– Даже не знаю, что сказать. Но это не шутки, Ксюша. Ты не думала, что могло случиться, усни ты за рулём? А я тебе скажу: ты попала бы в ДТП, последствия которого трудно предсказать. Как ты можешь чувствовать себя в безопасности? Мне кажется, тебе нужно поговорить с Митей. У него нет повода что-то от тебя скрывать, он любит тебя и должен знать, что с тобой происходит.

– А чем он мне может помочь? Я даже не знаю, где я получаю дозу. Может неделю не пить напитки здесь, а дома заменить кофе или пить растворимый, чай не барыня. Посмотреть, что будет дальше.

– Мне в последнее время твоя Светлана не нравится. Что-то с ней не так. Я это на дне рождения заметила. Слишком вольно она ведёт себя с Митей. С каких пор она называет Дмитрия Сергеевича Димой?

– Да, брось ты. Света у нас больше года работает. Она всё время на виду, да и я была это время дома, если ты думаешь о флирте. Сейчас она приходит – мы уезжаем, я возвращаюсь с работы – она уходит. Ты же не хочешь сказать, что Митя мне изменяет с ней, а она сживает меня со свету? Это не кино, Катюша.

– А кино у нас не из жизненных историй? Считаешь всё выдумкой. Ладно, давай подождём одну неделю, посмотрим, что из этого получится, но ты держи обещание.

– Договорились. Может по кофейку? – улыбнулась Ксения.

– В обеденный перерыв и только в кофейне. Я теперь в твоём кабинете и воду пить не буду.

Прошли две недели. Ксения чувствовала себя нормально и к этому вопросу больше не возвращались.

Утром, двадцатого сентября, Виктор Николаевич Каменский на работе принимал поздравления с Юбилеем. Ему исполнилось 60 лет. Банкетный зал в ресторане ждал виновника торжества и его гостей вечером. Около одиннадцати часов секретарь пригласила Ксению Сергеевну в кабинет руководителя.

– Присаживайся, – глядя пристально на Ксению, попросил он. – У меня к тебе важный разговор. Ты не хочешь узнать результаты?

– Не хочу. Разве вы начнёте относиться ко мне по-другому? – ответила она, не отводя взгляда от лица Каменского

– Не смогу. Здесь ты права, дочка, – сказал он, протягивая ей бланк клиники. – Я не знаю, чего я ждал. Может, боялся разрушить наши отношения, и конверт вскрыл только сегодня.

– И каковы ощущения? Что вы чувствуете? – Ксения смотрела на него и улыбалась. Она уже два месяца знала, кто её отец. Ей этот вопрос не давал покоя, и она нашла на него простой ответ. Вариант сравнительного анализа с Максом пришёл на ум. Она сделала тест. Результат, о котором она сообщила мужу, был положительным. Между ней и Максом была выявлена родственная связь по материнской линии. «Ваша встреча и твоя привязанность к Максу вполне обоснована. Это не что иное как зов крови, – говорил Митя, обнимая жену. – Дождись, когда Виктор Николаевич поделится с тобой этой новостью сам».

– Лёгкое волнение. Я давно считал тебя своей дочерью, пусть и названой, как-то привык к этому за десять лет. К тому, что у меня есть родная дочь, ещё нужно привыкнуть, и тебе стоит набраться терпения. Ты теперь, Ксения Сергеевна, должна будешь слушать не только брюзжание большого босса, но и стареющего отца. Я бываю просто невыносимым, как говорит Алла Ивановна. И не думай о том, как теперь ко мне обращаться. Всё придёт само собой.

– Я это переживу, – говорила она, поднимаясь из-за стола, и, подойдя к креслу Виктора Николаевича, положила свои руки ему на плечи. – Вы всё это время относились ко мне по-отцовски. Не знаю, бывают ли отношения ближе и дороже. Я вам благодарна за заботу и участие в моей жизни, – добавила она и поцеловала его в щёку. – Хотите, сохраним это в тайне?

– Зачем? Я не собираюсь ничего скрывать, но и кричать на каждом углу об этом не буду. Кому нужно – узнает. Это ещё не всё. Я составил завещание, Алла надоумила. Помолчи. Я не собираюсь умирать, но ты должна знать, что тебя может ожидать. Компания сейчас работает стабильно, я с лёгким сердцем могу отойти от дел, оставляя её на тебя и зная, что ты её не развалишь. Почитай, – это копия. – Каменский замолчал, давая Ксении время ознакомиться с документом. – Ты на дату обратила внимание? Нет? Я так и думал. Оно составлено месяц назад, когда я не был знаком с результатом.

– Виктор Николаевич, уберите эту бумагу и забудем о ней лет на десять, а потом поговорим. У кого из нас сегодня праздник?

– Ты за эти десять лет должна будешь приумножить капиталы, иначе разговора у нас с тобой не получиться, – улыбнулся он. – Жду вас в ресторане без опозданий. Иди, работай на благо семьи.

Ксения вышла из кабинета Каменского, прошла приёмную и остановилась у кабинета мужа. Через стекло было видно, что он разговаривает с кем-то по телефону. Постояв несколько секунд, вернулась к себе. «Расскажу об этом дома», – решила она.

Собираясь в квартире на банкет, она случайно услышала, как няня детей с кем-то разговаривает. Ксения подумала, что та говорит по телефону.

– Или ты возвращаешься раньше, или я всё расскажу твоей жене, – сказала Светлана, и добавила, выслушав собеседника: – С тобой по-другому нельзя.

Банкет «набирал обороты», когда около десяти вечера, танцуя с женой, Дмитрий тихо предложил:

– Ксюша, давай сбежим отсюда домой. Продолжим праздник вдвоём. Предупреди Виктора Николаевича, а я вызову такси.

– Мить, поезжай один, а я через час-полтора приеду. Ты к этому времени ребят спать уложишь, – целуя мужа, улыбнулась она.

– Ты сегодня отлично выглядишь. Жду тебя дома.

Дмитрий вышел, а Ксения подошла к Каменскому, который оживлённо беседовал с небольшой компанией, сидя за столом, тихо поблагодарила за вечер и попрощалась. Она вышла, минут через десять после Дмитрия, села в такси и поехала домой. Дверь открыла своим ключом. В прихожей горел свет, а в гостиной тихо играла музыка. Она улыбнулась, подумав о романтическом вечере. Сняв плащ и туфли, она тихо прошла на кухню, поставила принесённый с собой пакет и при свете ночника увидела картину: её муж сидел, откинувшись на спинку дивана, а рядом, поджав под себя ноги, и положив свою голову ему на плечо, сидела няня. Её правая рука была «запущена» между пуговиц рубашки и блуждала по груди мужа. На столике у дивана стояла бутылка вина и один бокал.

– Как романтично! Я вам не помешала? – тихо спросила она, включая верхний свет. – Я понимаю, что за год, ты стала нам почти родной, Светлана, но не до такой же степени. У меня нет желания давать вам время закончить начатое, но у вас есть две минуты, чтобы либо убраться из квартиры, либо объясниться.

Ксения была уверена, что уйдут оба. Она достала бутылку вина, привезённого с собой, налила в бокал граммов сто, сделала глоток и присела к столу. Сердце готово было выскочить из груди, и его попытки это сделать, отдавали тупой болью. Светлана села, опустив ноги, и невозмутимо сказала:

– Ксения Сергеевна, не шуми – твой муж задремал. Ты же умная женщина и не будешь устраивать скандал на ровном месте. Я люблю твоего мужа. Это преступление?

– Ты знаешь, я в это охотно верю. Митя молодой интересный мужчина. Только почему ты его любишь здесь, в моей квартире? Другого места не нашла? – спокойно и негромко спросила Ксения, едва сдерживая себя. Она давно научилась держать эмоции глубоко в себе, и позволяла им выплеснуться наружу, только оставаясь наедине с собой. Это давалось трудно, но удавалось.

– Понимаю, тебе хочется вцепиться мне в волосы, а ты этого не делаешь. Я себя виноватой не считаю и оправдываться не буду. Будь у вас всё в порядке, разве он предпочёл бы меня тебе? – Она прямо напрашивалась на ссору.

– Предпочёл? Смелое заявление. У меня всего два вопроса: когда это началось, и на что ты рассчитывала? Я хочу понять, как долго вы водили меня за нос? – глядя на Дмитрия, говорила его жена. Он сидел, не меняя позы, закрыв глаза.

– Какая теперь разница. Тебе тридцать два, мне тридцать шесть. Я хочу быть рядом с ним. Чем я хуже тебя?

– А чем лучше? Мне об этом у Дмитрия Сергеевича спросить или сама поделишься? Ты больше года в нашем доме, я тебе детей доверяла, считала почти подругой, а у тебя, оказывается, был свой интерес. Зря я тебя приблизила и считала почти членом семьи. Может, я тебя обидела? Ладно, меня не жаль, а как же дети?

– Ксения, мы можем поговорить спокойно? – обрёл дар речи Егоров. – Это далеко не то, о чём ты подумала.

– Я послушаю тебя, но чуть позже, дай женщине высказаться. Я вижу, ей есть что сказать.

– А что дети? Своих детей у меня быть не может, а здесь сразу двое. Через няню можно и женой стать. Тебе ли этого не знать. Ты бы пила меньше своё любимое вино, чтобы опять плохо не стало.

– Я выходила замуж ради ребёнка, у которого не было мамы, а ты хотела лишить детей мамы и через них подобраться к их отцу. Умно! Ты не обольщайся. Эту бутылку я привезла с банкета. В ней нет отравы, которой ты меня травила? Мне так не хотелось верить, что ты могла это сделать. Я никому не сказала об этом, но вино больше не пила, а кофе и сахар заменила. Ты ради чего пошла на преступление? На что ты надеялась? Ну, отправила бы ты меня на тот свет, а что дальше? Ты уверена, что Дмитрий взял бы тебя в жёны?

– Ты докажи, что это именно я тебя травила. У тебя нет ничего против меня, а у меня есть доказательство измены твоего мужа. Ты у нас правильная и вряд ли простишь его, а вот я сумею утешить его, будь спокойна. И заживём мы долго, и счастливо.

– Флаг тебе в руки! Не буду я ничего и никому доказывать. Деньги ты до конца месяца получила, забирай вещи, и уходите на пару с Димой. Пошла вон! – не меняя тона, сказала Ксения и посмотрела на мужа: – Что скажете, Дмитрий Сергеевич? – Ксения усмехнулась. – Теперь у тебя есть возможности изложить свою версию. Всё слышал? Или ты знал обо всём? Как же все кругом оказались правы, называя меня наивной. Но, думаю, лучше быть наивной, чем подлой. Убирайтесь оба. Мне вам сказать больше нечего.

– Ты уверена, что твоё недомогание связано именно с ней? Ты сказала о походе к врачу, но, ни слова не говорила о результатах анализов, – говорил, с нескрываемым удивлением, Дмитрий.

– У меня не было доказательств, а на одних догадках нельзя обвинить человека. Как видишь, она не удивлена услышанным, хотя отрицает свою причастность, и ты это слышал. А что бы здесь происходило, вернись я как обещала через час? – спросила Ксения, подходя к столику, на котором стояла бутылка с вином, и которую она взяла за горлышко двумя пальцами. – Я, пожалуй, отдам на экспертизу этот напиток. Интересно будет узнать результаты и послушать оправдания. Не хочешь сказать, что здесь кроме вина?

– Не знаю, – равнодушно ответила Светлана.

– А знаешь, что я могу сейчас позвонить в полицию, обвинить тебя в краже, поимке с поличным и предъявить эту бутылку? Ты этого хочешь? Я у себя дома, а ты на работе. Разницу чувствуешь?

– Это не смешно.

– А кто тебе сказал, что я решила пошутить или напугать? Почему тебе можно устраивать мне неприятности, а я должна это пережить и не сделать ответный ход? Версия для обвинения очень логичная, да и, я уверена, на некоторых украшениях остались твои отпечатки. Ты помогала мне выбрать, что надеть на юбилей. Что выбираешь: чистосердечное признание и свободу или полицию и срок? – глядя на Светлану, спрашивала Ксения.

– Там нет ничего, кроме снотворного.

– Тебе Дмитрий Сергеевич крупно повезло. У меня в крови нашли наркотики. Меня «оценили дороже» и с гарантией. Ты как-то говорил, что поступки говорят больше чем слова и оказался прав. Ваши поступки трудно забыть, они бьют не только по моему самолюбию, но и прямо в сердце. Идите отсюда оба. Мне бы не хотелось срываться на маты, устраивая скандал, а всё к тому идёт.

– Ксения, дело к ночи. Как ты справишься с детьми? Я не в лучшей форме, но так нас двое.

– Послушай, заботливый папа, ты знаешь, что я не пила на банкете, а бутылка едва начата, не ищи причину и выметайся, пока я не запустила этим бокалом тебе в голову. Моему ангельскому терпению, созерцать ваши физиономии, приходит конец. Что здесь непонятного? – глядя на мужа, повысив голос, говорила жена.