Светлана, сделайте мне кофе и пригласите Высоцкого. Да, узнайте, Елизавета Павловна работает сегодня?

– Она была с утра. Просила передать, что завтра её не будет, но она «на телефоне». Заключения у вас на столе. Кофе будет через минуту, – доложила секретарь и вышла.

Левицкий дважды набрал номер Лизы. Телефон не отвечал. Секретарь принесла кофе и пропустила Высоцкого в кабинет прежде, чем закрыть за собой двери.

– Ты плохо выглядишь, друг Илья, – с иронией произнёс друг, присаживаясь к столу. – Чем вызван твой интерес к моей персоне?

– Выгляжу я плохо твоими стараниями, любезный Александр Владимирович. Ты сам напишешь заявление об уходе или мне тебе пришить статью за нарушение служебной этики, за откаты, за использование служебного положения? Полюбуйся, – Ильяс подал ему распечатку с камеры наблюдения. – Ты на что рассчитывал, что я поссорюсь с женой, и она уволится? Ошибаешься. Она не смешивает личные отношения с работой, а уволить её я не могу, нет у меня таких полномочий. Остаётся расстаться с тобой.

– Илья, мы с тобой пять лет работаем вместе, двадцать лет дружим, столько всего пережили вместе. Ты не можешь так со мной поступить. У меня семья, дети.

– А ты о моей семье подумал, когда всё это проворачивал? Я согласен, что между нами было всякое, но подлости не было. Лиза оказалась тебе не по зубам, и ты наплевал на нашу дружбу, ради своей выгоды Такое не прощают, Сашка. Это предательство.

– Кого я предал? Что я нарушил? Кому нанёс вред? Она что, умнее других? Без неё как-то справлялись, работали и жили. Что ты в ней вообще нашёл?

– Ты сам себя слышишь? То, что она умнее нас с тобой – не обсуждается. Мы не дотягивает до неё не только в образовании, но и в воспитании. Говоришь, ничего не нарушил? А кто «подсунул» банку неплатёжеспособного заёмщика, при этом отказав клиенту, способному вернуть долг? Это не разовый случай. По-твоему это нормально? Один из твоих протеже банкрот, второй находится под следствием, а ты весь в белом. Действительно, для тебя нет никакого вреда, одна выгода. Я соглашусь, что форс-мажоры у нас случаются, но не создаются искусственно. Ты с самого начала знал, что он обязательно будет, брал деньги, выдавал кредит и не испытывал угрызений совести. Выходит, я тебе доверял, а ты водил меня за нос два года.

– Ты сам пострадал от этого? Что ты корчишь из себя святого? Ты забыл, как тебе досталась квартира в Кедровом?

– Ты, Сашка, не заговаривайся. Я вложил деньги на стадии строительства, а застройщик погашал кредиты в срок. Ты ещё напомни мне, что я езжу на служебном транспорте, а сына взял на работу программистом. Если я что-то и делаю, то не в ущерб банку. За мной есть грехи, но они не касаются работы. Как же Елизавета оказалась права, вернувшись из Москвы. Значит, она тебе мешала, и ты решил убрать её, как шахматную фигуру с доски? А я, дурак, слушал тебя, не ожидая удара в спину. Вот такая, оказывается, у нас дружба.

– Илья, давай поговорим спокойно, без обвинений и претензий, и найдём выход из ситуации.

– Извини, но за один вчерашний вечер с фотографиями, ты не вызываешь у меня ничего, кроме презрения. Через час заявление должно лежать на столе. Незаменимых работников у нас нет, а скрывать твои подвиги я не собираюсь.

– Ты ещё не раз пожалеешь о своём решении. Я буду звонить в Москву, а ещё лучше открою твоей жене глаза на тебя.

– Это твоё право. А сейчас, пошёл вон, иуда!

«Сашка исполнил свою угрозу. Нашёл время и место, чтобы рассказать Лизе какое я на самом деле дерьмо. Он и предположить не мог, чем обернётся для меня его информация. Я – чудовище, Лиза права, и получил то, что заслужил, – думал Левинский, тяжело поднимаясь с асфальта. – И чем я лучше его? Он вор, я лжец и лицемер – два сапога.

Глава 16

Лиза забрала дочь из сада, вдвоём зашли в магазин, а, придя в квартиру, принялись за ужин. Камила помогала матери, изредка поглядывая на неё.

– Ты что-то хочешь спросить или сказать? – Лиза присела к столу и посмотрела внимательно на дочь.

– Мам, я всё знаю. Мне Катя рассказала. Тебе очень обидно и больно?

– Мне рядом с тобой спокойно, радость моя. Дай мне неделю, я решу все неотложные дела, и мы поедем туда, куда захочешь.

– А в Турцию сможем поехать?

– Хорошо, пусть будет Турция. Но для этого, мне нужно созвониться с дедушкой и дядей Тарканом. Или ты хочешь на тёплый берег Турции?

– К дедушке и к папе. У меня не будет больше папы Ильи?

– Прости меня, малышка. Я очень надеялась, что у нас будет семья, но ошиблась. Второго такого папы у нас не будет.

– Мам, а может он нам и не нужен? У Платона в группе нет папы, и он не жалуется. Мы и без него проживём. Только Артёма жалко. Он нас тоже бросит?

– Думаю, Артём не бросит. Он не так часто нас навещает, но при этом скучает. Справимся и без мужчин. А в Турцию я позвоню. Обещаю.

Видимо, Катя проговорилась Милане о случившемся и та приехала с мужем в начале седьмого вечера.

– Что произошло? – с порога задала подруга вопрос.

– Служба спасения прибыла, – улыбнулась Лиза. – Есть хотите? Проходите к столу. Расскажу и даже покажу, иначе вы не отстанете, – Лиза говорила так, будто это была обычная история, которая повторялась ни раз и к которой она уже привыкла. – Самое циничное, друзья мои, он с самого начала играл роль влюблённого романтика, которому я была нужна как некое приложение к его положению. Многие женятся на красавицах, а он выбрал умницу, которая поверила и оказалась полной дурой. Я сама себе задаю вопросы и не нахожу ответов. Цветы, поездка, встреча с Асланами – зачем всё это было нужно? Верить Высоцкому я бы не стала, но он сказал мне странную вещь: «У него появился рычаг давления на тебя – его ребёнок. Либо ты возвращаешься, либо…». Понимаете, что это означает? Но это ещё не всё. У него проблемы с генетикой, а он, зная о возможной патологии ребёнка, даже не намекнул мне об этом. Что меня ожидало в будущем?

– Что будешь теперь делать? – Аркадий всегда восхищался её характером. Он прекрасно понимал, что скрывается за маской такого спокойствия.

– Разводиться. Правда, видеться мне с ним совсем не хочется.

– Я этим займусь сам в понедельник. Через месяц получишь развод. Думаешь, он позволит тебе работать?

– В этом я не уверена, но позвонить в Москву в любом случае нужно. Мой договор с ними заканчивается второго сентября. Мне ещё с магазином нужно разобраться.

– Ты вещи свои все вывезла из его дома?

– Зимние все остались там. Кто-то звонит.

– Лиза, я не знаю, что мне делать, – Артём был расстроен.

– Во-первых, успокойся. Во-вторых, если ты готов жить самостоятельно, забирай у отца ключи, документы, вещи и съезжай. Но в любом случае вам стоит поговорить.

– Хотелось бы расстаться мирно, но боюсь, не сдержусь. Мне уже и работу друзья нашли. Я домой в Кедровый не вернусь.

– Что мне с вами делать? – Аркадий думал за всех. Во-первых, он был адвокатом, во-вторых, старшим среди присутствующих. – Завтра в десять часов встречаемся в Кедровом. Будем решать все вопросы сразу. Выскажите все претензии и пожелания друг другу, не получится миром, у меня будет мотив для суда.

Поездка в Кедровый оказалась не столь неприятной, как ожидали оба.

– Ильяс Борисович, я к тебе по делу, а твои жена и сын хотят забрать вещи и съехать из этого дома. Мы можем поговорить?

Лиза забрала вещи, оставив те, что купил для неё Ильяс, а вот подарки Камиле забрала. Левинский посмотрел с некоторым удивлением на жену.

– Извини. Зачем мне нужен реквизит, купленный тобой для достоверности сыгранной роли? Спектакль окончен.

Артём получил ключи от квартиры деда и, забрав вещи и документы, съехал из Кедрового. Отец просил сына не бросать работу пока не найдётся достойная замена. Артём согласился. Лизе оставалось ждать развода. Поговорив с Наташей, которая работала продавцом и знала о планах хозяйки, Елизавета позвонила Таркану, заказала билеты. Она вылетала с Камилой накануне выходных, и с пятого по четырнадцатое июля провели десять дней в Стамбуле. Елизавета отказалась от «сотрудничества» с семьёй Аслан. «Я закрываю магазин, сдаю в аренду или продам помещение и за два-три месяца нахожу работу с неполным рабочим днём. Так я смогу уделять больше времени дочери, – сказала она Кемаль бею. – Вы не обязаны мне помогать до пенсии, хотя я и до неё не стану богаче. Новый брак не принёс мне ничего кроме разочарования и головной боли. Мне не на что жаловаться, всё могло быть гораздо хуже, а живём мы, как многие, если не лучше». Кемаль бей решил по-своему. Он заверил, что каждый месяц Лиза будет получать тысячу долларов на свой счёт в России. «Мне будет так спокойнее, – сказал он на прощание. – Готовый к отправке товар, тебе придётся принять в августе».