Леди А. вновь погружается в созерцание города. Кажется, это зрелище для неё – нечто вроде целебного бальзама, наносимого на раны.

– Сколько вам лет?

– Тридцать пять.

С. отвечает машинально. Она знает о нём всё, от А до Я: настоящее имя, прошлое, даже, несомненно, час его рождения.

– Господи, – шепчет леди А. – Всего тридцать пять! И он – наша единственная надежда…

– Я сделаю всё для родины, – торжественно произносит С. – Так же как и вы.

– Вы более зрелый, более умный и более мотивированный, чем остальные. Поэтому мы позволили вам перескочить через обязательные этапы. Дали вам всё, о чём вы просили. Мы сделали ставку на вас, С.

Её тон внезапно меняется:

– А теперь мы ждём результатов.

– Они здесь, – отвечает С., показывая шесть красных точек на карте. – В сердце Периферии. Готовые служить нам. Враги никогда не завладеют ими.

– Иногда опасность приходит именно оттуда, где мы считаем себя наиболее защищёнными. Я не доверяю вашей Периферии столь же сильно, как вы на неё рассчитываете.

– Юная Хант выяснит это для нас. Всё получится.

– Эта девица… Вы уверены, что она лучший вариант?

– Лучший из возможных. Она же продемонстрировала, на что способна.

– Ваша протеже, С., очень недисциплинированная. И неуправляемая.

С. отлично понимает, что леди А. хочет полностью переложить на него ответственность за успех операции.

– Ваши угрозы укротят её.

– Надолго ли?

– Пока опасность будет нависать над теми, кого она любит.

– Мы ещё сомневаемся в том, насколько велика её сила.

– Её сила экстраординарна. Она принесёт нам гораздо больше пользы, чем всё, что мы сделали до этого. И она намного мощнее того, чем располагают наши враги. Вы поверили мне. Так продолжайте верить. Мы близки к цели.

– Результаты. Нам нужны конкретные результаты. Сейчас.

– Скоро будут.

– Когда?

– Подождём немного. Ей надо дать передышку. Пусть побудет дома, с друзьями, оправится от шока, который пережила, убив того человека, и тогда…

– Что?

– …ваши угрозы начнут ещё сильнее давить на неё. Возможно, даже не придётся приводить их в действие…

Леди А. молчит.

– У нас есть немного времени. Ей пока не исполнилось восемнадцать.

Окна автоматически затемняются, и свет в комнате становится ярче.

– Ладно, – соглашается леди А. – Но время действовать пришло.

– Я готов к фазе номер два, – заявляет С.

Леди А. молча смотрит на континенты, которые словно висят в неживом воздухе кабинета. С. понимает, что разговор окончен, и направляется к выходу. Голос леди А. настигает его на пороге:

– Не разочаруйте нас.

9

– Отвали.

Гнев закипает во мне, кулаки сжимаются в карманах школьного пиджака.

Матт не двигается с места и улыбается с видом человека, уверенного, что все девчонки от него без ума. Мы стоим посреди коридора в лицее. Сейчас перемена, все вокруг куда-то бегут. И я, в общем-то, тоже спешу. Делаю шаг вперёд – Матт преграждает путь. Его дружки ржут как сумасшедшие.

– Давай же, Мила. Всего лишь маленький поцелуй. Должно же и тебе когда-нибудь повезти. Я ведь самый красивый парень в лицее. Звучит заманчиво, а?

– А ещё самый большой подонок. Так что звучит отвратительно.

– Боишься влюбиться? Не беспокойся. Ради тебя я разгоню остальных поклонниц…

Вздохнув, я подхожу к нему почти вплотную.

– У тебя пять секунд, чтобы убраться с дороги. А потом «самый красивый парень в лицее» потеряет половину своей красоты. Или больше. Потому что я стукну. Очень сильно. Туда, где очень больно. Видишь, я умею разговаривать с нахалами.

– Ты не сделаешь этого! Ведь на самом деле ты меня хочешь. Ну же, забудем угрозы…

Я поднимаю глаза к небу. Матт наклоняется… и целует Жанну, которая втёрлась между нами так быстро, что я даже не заметила. Матт, видимо, тоже. Он отступает с недовольной миной. Жанна разглядывает его, грациозно жуя жвачку.

– Фу-у, – разочаровано тянет она.

– Коротышки меня не заводят, – бросает Матт.

– Может, предпочитаешь блондинов? – рядом вырастает Нильс.

Жанна вздыхает.

– С Милой у тебя никаких шансов. А я люблю целоваться. Ладно, отвали.

Она отодвигает Матта, словно открывает дверцу шкафчика, берёт нас с Нильсом за руки и уводит прочь по коридору.

– Какой тяжёлый. Да ещё и целуется плохо, – резюмирует Жанна. – Идёмте пить кофе.

– А как же урок французского? – спрашиваю я.

– Нет настроения.

– Тогда придётся завтра отрабатывать, – с делано сердитым видом говорит Нильс.

Жанна смотрит на него с сияющей улыбкой.

– Да ладно тебе. Завтра же каникулы.

Видимо, не нам одним пришла в голову мысль прогулять уроки. Наше любимое кафе забито под завязку. В общем-то, это неважно. У меня нет желания тут зависать. И если бы не настойчивость Жанны, я бы уже давно сбежала. Прошло три дня с тех пор, как я выполнила первое жуткое задание леди А. и С., с тех пор, как машина без номеров высадила меня возле дома. Я стала ещё более асоциальной, чем раньше. Подскакиваю, когда ко мне обращаются, и отпрыгиваю на два метра, если кладут руку на плечо. Я избегаю толпы, вообще людей. Ведь среди них в любой момент могут оказаться те двое, что придут за мной.

«Я свяжусь с вами», – сказал он.

И я жду. Агенты госбезопасности мерещатся мне повсюду. Клоны С. – правда, не такие красивые и элегантные – следят за мной и ждут сигнала леди А., чтобы схватить меня. Я так и не знаю, когда и на сколько отправлюсь на Периферию.

«Что я скажу родителям?» – спросила я их во время нашей последней стычки.

«Детали вас не касаются, – равнодушно ответила леди А. – И потом, неужели вы думаете, что отец заметит ваше отсутствие?»

Я не ответила, разглядывая изображения Демоса на экране. Удивительно, но я правда надеялась, что отец забудет обо мне, если я должна отправиться туда. Безразличие – это иногда даже хорошо. В тот момент я решила больше не спорить с леди А. Поступить так, как бунтовщики с Периферии: просто исчезнуть, выбрав удобный момент.

Ожидая его, я бы хотела рассказать моим друзьям о трагедии Демоса, о тех ужасах, что творятся всего в нескольких кварталах от нашего прекрасного Центра. Но я не могу.

– Чего ты ждёшь? – спрашивает Жанна.

Я только что выгнала трёх девиц с нашего любимого дивана. И стою, словно забыв, что хотела сесть. Нет, я не продержусь здесь долго, даже лёжа. Приходит Нильс с тремя чашками горячего шоколада. Жанна принюхивается и делает недовольную гримаску.

– Я за праздник и удовольствия. Но против сахара. Должны же быть какие-то границы.

– Шоколад – это уже чересчур? – улыбается Нильс.

– Точно! Тело – мой главный союзник, и я должна о нём заботиться.

Когда Жанна говорит так, она имеет в виду вовсе не погоню за стройностью. С её телосложением лишний вес ей вообще не грозит. Жанна стремится быть в идеальной физической форме, поскольку каждый день требует от неё огромного количества энергии. Жанне было всего десять лет, когда она вступила в схватку с органами опеки, и с тех пор регулярно выжигает напалмом всё, что социальные службы пытаются поставить между ней и её парализованной матерью. Жанне удалось остаться дома и заботиться о маме – одной. Иногда мы спрашиваем, как дела.

– Отлично, – отвечает Жанна с искренней улыбкой. – Вчера она пошевелила большим пальцем. И уже меньше пускает слюни.

Жанна преподносит всему миру урок мужества. И любви. Уж она-то знает о любви не понаслышке. И её байки о приключениях с крутыми парнями тут совершенно ни при чём.

Она убегает к стойке, а потом возвращается с огромным куском чизкейка.

– Ты издеваешься над нами? – смеётся Нильс.

Я тоже улыбаюсь. Как же мне не хватало этой девчонки! Моей Жанны, с её противоречиями и излишествами.

– Да, немного, – признаётся она. – Впрочем, над собой тоже. Давай, попробуй и затихни.

– Хочу вам кое-что предложить, – говорю я ни с того ни с сего.

Жанна поднимает голову от тарелки и с набитым ртом произносит:

– Мне не нравится.

– Неужели невкусно? – удивляется Нильс.

– Мне не нравятся её предложения, – отвечает Жанна, тыча вилкой в мою сторону. – Особенно когда она в тоске.

– Я не в тоске.

– Конечно, нет! – фыркает Нильс. – Просто дёргаешься от каждого звука и тебя от всех тошнит.

– Бесишь.

– Вот видишь! И ты можешь говорить что угодно, но всё началось с того вечера в «Dutch»…

– Да! Я до сих пор в шоке! – подхватывает Жанна. – Девушка, которая впервые в жизни с кем-то познакомилась. А потом – хоп! – и пропала! Какой стресс!

– Только не надо снова…

– Разумеется, надо! – в ярости вопит Жанна. – Ты ничего не рассказала! Что он тебе втирал? Что вы потом делали?

– Да ничего мы не делали. Я почувствовала себя плохо и ушла домой. Всё. Тема закрыта.

Эта история настолько не в моём духе, что они, конечно же, не поверили, когда я озвучила её на следующий день после происшествия в «Dutch». Не верят и сейчас. Да я и не умею врать. Несмотря на блестящие мастер-классы от Жанны. Но как рассказать о том, что произошло в тот вечер? Всё необъяснимо и невероятно. Я ставлю чашку на стол и пытаюсь перевести разговор.

– Так вот, моё предложение. Мы прогуляем оставшиеся уроки…

– Пока звучит неплохо, – комментирует Жанна.

– …и уедем вместе на две недели.

Я ляпнула это не думая, движимая единственной целью: вырваться отсюда и из когтей леди А.

– Прямо сегодня? – удивляется Нильс. – Втроём?

Он поворачивается к Жанне.

– А у тебя ничего уже не запланировано? Мне кажется, ты говорила о каком-то путешествии…

– И не надейся! Тебе не удастся заполучить её в единоличное пользование на целых две недели!

Нильс огорчённо вздыхает.

– Ты когда-нибудь оставишь её в покое со своей идеальной любовью?

– Никогда, – широко улыбается Нильс.

Передёрнув плечами, я спрашиваю:

– Так вы согласны?

– Не знаю… – тянет Жанна. – А куда мы поедем?

– В загородный дом моих родителей.

Жанна корчит такую гримасу, будто я предложила провести каникулы на кладбище.

– И что там? Птички, цветочки, речки и тому подобное занудство?

– Неподалёку есть булочная, где можно попить чаю. Но не уверена, что она открыта в это время года. Жанна, ты что, совсем не можешь без тусовок? Всего-то две недели. Прогулки на свежем воздухе, где никто не отдавливает тебе ноги… Побудем вместе, втроём, разве плохо?

– Как мы туда доберёмся? – спрашивает Нильс. – Там есть вокзал?

– Хороший вопрос, – одобряет Жанна. – Всегда полезно выяснить пути отступления.

– Я возьму напрокат машину.

– Напоминаю, что у меня в прошлом месяце отобрали права, – замечает Нильс.

– Разве я когда-нибудь предлагаю, не обдумав все детали?

Я, конечно, ничего не обдумала. Но говорю вполне убедительно. Жанна разглядывает свои ногти. Она в сомнениях. Нильс, конечно, молится, чтобы она отказалась. У меня внезапно возникает ощущение, что моя жизнь зависит от их решения.

– Ладно, поехали, – наконец вздыхает Жанна. – Только дай мне час, чтобы устроить всё с матерью. Ты же знаешь…

– …что ты не любишь оставлять её с чужими людьми. Знаю. Но тебе тоже иногда нужна передышка.

Жанна всегда отказывается доверять свою мать заботам социальных служб, даже на день. Она терпит медсестру, приходящую помочь, часа два, не больше. Всё остальное время предпочитает справляться сама.

– Да-да, знаю. «Ты должна заниматься и собой тоже». Бла-бла-бла. Ладно, забыли. Я еду.

– Ты безжалостна, Жанна, – разочарованно вздыхает Нильс. – Но я тоже согласен. Пусть и втроём.