– Не волнуйся. Закон запрещает работу беременных в ночное время. Мне, возможно, придётся работать по графику в выходные, но только днём. Светлана Андреевна всегда хорошо относилась ко мне. Не думаю, что теперь что-то изменится и станет хуже. Давай обедать.

– Чему ты улыбаешься?

– Я представила лицо своей мамы, когда она увидит Наталью Петровну в квартире, и не могу представить встречу моих родителей с Климовыми.

– Наталью Петровну увольнять мы не стоит. Она будет тебе незаменимым помощником. Мы не замечаем её присутствия, а помощь от неё большая.

– В этом ты прав. А теперь ответь мне честно: не будь я беременной, предложения руки и сердца не было бы?

– Ты просила у меня год-два на принятие решения, а прошли четыре. Я хотел сделать это чуть раньше, но почувствовал некие изменения в тебе. Анализировал, сомневался и решил дождаться твоего признания, обнаружив в ванной упаковку от теста. Тест ты выбросила, а про упаковку забыла.

– Плохие мы с тобой конспираторы.

– Золото моё, Ангел мой, я тебя прошу: не думай ни о чём плохом. Твоя забота на сегодняшний день больше отдыхать, гулять и питаться. Прости, свадебный наряд тоже на тебе, и не экономь. Об остальном не беспокойся. Договорились?

– Хорошо. Ответь мне честно: почему ты выбрал меня? – Вика посмотрела на него в упор, и он «утонул» в её глазах.

– Ты не такая, как все, этим и привлекаешь. Ты – особенная. И эта особенность – твоя искренность, твоё оружие. Ты, Виктория, не подходишь под стандартные рамки. Ты – уверенная, сильная, независимая, потрясающая женщина, выбирающая то, что нужно именно тебе. Знаешь дорогу, по которой идёшь, не оглядываясь назад. Ты не меняешь облик, не притворяешься, не пытаешься быть удобной. Можешь позволить себе быть наивной, непонятной, умной, серьёзной, такой, какой желает душа, и плевать тебе на мнение окружающих. И всё это несмотря на то, что внутри тебя продолжает жить маленькая девочка, с большим и добрым сердцем. Ты мой Ангел! Как же мне повезло с тобой…

Родители и бабушка Виктории прилетели за день до свадьбы. Бабушка, переступив порог квартиры, заохала:

– Апартаменты будь здоров! Красота и комфорт. Если у тебя и клиника, где ты работаешь такая же, я за тебя, внучка, спокойна, – обойдя квартиру, говорила она. – Здравствуйте, милочка, – заметив Наталью Петровну, продолжала она. – Вы, я понимаю, помощница по хозяйству? А я бабушка этой принцессы. Чем будешь кормить дорогих гостей?

– Бабуля, не смущай Наталью Петровну. Ты же у нас умная и интеллигентная дама в седьмом поколении.

– Я на три дня приехала, пусть потерпит старуху. Моя Глафира давно не обращает внимания на мои командования. Дай возможность побрюзжать. Сегодня я у вас ночую – мне здесь нравится.

– Татьяна Ивановна, а вы меня не узнаёте? – робко спросила домработница. – Я мама Панина Алексея.

– Высокий, худой и рыжий из 9а, выпуск девяносто пятого года?

– Вы были у него классным руководителем. Я, когда узнала фамилию Виктории Сергеевны, хотела поинтересоваться, а услышала, что она из Питера, поняла, что однофамильцы.

– Мы переехали, живём в Питере уже пятнадцать лет. Как вам воспитание моей дочери? Командует, обижает?

– Мы редко видимся. Я прихожу утром три раза в неделю, когда они уже на работе, а ухожу в два часа дня или раньше.

– Молодец Илья, настоящий мужчина. Свою женщину нужно беречь, особенно работающую, тогда и толку от неё больше будет. Квартира хорошая, но мне моя дороже. Я в ней родилась, в ней я и умру. Мне за неё десять миллионов дают. Там один чёрный ход чего стоит. Дому целый век. Серёжа бегал из академии домой. Опять же Ленин на броневике почти под окном, – она вздохнула. – Подавай Наталья Петровна барыне завтрак, а уж потом я начну тебя критиковать.

Через час Софья Михайловна уже приняла командование на себя. Она отправила сына и сноху к родителям будущего зятя, а сама осталась с внучкой для разговора и небольшой экскурсии.

– Поедем с тобой прогуляемся. Покажешь мне, где работаешь, где отдыхаете, а к обеду вернёмся домой. После обеда у меня тихий час, – говорила она, садясь в машину. – Ты как себя чувствуешь?

– Хорошо, бабуля. Я, родная моя, беременная, а не больная.

– Ты новым родственникам сказала о свадьбе?

– Светлана Андреевна мне заявление подписывала на три дня.

– Хотела бы я познакомиться с твоим дедом. Понять, что он чувствует, признавшись во всём?

– Тебе это зачем?

– У каждого из нас есть свой скелет в шкафу. Ты думаешь, почему я столько лет не любила твою маму? Была, конечно, и материнская ревность, но была и кровная обида. Я же до некоторых пор не знала, что тебя усыновили, и считала, что Таня нагуляла ребёнка. Не мог Серёженька иметь детей, переболев в детстве свинкой. Видела, что они любят друг друга, и вы счастливы втроём, а не упрекнуть, не поговорить откровенно не могла. Сама всё скрыла. Не случись его уход из дому, да не вернись он ко мне, так и жила бы с камнем за пазухой. Скажи мне твои родители правду, не случилось бы этого конфуза с отцом. Мы думаем, что всё делаем для блага детей и поздно понимаем, что сделано это скорее для собственного спокойствия и блага. Возможно, так думал и твой дед, чтобы облегчить жизнь дочери. Но не учёл того, что она не сможет смириться с потерей даже с годами.

– Бабуля, я к ним не чувствую ни ненависти, ни обиды, ничего. Они просто мои коллеги по работе. За время работы в клинике, я видела его раза три-четыре, не пропустила ни одной его операции, а после нашего с ним разговора, не встречала ни разу.

– Ты можешь их не любить, но и ненавидеть их не за что. Они не виноваты в поступке отца. Одно плохо: тебе не стоит сейчас менять работу, но если она станет «каторгой» – уходи.

– Бабуля, я приезжала через год в отпуск, и папа уже вернулся к маме. Почему ты мне ничего не сказала тогда?

– Случая не было. Зачем тебе было знать о грехах старой Софьи Петровской? Таня Серёженьку простила, зажили мы дружно без прежних обид. Я теперь волнуюсь только за тебя – пусть всё сложится. Не думаю, что Климовы будут «отвоёвывать» тебя – это, по меньшей мере, неразумно. Говорю всё к тому, что мы часто совершаем ошибки, которые бьют по нам через десятки лет. Учись на чужих и не допускай своих. Что мне стоило взять и простить в своё время Петровского? Павел каялся, умолял, а я упёрлась, как баран. Через пять лет женился, потеряв надежду на прощение. Вы с Серёжей в Сибирь уехали, а я вам назло замуж второй раз вышла. Кому и что я хотела доказать, если Лебедев мне нужен был как попу гармонь? Сам-то Георгий меня любил, а я только позволяла. А третий муж? Он же меня на руках носил, а мне всё не так. Вот и доносился до инфаркта. Трёх мужей схоронила, а любила только Павла, отца Сергея. Это я к тому говорю, Вика, что выходить замуж без любви нельзя. Ничего хорошего из этого не выйдет. Как можно заставить себя кого-то полюбить? Это уже будет не любовь, а её скверная копия: привязанность, привычка, – бабушка вздохнула. – Викуся, а ты знаешь, что Антон до сих пор не женат? Он мне звонит: поздравляет с Новым годом, с днём рождения, интересуется твоей жизнью в день твоего рождения. Навещал меня года два назад, чего я не ожидала.

– Какой он стал, бабуля? Восемь лет прошло с тех пор как мы виделись. Он мне раньше звонил в день рождения, а теперь только присылает сообщения.

– Красавец! Возмужал, но не поправился. В форме я его не видела, но чувствуется и порода, и интеллект. Смотрится не хуже твоего Ильи, – улыбнулась Софья Михайловна. – Не вспоминаешь?

– Нет. Таких чувств, какие я испытываю к Илье, у меня никогда не было ни к Антону, ни к Павлу. Наверное, это и есть любовь.

Торжество по случаю бракосочетания Ильи и Виктории проходило в доме Назаровых, точнее, в саду дома, куда они приехали после загса. Климовы поздравили молодых в загсе после церемонии, но от приглашения продолжить торжество отказались, а вот Виктор уехал вместе с гостями. Встреча семей Климовых и Петровских состоялась. Татьяна Ивановна предложила Светлане Андреевне встретиться на следующий день в квартире молодых. Климовы предложение приняли.

– Раиса Степановна, не терзайтесь в догадках. Я, та самая отказница. «Старый козёл», как вы его называли, во всём признался дочери, – улучив момент, сказала Вика. – Знакомьтесь. Это мои родители, те самые военные и моя бабушка. Это семья Старковых – наши общие друзья.

– Ты собрала только тесный круг друзей и родных?

– У Ильи уже был праздник, а этот мой и для меня.

Невеста не ожидала такой красоты. Среди деревьев, на свежем газоне, под белым прозрачным навесом, свисающая часть которого была собрана в нескольких местах, накрыли столы. Их поставили буквой «П». Сзади «перекладины» этой буквы была арка из цветов. Скатерти и салфетки на столах были бело-фиолетового цвета, в напольных вазах стояли цветы, кругом были разноцветные шары. Они же украшали и ворота дома. Сама невеста была в длинном непышном белом платье из тонкого кружева, а голову её украшал «венок» собранный из волос и белых мелких цветов. Больше всех восхищалась Софья Михайловна. Она радовалась за внучку, рада была новым знакомым и родственникам, общению и созерцанию.

– Петровская Виктория Сергеевна, ты не представляешь какой я счастливый. Так приятно слушать похвалу в твой адрес. Сегодня ты выглядела лучше всех, хотя и сэкономила на платье. С цветами у нас явный перебор. Куда их столько?

– Я разберусь. Без них праздника не бывает, а цветов много не бывает. Спасибо тебе за красивый праздник с обилием цветов. Я не думала, что такое мероприятие можно устроить дома. Мне очень понравилось. А платье я выбирала не по цене, а по вкусу. Кто знал, что мой вкус окажется бюджетным вариантом.

– Платье у тебя замечательное и дело совсем не в цене – оно тебе очень идёт. Ты похожа в нём на королеву, а вместо короны венок. Давай разбирать эту цветочную клумбу и аккуратно снимать наряд, моя королева…

Было около восьми, когда Виктория открыла глаза и, потянувшись, обнаружила, что Ильи рядом нет. Она улыбнулась собственным мыслям. Двери спальни были приоткрыты и из кухни доносились приглушённые голоса. Минут через пять в спальню вошёл Илья, держа в руках стакан с соком.

– Проснулась? Доброе утро. Ты не забыла, что мы сегодня гуляем с Софьей Михайловной? Держи витамины, иди быстро в ванную, и завтракать – Наталья Петровна уже на месте. Приедут твои родители, заберём бабушку и на прогулку. Вернёмся ближе к обеду, когда уедут Климовы.

– Лишь бы папа ничего не испортил. Он у меня плохой дипломат. Давай свой сок.

Проводив гостей из Питера, Виктория и Илья уехали на неделю в пансионат на берегу озера. Отношения Виктории с семьёй Назаровых и Климовых были ровными. В доме отца Ильи они были нечастыми гостями, а с Климовыми виделась чаще в клинике. Время до Нового 2014 пролетело незаметно. В январе Виктория пошла в декретный отпуск. В начале февраля Илья попал в ДТП и оказался в больнице, но не один, а с молодой блондинкой. Пока Илью оперировали, Виктория решила поговорить с ней. Девушке на вид было не больше двадцати. Высокая, молодая и красивая.

– Как вы себя чувствуете, Вероника? Мы можем поговорить?

– Вы жена Ильи? Он говорил, что у него жена беременная. Как он?

– С ним будет всё в порядке. У вас давно роман?

– Нет у нас с ним романа. Я, работая в эскорте, даже не могу сказать наш ли он клиент, а встретились в первый раз. Мы и до отеля не дошли, когда нас сбил этот придурок. Не было между нами ничего, – сказала она и отвела взгляд. – Простите. Работа у меня такая.

– Есть, кому о тебе позаботиться? – спросила Вика и, заметив, что девушка кивнула головой, добавила: – Поправляйся. Прощай.

Две недели Илья провёл в больнице, куда Вика на тридцать четвёртой неделе беременности ездила каждый день, пока его не привезли домой. Она не была уверена в неверности или измене мужа, и не задавала вопросов о присутствии второй потерпевшей. Но за две недели нахождения дома, он извёл её своими капризами, вынудил сказать то, о чём только догадывался. Она выключила телевизор, который смотрел муж, и осторожно присела на диван.