– Ксюша, а ты взяла вещи для маскарада? Наверняка, нам устроят что-то необычное – завтра праздник, – говорил Дмитрий, включая холодильник и заполняя его продуктами, привезёнными с собой. Это был «набор» для встречи Нового года: шампанское, мандарины, конфеты и деликатесы в вакуумной упаковке.

– Посмотрим, в чём народ ходит здесь на обеды и ужины, и убедимся, что я не ошиблась в выборе нарядов. А что касается самой встречи, то мне не хочется заводить новых знакомств, чтобы, не дай Бог, не испортить праздник. Что надеть на прогулку?

– Надевай комбинезон, а главное, чтобы ноги в тепле были, – говорил Дмитрий. – Пообедаем и, не возвращаясь в номер, пойдём гулять до ужина. Ресторан в соседнем корпусе. За сутки освоимся и будем знать в какую сторону «бежать».

Они вышли из корпуса и неспеша пошли в сторону леса. Точнее сказать, лес был вокруг, а пошли они туда, где к нему был выход с охраняемой территории пансионата. Лучи нежаркого зимнего солнца пробивались сквозь верхушки сосен. Снег вокруг сверкал так, что приходилось иногда даже закрывать глаза от ослепляющего блеска, а тени отливали синим. Вокруг стояла глубокая тишина.

– Посмотри, какая красота, – глядя на Дмитрия, сказала Ксения. – Зима в лесу совсем другая. Снежное покрывало здесь слишком белое, не то, что в городе серые сугробы вдоль тротуаров. Мы с тобой попали почти в сказку. Может, и Морозко встретим. На мой взгляд, ёлки выглядят наряднее сосен. Сосны, как длинноногие красавицы в мини платьях, а ёлки – аристократки в макси, и все как произведения искусства. Попробуй сделать это вручную. Даже воздух кажется сладким. Спасибо, что вывез меня в эту красоту, – сказала она, тихо шагая рядом с мужем. – Мы раньше с Максимом ездили к родителям Кати, у них лес рядом. Бывали и на даче у Стрельниковых. Помнишь таких? Там тоже красиво. Но, ни разу мы не отдыхали в «домашних» пансионатах. Летом – Турция, зимой – Сочи. Здесь очень легко дышится.

– Ты вывозила на отдых Максима. Конечно, развлечений здесь меньше, да и сервис желает лучшего. Если понравится, можно приехать сюда летом на недельку с детьми. Видела детскую площадку? Для перелётов они ещё малы, а сюда можно выбраться.

Откуда-то сверху посыпался хоровод снежинок. Это сорока села на верхушку молодой ели и застрекотала, а на снегу была рассыпана шелуха от шишек.

– Как думаешь: кто здесь «обедал? – спросила Ксения. – Может, белка выискивала семена или прилетала стайка снегирей. Я никогда не слышала птиц зимой. Вдруг повезёт. Тихо-то как.

Они гуляли не меньше двух часов, прежде чем вернуться в корпус. Погода была хотя и морозная, но безветренная. Щёки покрыл румянец, а вот ноги начинали мёрзнуть.

– Ксюш, слушай и смотри, – сказал Дмитрий, показывая на заснеженные ветки за окном и открывая его.

Ксения сразу услышала, а потом и увидела стайку снегирей. Одни из них перелетали с ветки на ветку с длинными пересвистами, другие сидели на заснеженных ветках, нахохлившись, словно красные яблоки на снегу.

– Вот и исполнилась одна мечта – услышать зимой птиц. Кажется, я передышала свежим воздухом. Поставь чайник, как-то зябко. Тебе не кажется, что в номере прохладно?

– Ложись под одеяло. Ты что будешь пить чай или кофе? – спросил муж, включая чайник. – Это ты, мать, переутомилась и перегуляла, тебе нужно поспать. С непривычки шагать даже пару часов тяжело.

– Если я усну, не буди меня на ужин. Поешь за двоих, но в одиночестве, а позавтракаем вдвоём.

Ксения проспала до утра. Дмитрий после ужина ходил играть в бильярд, оставляя ей записку, а вернувшись, «застал» на прежних местах и записку, и жену. Весь следующий день прошёл на свежем воздухе, а вечером они собирались на ужин, заранее заказав столик.

Дмитрий делал вид, что дремлет. А сам, из под прикрытых век, наблюдал за женой, которая вышла из душа. Бросив короткий взгляд на мужа, она сбросила с себя халат, быстро надела бельё и платье. Платье было похоже на белый вязаный свитер длиною до колен, с оригинальным плетением. Она распустила волосы, сделала две косички у висков, собрав их на затылке, и достала косметику.

– Дим, поднимайся, нам пора на ужин. Я приготовила тебе тонкий джемпер и брюки – они на кресле. Поднимайся!

– Ксюш, откуда у тебя такое шикарное платье? Я его раньше не видел, – говорил он, глядя на жену. – Оно тебе очень идёт.

– Оно «растёт» вместе со мной. Я в нём ходила на работу до начала отопительного сезона, потом незаметно перешла на брюки. Под него нужна обувь на каблуке, а мне проще было ходить без него. Так платье попало в немилость, – говорила она, подкрашивая ресницы. – На праздничном ужине нужно выглядеть, но не с голой спиной в вечернем наряде среди елей и сосен. Нам ещё с тобой метров сто по улице шагать.

– Ты так и не решила пойти на общий банкет?

– Тебе самому хочется встретить Новый год с незнакомыми людьми?

– Нет. Я за посиделки при свечах вдвоём. Жаль свечи не взяли.

– Это ты не взял, а я женщина предусмотрительная. Подай, пожалуйста, мне обувь из шкафа.

– Ты привезла с собой сапоги? Они же осенние.

– Чему ты удивляешься? Хорошо бы я смотрелась в белом платье и валенках. Я и тебе туфли взяла. Мы идём ужинать, а не на прогулку.

Белые сапоги были с длинным голенищем на небольшом каблуке. Дмитрий помнил, что куплены они ранней весной, но не видел, чтобы Ксения их обувала. Застегнув молнию на сапогах, она встала, сразу став выше, одёрнула платье и взглянула на мужа.

– Как я тебе? – спросила она, положив свой смартфон в клатч.

– Восхитительно! Боюсь, что тебя могут украсть.

– Не переживай, я буду на чеку и не дам повода, – улыбнулась Ксения.

Они просидели за ужином не меньше часа, заказав бутылку вина. Возвращаясь в номер, Ксения позвонила Каменским и узнала как дети.

– Ксюш, парадный мундир можно снимать? Я так наелся, что пояс брюк мне создаёт неудобства, «влезу» в спортивные брюки и встречу Новый год без дискомфорта, – говорил Дмитрий, снимая брюки, не дожидаясь положительного ответа.

– Ты помнишь, как мы встречали этот год? – глядя в окно, спросила жена.

– Мы его чуть не проспали, а потом полночи сидели при свечах, и было не до сна. Утром подъём дался с трудом, – говорил Дмитрий, стоя у жены за спиной. – Красивый вид за окном. Фонари освещают всё как на картинке. О чём думаешь?

– О тебе, Митя. У меня сердце болит и радуется, когда думаю о тебе. Болит потому, что мы не вместе, а радуется тому, что ты есть у меня, – говорила Ксения, поворачиваясь к мужу лицом. – Вот сейчас вспомнила нашу с тобой самую первую ночь, после моего дня рождения. Прошли три с половиной года, нашим детям полтора, а мне кажется, что всё было только вчера, – сказала она и прислонилась лицом к груди мужа. – Каждый раз я обещаю себе, что буду относиться к людям так же, как относятся ко мне. Но теперь я понимаю, что любовь к тебе сильнее моей гордости.

Дмитрий, услышав привычное «Митя», улыбнулся, понимая, что может быть окончательно прощён уже сегодня. Больше всего на свете он хотел получить это прощение, жить в гармонии с этой дорогой для него женщиной.

– Мы вместе, Ксюша. Мы всегда будем вместе. Я тебя люблю, – говорил он, нежно обнимая и целуя жену…

«Мир для двоих – это необъяснимое чувство счастья, биение сердец в унисон. Это то, что наделяет крыльями, даёт ощущение полёта вне времени и пространства, необыкновенное чувство свободы и волшебства каждый миг», – думала она, положив свою голову на грудь мужа и слушая биение его сердца. Дмитрий лежал с лёгкой улыбкой на лице и боялся, словом иди делом, нарушить эту хрупкую гармонию в отношениях. Он всё ещё сомневался в полном прощении, поэтому решил «положиться» на жену.

– Мить, мы не проспим Новый год? – тихо спросила Ксения, не поднимая головы. – Ты что-то говорил о бане.

– В баню, мы пойдём завтра, а до боя часов ещё два часа. Ты хочешь спать?

– Спать не хочу, но сил на то, чтобы подняться, у меня нет. Что с этим делать?

– Лежи. Скатерть-самобранка сама к тебе придёт с боем часов. Президент закончит речь, я открою шампанское и встретим Новый год в постели. Но мне придётся подняться хотя бы для того, чтобы собрать с пола наши вещи и приготовить эту самую самобранку. Мы с тобой всё же женаты.

– Температура воздуха в номере комфортная для сна, а вот бродить голышом будет прохладно. На отоплении здесь экономят.

Они встретили Новый год при свечах, привезённых Ксенией с собой. Мандариновый запах, пузырьки воздуха в шампанском и лёгкие поцелуи супругов в пижамах наполнили номер романтикой. Они не забыли поздравить телефонными звонками родных. Ксения раза три за день звонила няне, интересуясь, как справляются с детьми. Завтрак проспали, но особо не огорчились. Холодильник хранил привезённые с собой продукты, – это позволило завтракать в номере.

– Митя, ты банку с растворимым кофе, который передал отец, куда поставил? Всё в порядке – я её нашла. За тобой кипяток, – говорила Ксения, готовя бутерброды. – Знаешь, мне как-то на глаза попалась «Кофейная книга» автор Макс Фрай. Я её, по простоте душевной, приняла за книгу рецептов по приготовлению кофе. Но это оказался сборник рассказов, которые я прочитала без особого удовольствия, но оценила сравнение кофе с действительностью. Хочешь послушать?

– Поделись тем, что узнала. Ты выучила это наизусть?

– Не смейся. Автор, видимо, хотела, чтобы слова запомнились. Они очень, на мой взгляд, верны: «Эспрессо – это жизнь. Горчит, но бодрит. Первый глоток может показаться невкусным, но, допив чашку, всегда захочешь еще одну, – пишет она. – Капучино – это влюблённость. Сначала терпко, потом сладко и легко, а на деле – всё та же жизнь. Моменты, когда сладко и терпко, – самые лучшие. Латте – это мечты, эспрессо, разбавленный молоком надежды, и пенка. Та самая пенка, которая бывает в капучино. Но нет корицы, нет той терпкости, которая позволяет прочувствовать момент. Айриш – кофе по-ирландски – это страсть. Где-то там, на самом дне, обжигающий алкоголь. Можно перемешать, он практически не чувствуется, но он там все равно есть, и все равно неизбежно пьянеешь». Как тебе такое сравнение?

– У меня два непонятных момента: почему Макс Фрай женского рода, и какой кофе, в её описании, есть любовь? – глядя на жену, улыбнулся Дмитрий.

– Макс Фрай – псевдоним, а с любовью она сравнивает кофе своренный дома: «Настоящая любовь – это кофе, который варишь дома с утра. Свежемолотый, желательно с корицей. Кофе, рядом с которым надо стоять, чтобы не убежал, иначе испортится вкус. Надо проследить, чтобы он поднялся три раза, потом налить ложку холодной воды в джезву, подождать пару минут, чтобы осела гуща. Кофе, который наливаешь в старую любимую чашку и пьешь, чувствуя каждый глоток, каждый день». Разве можно это не запомнить?

– Мне кажется, ты должна предложить эти строчки в кофейню Яковлеву. То, что касается любви, можно упустить, а вот остальное будет хорошей рекламой. Чашка кофе и строчка под ней. Да, я бы попробовал дома айриш. Сделаешь? – обнимая жену, спросил он.

– Садись завтракать, и пойдём на прогулку. Вернёмся домой, я приготовлю тебе тот кофе, который пожелаешь. Но для кофе айриш нужен ирландский виски. Сделаешь? – улыбнулась Ксения.

Была прогулка, обед и баня, после которой не осталось сил не только двигаться, но и разговаривать. Ужин Дмитрий заказал в номер. Следующие два дня, кроме пешей прогулки, было катание на тройке и на снегоходе. Они посетили боулинг, а вечера после ужина проводили в номере. Утром четвёртого числа собрались вернуться домой.

– Хорошее место. Обещай мне: выбираться сюда раз в месяц на выходные в любое время года, – говорил он, глядя в глаза жене.

– Торжественно клянусь. Мы можем приехать сюда на твой день рождения. Правда он в марте, но ты хочешь отдыхать вдвоём, поэтому стоит подождать, – улыбнулась Ксения, садясь за руль автомобиля.