– Мое место там, где мои дети. Тебя не в чем меня упрекнуть. Это ты пришел ко мне, а не наоборот. Ты о детях позаботься, а о себе я позабочусь сама. Наш брак с тобой продлился меньше года, принеся мне до этого кучу всяких неприятностей. Мы сумели их пережить, думаю, справимся и в будущем. Я даже могу поверить, что какое-то время ты меня, возможно, любил. Зачем было врать себе, мне, Егору? Прошла любовь – уйди. Да, мне больно и обидно, но не смертельно. Мне есть ради кого быть сильной.

– Хочешь сказать, что в очередной раз победила? – усмехнулся Виктор. – Я переживу твою победу, Виктория.

– Ты, действительно, такой дурак или хочешь им казаться? Последние остатки совести заменил полупьяный угар? Напротив, я проиграла. Нельзя себя отдавать целиком тому, кто этого не ценит. А вот моя гордость, наконец, проснулась и это она победила слепую любовь к тебе. Я тебе верила, ждала, прощала и любила, и подумать не могла, что ты нас в очередной раз предашь. Ты, прежде чем претендовать на детей, подумай: не станут ли они тебе помехой в личной жизни? Встретимся следующий раз в суде, – сказала спокойно Вика, вышла из спальни и пошла к детям. Ей было жаль себя, но еще больше ей было жаль его. Он так и не смог до сорока лет понять, что настоящее счастье – это семья, забота о ней, любовь, а не свободные отношения без обязательств.

Виктор покинул квартиру, а Виктория, только уложив детей спать, дала волю слезам. Она действительно подала заявление на развод. Теперь ей многое предстояло поменять в своей жизни после пережитой обиды и тревоги, очередного разочарования и отчаяния. Ей было знакомо это состояние, но теперь у нее было двое детей, и думать нужно, ни о себе, а о них. Сбережения у нее небольшие, но были. Она ни копейки не истратила от суммы за проданную квартиру матери. Валютный счет, открытый по совету Виктора в две тысячи пятом, только пополнялся суммой процентов. Были деньги и дома. А вот на помощь старших Грачевых рассчитывать было рано. Вика не была уверена в том, что после развода они станут обращаться с ней, как прежде. Уже через два дня Анна Ивановна пожаловала к ней с единственной целью оправдать сына. Разговор ничего не дал, но мать узнала о своем ненаглядном чаде много интересного.

– Вы ведь никогда не воспринимали меня, как личность. Я для Вас была внучкой профессора медицины, и только поэтому Вы с мужем позволили Виктору встречаться со мной. Вернее, не ставили палки в колеса. Да, я любила Вашего сына, пыталась его понять и простить. Теперь я не испытываю к нему ничего, кроме горького разочарования, – говорила Вика в заключение своего монолога о Викторе. – Меня искренне любили два моих деда. Один потому, что у него была неглупая и самостоятельная внучка, а второй – потому, что я просто была. Не надо пытаться меня убедить, что ваш мальчик хорош и просто оступился. Оступиться можно раз, два, а он у Вас не оступается, он спотыкается на каждом шагу. Мы с Вашим сыном разводимся, но это никак не повлияет на Ваши встречи с внуками.

Дней через десять ее навестил Полянский.

– Вика, мне надо поговорить с тобой, но не о Викторе. Скажи: ты знаешь доктора Данилова Алексея Михайловича? Расскажи о нем.

– У Вас к нему личный интерес? В две тысячи втором мы с ним работали в одной больнице, и у нас был короткий роман. Он был женат, а еще, очень любвеобилен, и мы осенью расстались. Какое-то время он проживал в Канаде. Я встретила его в две тысячи двенадцатом случайно, спустя десять лет. Вызов скорой помощи к мальчику девяти лет не помог, и они вызвали врача. Этим врачом, дежурным врачом, оказалась я. Кроме няни и его двенадцатилетней сестры в доме никого не было и мне пришлось полночи провести там. Под утро мальчику стало легче, в это время и явился его отец. Вот тогда мы с ним и встретились. У его сына, кроме простуды, были проблемы с сердцем. В апреле его прооперировали в нашей клинике, а позже его отец пытался за мной ухаживать. С ребятами я и сейчас дружу, они бывают у меня в гостях. Жене пятнадцать лет, Артему двенадцать, а с их отцом я не виделась с осени того же года. Я знаю, что он работает хирургом, живут они в Снегирях. Вы, почему о нем спрашиваете?

– Ты действительно с ним давно не виделась? – переспросил Полянский, глядя пристально на Вику.

– Зачем мне с ним встречаться, если я дала понять, что между нами быть ничего не может. Да, мне нравятся его дети, я дружу с ними, мне их искренне жаль, но я не собиралась быть им мачехой, и это не означает, что я должна дружить с их отцом. Постойте! Вы думаете, что Витя из-за ревности пустился во все эти грехи? Он даже не поговорил со мной.

– Я не думаю, Вика, я знаю. Данилов встречался с Виктором и дал понять, что если бы ни он с Егором, Данилов сделал бы тебя счастливой. Я сам был свидетелем его претензий, но драку сумел предотвратить.

– И где они могли пересечься? Встреча была случайной? – с удивлением спросила Вика.

– В баре, в стриптизбаре, если быть точным, – не глядя на нее, ответил Полянский.

– Действительно. Где еще могут встретиться два сексуально озабоченные мужчины? А ничего, что я в это время была замужем за Грачевым, занималась детьми и года два, как минимум, не виделась с Даниловым? – она замолчала. – В таком случае они оба идиоты. Разница лишь в том, что один дурак от рождения слишком самоуверенный, а второй – просто дурак. Мне в данный момент даже думать о них не хочется. Это похоже на бред сивой кобылы. Извините.

– Вика…

– Сергей Николаевич, – перебила его она, – Вы можете сами строить догадки, сомневаться один или вдвоем, устраивать очные ставки, но меня ничего не связывает с Даниловым. Чего Вы от меня ждете? Своего решения я не изменю, как не могу сказать и детям Данилова, что их отец подлец, в данной ситуации. Как не могу прекратить с ними дружбы, не объяснив причины. Не лезьте в мою жизнь. Она моя, и я больше никому не позволю менять ее так, как кому-то удобно.

– Извини, мы все не святые, но на этот раз, кажется, Витя стал той свекровью, которая снохе не верит. Прости, но я должен был для себя прояснить ситуацию.

Виктория с Виктором встретились в суде шестнадцатого февраля пятнадцатого года. Вся процедура длилось меньше часа. Стороны не оспаривали имущество, не делили детей. Оба ребенка оставались с матерью, на ежемесячном содержании отца. Он мог встречаться с сыном в любое время, а с дочерью, в связи с ее возрастом, только в присутствии матери. Вике предстояло решить вопрос с няней или яслями, выходить ли на работу, когда Даше исполнится полтора года. Она уже месяц возила и забирала Егора в школу и из школы сама, сажая дочь в кресло рядом с сыном. В одну из таких поездок она решила поговорить с сыном. Она видела, как скучает Егор за отцом, как ему его не хватает, хотя сын ни разу не завел разговор об отце.

– Егор, ты всегда меня понимал, послушай и сейчас. То, что мы с папой разошлись, не означает того, что он перестал вас с Дашей любить меньше. Так бывает, сынок. Взрослые совершают часто неправильные поступки, обижают или обижаются, перестают любить или влюбляются вновь, но дети всегда остаются их детьми. Ты упрекнул отца в том, что лучше бы он не возвращался. Это плохо, сын. Мы целый год прожили счастливо с тех пор, как он нашелся. Это больше того, чем мы его ждали. Разве это можно забыть? Я буду только рада, если вы будете с ним дружить, ты будешь навещать Грачевых. Ты помни, пожалуйста, об этом.

– Он нас бросил. Не буду я с ним дружить. Мама, он мне даже не звонит, – обижено говорил Егор. – Я ему не нужен.

– Ни кого он не бросал. Он ушел ни от вас, а от меня. Не получается между нами мирной жизни. Уж лучше так, чем каждый день ссориться. В этом вина не только папы, но и моя. Ты ему сам позвони, будь храбрее.

– Почему ты меня не вернула Макарским, Грачевым, хотя я им вряд ли нужен. Почему, мам?

– Ты не вещь, чтобы тебя возвращать. Ты сам захотел со мной остаться, я была рада этому. Если передумал, все можно исправить. Тебе семь лет, а ты рассуждаешь на все десять. Принимай, сынок, решение сам. Грачевы тебя любят. Ты можешь, если хочешь, звонить им, навещать их. Они скучают по тебе, как и ты, я вижу это и знаю.

– За что меня любить, если я им чужой?

– Да, по крови ты им чужой, но вы прожили вместе столько лет. Я тебе тоже чужая тетя, но ты говорил, что любишь меня, любишь Дашу, и я тебя люблю, как и Дашу. Ты сам дал согласие на свое усыновление, и я считаю тебя своим родным сыном. В тебе сейчас говорит обида, но это пройдет со временем, – убеждала Виктория Егора.

Вика, на основании решения суда, получила новый паспорт на девичью фамилию, свидетельства о рождении детей с изменениями в графе «мать». Она прошла комиссию с Дашей, договорившись в детском саду, куда раньше возила Егора. Она поговорила с Анной Ивановной, которая любезно согласилась оставаться с детьми на время дежурства Вики. Но в больнице не пошли ей навстречу и рекомендовали написать заявление по уходу за ребенком до трех лет. Отказ она приняла спокойно. Дети подхватили простуду с высокой температурой и, находясь дома, она занялась их лечением. Неделю Вика в одиночку боролась с ОРЗ, превратив свою квартиру в лазарет. Еще неделя понадобилась для окончательной поправки. Через две недели Виктория нашла работу в одной из частных клиник. Клиника находилась недалеко от школы Егора. Ее взяли детским кардиологом с часами приема с девяти до пятнадцати. Так она успевала отвезти Дашу в ясли, Егора в школу, успевая на работу, но поговорить с Егором пришлось.

– Егор, сынок, ты сможешь обедать в школе, но мне нужно знать: остаешься ты на продленке или после обеда идешь ко мне в клинику? Дворами идти минут пять. Реши для себя, чтобы я могла спланировать рабочий день и написать расписку в школе.

Егор решил, что после обеда в школе, будет самостоятельно идти к матери в клинику, а вдвоем они поедут за Дашей, затем домой. Вика оборвала все отношения с Грачевыми. Она вышла на работу двадцатого марта. Когда Анна Ивановна проявляла инициативу и приезжала, Вика не возражала, но сама помощи не просила. Анна Ивановна, видя, как неудобно по утрам Вике успевать на работу и развезти детей в разные районы города, высказала сыну все, что она о нем думает.

– Ты бы по утрам мог отвозить Егора в школу и забирать его после занятий, – говорила мать. – Не можешь сам, привлеки водителя. Мальчик ходит из школы к матери сам, ждет окончания ее приема. Совесть есть? Парень вырастет, не жди благодарности с таким отношением. Я тебя сын не понимаю. Ты ее так ненавидишь или ждешь, что она тебе поклонится, и поэтому ведешь себя так? Ты принципиально выплачиваешь ей процент из официальной зарплаты установленный судом, а ведь мог содержать и ее, и детей. Ты тратишь деньги на своих девиц и экономишь на семье, которую оставил по своей инициативе. Почему? Она могла не работать до тех пор, пока Даше не было бы трех лет и заниматься детьми. Ты действительно бесчувственный и тупой чурбан или пытаешься таким казаться? Ты, сынок, запомни одно: я внуков не брошу. Нравится тебе это или нет, но я буду помогать Вике, хотя она пока ее и не просит. А ты становишься не просто эгоистом, а циником.

Через два месяца после развода, Виктор сам позвонил Вике и предложил отвозить и привозить Егора из школы.

– Спасибо за помощь, пусть и запоздалую, но я успеваю все это сделать сама. К тому же, учебный год подходит к концу. Если ты хочешь общаться с ним, я не возражаю. Проводи с ним вечера, выходные, только не дави на него. Он сам должен принять решение. Егор за тобой скучает, но может показать свой характер.