– А кто тебе сказал, что я люблю тех, других? У меня перед ними нет обязательств, как впрочем, и перед тобой. Я свободен, – говорил Андрей сердито.

– Извини. Я как-то выпустила из виду, что мы не женаты и у нас нет друг перед другом обязательств. Если ты, прямо сегодня, соберёшь свои вещи и уйдёшь, претензий вообще никаких не будет, – говорила Женя, поднимаясь с дивана и подойдя к окну.

– Ты не торопишься с решением? Да, я виноват, раскаиваюсь. Что я должен сделать, чтобы ты меня простила?

– Всё, что нужно, ты уже сделал и сказал. От преданности до предательства прошло всего пять лет. Ты не раскаиваешься, ты жалеешь, что «попался», а главное, не чувствуешь, что сделал мне больно. Я тебе стала безразлична? За что ты так со мной?

– Жень, мне искренне жаль, что так случилось. Увлёкся. С кем не бывает? Но мир не рухнул, и большой трагедии в этом нет. Исправить сделанного нельзя, но и казнить будет неправильным. Попробуй меня понять и простить, – говорил Андрей. – Ты не первая, кого обманывают.

– Извини. Я не смогу сделать того, о чём ты просишь. Мир не рухнул – это правда. Возможно, большой трагедии нет, но нет и доверия к тебе. Как-то в один миг исчезли чувства, а их место заняли разочарование и антипатия, – говорила Женя. – Я, как ты правильно сказал, не первая, кто не простит предательства. Ты свободен и можешь жить так, как хочешь, но без нас. Ещё неделю назад ты говорил о браке и материальной стороне нашей жизни. Теперь я понимаю, что ты имел в виду и к чему был этот разговор. Уходи.

– Я могу видеться с сыном? – спросил Андрей.

– Этого запретить я не могу. Жене пятый год, он привязан к тебе. Объясни ему, что переезжаешь, меняешь место работы, и будешь приезжать только на выходные. Мне сложно объяснить ему твоё отсутствие, – сказала Женя. – Поставь и своих родителей в известность.

– Хорошо. Пусть Женька пообедает, а я соберу вещи и поговорю с ним, – сказал Андрей, проходя в спальню.

О чём был разговор, Женя не слышала, но видела, что сын расстроен. После ухода Андрея, она отвлекала мальчика, как могла, хотя у самой на душе было скверно. Предоставив сына самому себе, она, то горько плакала в подушку, то успокаивалась, глядя в потолок, вспоминая приятные моменты. Она достала бутылку вина и, выпив пару бокалов, что для неё было пределом, рыдала уже в полный голос. Женя не видел мать в таком состоянии, но не растерялся и пошёл к соседу.

– Дядя Паша, мама заболела, – сказал он. – Плачет.

Павел Иванович диагноз поставил сразу. Включив телевизор, он нашёл мультфильмы и, усадив Женю перед экраном, занялся «лечением» его матери. Насильно приведя её в ванную комнату, он включил холодную воду и, придерживая её одной рукой за шею, второй держал шланг душа, направляя струи воды ей на голову. Эта процедура длилась минут пять. Женя вначале сопротивлялась, а потом смирилась и стояла спокойно. Выключив воду и накинув ей на голову полотенце, Павел Иванович повёл её в кухню за руку как ребёнка, усадил за стол и включил чайник.

– У тебя кто-то умер? – спросил он, глядя на Евгению. – Говори, что случилось. Ты, дурья твоя голова, о сыне подумала? Он пришёл ко мне за помощью, думая, что его мать больна. Ты мне сейчас всё расскажешь, а воспитывать я тебя буду завтра.

– У Андрея есть другая женщина. Я его попросила уйти, – тихо сказала Евгения. – Он не возражал и ушёл. Как я буду жить одна?

– Он изменил – ты не простила. Трагедия в чём? Ты решила поискать причину в вине? Нашла? Хочешь вернуть – прости и позвони. Не можешь простить – прими это и живи дальше. Может мне стоило застрелиться, когда от меня ушла жена? Мы с ней прожили больше двадцати лет, и дочь наша выросла давно. А ты Женьку на кого оставишь, если будешь прикладываться к бутылке? Учти, повторится подобное – я первый побеспокоюсь об опеке парня. Очень больно, когда тебя предаёт близкий человек, но это не повод опускаться ниже плинтуса. Ты ни одна, Женя, а если нужна помощь – не стесняйся. У тебя есть Орловы, Полянские, родители Андрея, я, в конце концов. Не заставляй меня сомневаться в том, что у тебя ещё есть характер и гордость, – говорил он, заваривая чай. – Пусть плачут те, кто нас не ценит, а мы переживём измену.

Женя тосковала. Она не задавала себе вопроса: почему Андрей ушёл? Она приняла бы его назад, если бы он вернулся через день-два. Но прошла неделя, когда он пришёл навестить сына, и Женя поняла, что возврата не будет. Андрей выглядел вполне довольным жизнью. Он пробыл в квартире не более получаса, общался только с сыном, не замечая Евгению. После его визита, внука навестила мать Андрея Валентина Фёдоровна.

– Женя, мы можем с тобой поговорить? – спросила она.

– Проходите, – пригласила она. – О ком или о чём пойдёт речь?

– Тебе нужна моя помощь? – спросила Валентина Фёдоровна.

– Я вынуждена отпрашиваться с работы, чтобы забирать сына из сада вовремя. Вы понимаете, что это не может продолжаться бесконечно? – с грустью спросила Женя. – Предложила свой рабочий график пересмотреть, но руководство согласилось временно только на обеденный перерыв. Теперь я буду работать месяц без обеда, и уходить на час раньше.

– А что Андрей говорит? – спросила его мать.

– Ничего. Он помощь мне не предлагал, хотя знает и мой рабочий график, и время работы сада. Сама я помощи не просила.

– Ты на него обижена?

– Это не обида, Валентина Фёдоровна, это разочарование. От его преданности до предательства прошло всего пять лет. Мы прожили их вместе и в самом начале договорились не лгать друг другу. Нас никто не заставлял силой жить вместе. Мы ни разу за это время не поссорились и понимали друг друга. Почему не сказать мне всего? Почему он поступил именно так? В чём моя вина? Мы могли с ним поговорить откровенно обо всём и расстаться друзьями, а не врагами? Люди разводятся, признают свои ошибки и продолжают общаться, а он ведёт себя так, как будто это я его предала.

– Это, девочка моя, очень непросто. Сказать, значит отрезать себе путь назад. Я не думаю, что Андрей нашёл то, что ему нужно. Кто-то превознёс его до небес, не предупредив, что падать сверху будет больно. Мне очень жаль, что у вас всё так сложилось. Да, я долго тебе не доверяла. Мне хотелось для сына самого лучшего, а ты привязала его ребёнком. Ты оказалась девушкой с характером и, не смотря ни на что, окончила университет, получила профессию. Ты была хорошей женой для моего сына. Я не знаю, чего ему не хватало. Мне хочется тебе помочь. Я буду забирать Женю из сада, а ты после работы будешь заходить к нам. Андрей с нами не живёт, можешь не волноваться. Телефоны теперь, слава Богу, у нас есть. Будем держать связь.

– Вы мне очень поможете. Я Вам дам ключи от квартиры, и Вы можете из сада или после прогулки приходить сюда. Но у меня будет одно условие – Вы не говорите мне об Андрее ни хорошего, ни плохого.

– Договорились, – вздохнула Валентина Фёдоровна.

Проблема была решена, но легче Евгении от этого не стало. Она на глазах худела и «дурнела», стала рассеянной и молчаливой.

– Жень, может, хватит страдать? – спросила её коллега по работе двадцатишестилетняя Юля. – Ты посмотри, на кого ты стала похожа. У тебя проблемы? Квартира есть, работа есть, на панель не пойдёшь. А мужа, извини, у тебя и не было.

– Кажется, я его люблю, – нерешительно сказала Полянская. – Я не знаю, как мне жить дальше, ведь я никогда не жила одна.

– Крестись, если, кажется. Зачем ты ему такая нужна? Ты себя в зеркале видела? Платов мужчина видный, правда, без денег. На кой хрен ему какой-то гадкий утёнок в роли любовницы, если он оставил обаятельную мать своего ребёнка? Люби себе на здоровье, но лицо не теряй. Прекращай себя жалеть, приходи в форму, в норму и живи дальше назло всем врагам, – говорила Юля. – Предательство нужно пережить стойко, иначе сломаешься или наломаешь кучу дров. Тебя предал любимый человек, но любящий так бы не поступил. Отсюда вывод: зачем страдать о человеке, который тебя не любит и не ценит? Простить ты его не можешь или не хочешь, а себя изводишь. Зачем?

– Юль, ты рассуждаешь как знаток мужской психологии. Откуда это у тебя? – спрашивала Женя.

– Подруга, я в отличие от тебя знаю, сколько раз я влюблялась и сколько раз не дошла до загса. Говорю дельные вещи – страдай по ночам, пока не надоест, а перед сыном и на работе, будь добра, выглядеть отлично, быть собранной, – глядя на Женю, говорила она. – Это порой трудно, но необходимо. Ты гордая, у тебя всё получится. Самое, на мой взгляд, скверное – показать мужчине, что ты без него никто. Тебе нужно, чтобы он понял, что без него ты королева.

Только через месяц, после ухода Андрея, Женя рассказала обо всём дедушке. Борис Борисович Полянский, узнав, что Платов ушёл, обвинил Евгению в нетерпимости и просил на его помощь не рассчитывать. Она боялась такой же реакции от Виктора Ивановича Орлова и тянула с разговором.

– Ты могла предположить, что я тебя, внучка, буду упрекать и поучать? Внука жалко, парень привязан к отцу. С уходом Платова мы ничего не теряем в отличие от него. Нам нужно сделать всего две вещи: во-первых, найти няню, во-вторых, купить машину, – говорил дед. – Ты не перечь, Женька. С няней ты можешь спокойно работать, а с хорошей няней не водить сына вообще в детский сад. Она сможет заниматься с ним дома, кормить, гулять. Ему до школы ещё три года. Я этим займусь. Машиной займётся твой отец. Купим небольшое авто, с пробегом, но надёжное. Ты знаешь, внучка, чем большинство женщин лечат настоящую депрессию? – спросил дед, улыбнувшись. – Шопингом. Оставим Женю с Валентиной Фёдоровной и поедем с тобой за покупками.

– Дедуля, ты откуда об этом знаешь? – спросила Евгения.

– У меня в семье, помимо тебя, есть жена, сноха, дочь и внучка. Они так говорят, когда приходят с покупками. Вот мы с тобой и проверим, – ответил Орлов старший.

Так в гардеробе Жени появилось несколько новых вещей.

– Спасибо, дед. Мне стало гораздо легче, – пошутила она.

Няню помогла найти сестра отца Наталья, которая три года назад пользовалась её услугами. Оксане Юрьевне было сорок восемь лет, по специальности она была учителем начальных классов и с удовольствием сменила работу, согласившись на предложение Жени. Знакомство состоялось, и няня переехала в квартиру Жени, поселившись в одной из трёх комнат. Евгения Сергеевна перестала ждать прихода Платова и с головой ушла в работу. Встретив Новый две тысячи пятый год с сыном и его няней, Женя уже не могла представить свою жизнь без этой отзывчивой и доброй женщины. После Новогодних праздников Женю ожидали перемены и на работе. Двадцатитрёхлетнюю Евгению воспринимали в коллективе по-разному. Одним нравилось, что в столь молодом возрасте она так хорошо владеет языками. При очаровательной внешности ведёт себя скромно и тактично. Другие не доверяли ей. Раз в двадцать три у тебя есть пятилетний сын, значит, есть и свои скелеты в шкафу. Полянская поддерживала отношения только с Юлей, которой было двадцать семь, и которая работала здесь три года.

– Юля, как ты думаешь, мне сменить причёску? Раньше я ходила с короткой стрижкой. Андрей просил меня не стричь волосы, и я не стриглась пять лет. Они ему очень нравились.

– Мало ли что нравилось твоему Андрею. Тебе самой, что больше нравиться? – спрашивала коллега.

– Я сделаю себе сегодня же стрижку. С ней проще и ухода меньше, – ответила Женя. – Как бы мне ещё к высоким каблукам привыкнуть? Скажи, зачем мне каблук, если я целый день не встаю из-за стола?

– Для себя, Женька, для себя, – убеждала её Юля. – Ты женщина, а не подросток.