Глава 13

Через месяц Наталья Петровна готовилась к новоселью. Все в доме было так, как ей хотелось. Две комнаты на втором этаже были практически пусты. Здесь стояли только кровати и шкафы, а на окнах висели шторы. Постельные принадлежности и белье лежали в шкафах. Стоило застелить постель, и комнаты сразу становились жилыми. К празднику Восьмое Марта ждали в гости родителей Александра. Их привез зять, забиравший Платона на три выходных дня. Платону шел девятнадцатый год, и учился он уже на третьем курсе. Из хозяйства у Смирновых осталась корова и куры, а на хозяйстве остались дочь и внучка Оля, которой было пятнадцать лет. Платон, обучаясь три года в колледже, бывал в гостях у дяди не часто, но отношения с его семьей поддерживал. Смирновы, видевшие дом два месяца назад, одобрили и выбор, и интерьер, и стол, который накрыла Наталья Петровна. Теперь, после вкусного обеда и хорошей выпивки, два свата сидели на террасе и мирно беседовали.

– Ты, Николаевич, не представляешь, как я за Саньку рад. Не тому рад, что повезло ему с женой и родственниками, что живет в достатке, а тому, что ни город, ни деньги не испортили мужика. Когда он только к Дине переехал, я думал корысть у него на умную девчонку с квартирой, на теплое место, которое ты организуешь. Даже разнос ему устроил. Ан, нет! Который год уже живут дружно. Хорошая квартира, машины, но ведь это не главное.

– Они бы жили и без большой квартиры и машин. Любят они друг друга и доверяют. Дина простит все кроме предательства, и он об этом знает. А то, что мы внезапно стали богатыми, так это не наша заслуга. Это все Павел, родной отец Дианы. Уезжая, он оставил Наташе недвижимость, Диане машину и счет в банке. Вот с тех пор мы постепенно разбогатели. Здесь все продали, в Москве купили жилье, теперь там продали, здесь купили, а разница в цене на квартиры там и здесь существенная. Мы с Наташей получали приличную зарплату, о которой здесь можно только мечтать. За десять лет многое в жизни изменилось. Павел уехал, женился и все эти годы жил за границей. Осенью он умер, а завещание оставил на дочь. Нет у меня от тебя тайн или секретов, Васильевич, как нет и левых доходов. Пенсия под сорок и на этом вся моя заслуга. Сашку я понимаю, как никто другой. Он напоминает меня в молодости. А Диану я очень люблю, как и Лерочку, и не дай Бог, ему их обидеть.

Диана уходила в декретный отпуск двенадцатого апреля, а четырнадцатого они всей семьей посетили кладбище. Со дня смерти Павла Ивановича прошло полгода. В понедельник, Диана отвела дочь в сад и неторопливо возвращалась пешком домой. «Да, спешить мне с сегодняшнего дня не зачем, у меня куча времени. Надо привыкать к новому ритму, а главное определить для себя первостепенные вещи, пока я окончательно не стала неуклюжей, – размышляла она по дороге. – Лера хочет ходить на танцы. У меня есть теперь возможность водить ее в студию. Будет получаться у нее, мама сама предложила ее отвозить, когда родиться малыш». Она подходила к подъезду, когда ее окликнули.

– Извините, Вы Диана Александровна?

– Я, Диана Александровна. Чем я могу тебе помочь? – спросила она девушку лет двадцати, двадцати двух. – А ты кто?

– Мне нужно поговорить с Вами, – девушка явно волновалась, и это было заметно. – Меня Викой зовут.

– Где предпочитаешь разговаривать в квартире или на улице?

– Давайте прогуляемся или посидим на скамейке. Я не знала, что Вы в положении.

– Этот факт, что-то меняет в твоем решении?

– Многое, если не все. Но раз уж пришла, скажу, как есть. Я люблю Вашего мужа и хочу быть с ним.

– Давно любишь? А за что: за внешность, характер, ум?

– Какая разница? Я знаю его второй месяц и уже не могу без него. Он умный, симпатичный, богатый. Он особенный.

– То, что он особенный, я знаю. А вот он знает о твоей любви и планах на него? Вы были близки? Как он сам к тебе относится?

– Никак! Он меня не замечает или делает вид, что не замечает. Это все временно. Я умею своего добиваться.

– Ты хочешь сказать, что между вами ничего не было, ты на него просто молишься, как на идола, страдаешь и молчишь? А ко мне пришла зачем?

– Посмотреть на Вас и решить для себя: чем он так дорожит?

– Посмотрела? Решила? Какие выводы сделала? – улыбаясь, задавала вопросы Диана.

– Что Вы со мной, как с маленькой? Нет в Вас ничего такого особенного. Внешне я гораздо привлекательнее и моложе, да и в постели была бы не хуже, если не лучше.

– От скромности ты не умрешь, а вот выводы твои, на мой взгляд, ошибочны. Но если ты уверена в своей неотразимости и сексуальности, в чем проблема? Давай, вперед!

– А как же Вы?

– А что я? Я его очень люблю, но воевать с тобой я не буду, не потому, что боюсь проиграть, а потому, что доверяю Саше. Он не сделает того, чего ты от него добиваешься. Мы слишком дорожим друг другом. Ну, а случись такое, что его уводят из семьи, а он не сопротивляется, зачем его удерживать?

– Вы так уверены в его верности?

– Мы прожили с ним тринадцать лет. Как ты думаешь, Вика, сколько было желающих соблазнить моего мужа? Или ты думаешь, что ты первая? Хочу сказать тебе комплимент: среди них, ты самая порядочная. Думаю, Александр Дмитриевич устоит против твоих чар. Да, ты говорила, что он, кроме всех достоинств, богат. Хочу тебя разочаровать: он никогда не был богатым. Всего доброго.

Диана возвращалась с такой необычной прогулки домой, анализируя свой разговор с девушкой. « Возможно, эта Вика в чем-то права, и мне стоит присмотреться к Саше. Зерно сомнений брошено, и вскоре оно начнет прорастать, как бамбук, – думала она, набирая телефон мужа. – Саш, я только что разговаривала с молодой девушкой по имени Вика. Я не знаю, что тебя связывает с ней, и не хочу тебя в чем-то обвинить, но, пожалуйста, избавь меня от подобных визитов и разговоров. Я не многого прошу? Извини. – Звонок мужу не только ее не успокоил, но и расстроил. – Почему я такая впечатлительная? Вика говорила о себе, а не о Саше. Для достоверности, она могла соврать и сказать о близости, но она этого не сделала. Я сама себя нагружаю и загоняю в угол». Разговор с мужем состоялся уже через пару часов.

– Диана, я похож на идиота? – спросил он с порога. – Сядь, пожалуйста, и послушай меня еще раз, в очередной раз, – говорил он, присаживаясь к столу в кухне, где Диана заканчивала готовить обед. – Ты забыла наш разговор о доверии и ревности? Что-то изменилось, и ты стала думать по-другому? Устный договор больше не действует? Что происходит? Ты готова поверить кому угодно и во что угодно, в то время, когда должна думать о себе и ребенке. Возрази мне. Я не знаю даже фамилии этой Вики.

– Зачем тебе ее фамилия? Когда есть молодая и симпатичная, мало того, любящая девушка.

– Ты надо мной издеваешься?

– Саш, прости меня. Я сама себя не узнаю. Разговаривали мы с ней ровно, без сцен. Ну, любит тебя девушка, что тут сделаешь? Расстались мирно. Мне в какой-то момент показалось, что она в чем-то права, и меня заклинило.

– Ты подумала о том, что годы идут, мы становимся старше и привыкаем к тому, что имеем. Задала себе вопрос: что будет, если захочется новых ощущений? Я не ошибся? – спрашивал он, гладя ее по волосам, как ребенка.

– Ты всегда меня понимал. Я становлюсь похожей на толстую, неуверенную в себе, капризную особу.

– Такой ты мне тоже нравишься. Явление это временное, ты об этом знаешь, – говорил он, прижимая жену к себе. – Обещай мне не принимать, не только близко к сердцу, а вообще, любую подобную информацию. У нас был уговор, я о нем помню. Заруби это себе на носу. Ты понимаешь, что я не могу спокойно работать, когда ты, скажем так, на взводе?

– Обещаю и торжественно клянусь: больше никакой ревности и недоверия. Никаких мрачных дум и мыслей, только хорошее настроение. Может, пообедаешь раз ты уже здесь? Обед готов.

Прошел месяц. Диана чувствовала себя хорошо. Малыш рос и развивался согласно срокам. Сегодняшнее ожидание мужа с работы затягивалось. За пять часов, с тех пор, как они вернулись с Лерой из детского сада, они успели и погулять, и поужинать, и поиграть. Она села за инструмент, но игра не получалась. Часы показывали двадцать один десять, а телефон мужа где-то отвечал рингтоном в пятый или шестой раз. Это было не столько не правильно, сколько безответственно. Александр не мог не перезвонить жене, увидав пропущенные вызовы. Звонок соседке Анне Шаровой и ее мужу ничего не дал, абоненты были недоступны. Звонить в дежурную часть и интересоваться, где находится ее муж, Диана посчитала преждевременным. Ее мысли прервал сигнал домофона. Приехал отец. В груди защемило от нехороших предчувствий. «Папа всегда приезжает после телефонного звонка, да и поздно для визитов», – подумала она, открывая входную дверь.

– Пап, что случилось? – с тревогой спросила она, беря его за руку и глядя прямо в глаза.

– Не волнуйся. Уже все в относительном порядке. Пойдем в кухню. Лера где? Присядь и не волнуйся, я обо всем расскажу. – Здравствуй, мой зайчонок, – обратился он к Лере, подхватив ее на руки и поцеловав. – Я поговорю с мамой и займусь с тобой. Идет?

– Пап, что-то с мамой? – спросила вновь Диана, провожая взглядом, выходящую с кухни Леру.

– Упаси, Бог! Мама жива и здорова. И Санька, слава Богу, жив. Я сказал: живой. Живее всех живых. Не успокоишься, я не скажу больше ни слова. Анна уже попала в роддом, но у нее срок родов завтра, а тебе еще месяц ходить. Ты о мальчонке подумай.

– Живой! – прошептала она, а в глазах блеснули слезы. – Я спокойна, пап, рассказывай: что с ними?

– У твоего мужа хорошая интуиция, неслабый опыт, но нет чувства самосохранения. Получил пулю в живот. Операция прошла успешно, но он потерял много крови. Ребята, конечно, помогли, но на восстановление нужно время. Сейчас он в палате интенсивной терапии. Рядом с ним Андрей. Он получил пулю в плечо. Это он мне позвонил и рассказал о случившемся. Я запретил тебе что-либо сообщать. А эту музыку, рингтон на телефоне Сашки, я выучил наизусть:

«Любимая моя жена, Одна на век ты мне нужна.

Ведь счастье только лишь с тобой, любви не нужно мне иной.

Моя любовь к тебе чиста. Я просто верю в чудеса.

И в эту ночь я не усну, в твоих глазах – я утону». – Отключить телефон я не мог, ты бы волновалась еще больше, и ответить не мог, пока шла операция. Чтобы я тебе сказал? Я там с семнадцати часов. Я позвоню маме и останусь с тобой до утра. Утром увезу тебя к нему, а мы с Лерой отправимся домой. Не надо со мной спорить, дочь. Сашке ничего не угрожает, а тебе стоит подумать о сыне.

– Пап, а с кем Сережка, если оба родителя по больницам?

– Его мама Ани забрала. Ты позвони Андрею и накорми отца ужином. Я очень хочу есть, после всех этих событий.

Диана поставила разогревать отцу ужин и набрала телефон Андрея. Еще не задав вопроса, она услышала его голос:

– Сашка спит после наркоза под капельницей. Температуры нет. Со мной все в порядке. Ты прости меня и не сердись. У меня сын родился три пятьсот. Оба в норме. Поговорим утром. Пока.

– Пап, как это произошло? – спросила дочь.

– Как всегда это бывает. Зачем тебе подробности? Злодеев взяли. Из четырех, два идут минусом. Сашка с пулей в животе достал двух: одному попав в задницу, второму в ногу, а вот как подставился сам, не знаю. Придет в себя, расскажет. Теперь все отдыхают в больнице. Кто в морге, кто под охраной, кто в палате интенсивной терапии, – говорил отец, принимая у дочери тарелку с ужином. – Составь мне компанию. Перекуси. Отвлекись.