– Никогда не думала, что доживу до этого дня, – леди Пембрук нарушила долгое молчание. – Ты винишь меня в своих несчастьях после того, что я для тебя сделала? Образование, достаток, связи больше ничего для тебя не значат? Все дело в любви? Да ты никогда не имел понятия, что это такое! Ваши с Венецией отношения – это отвратительно, подло и низко, и я знаю, что инициатором был именно ты. Если моя племянница в чем- то и была виновата, то в том, что поддалась твоим чарам, но теперь она должна отвечать только перед мужем!

Роберт не возражал, наблюдая, как тетка потянулась за колокольчиком, чтобы позвать слуг. Он так устал лицемерить, что не попытался сбежать до того, как за ним придут, чтобы увезти в участок. В библиотеке стояла звенящая тишина, а рука тетки все еще не дотронулась до колокольчика. Она словно ждала чего-то, пока не высказала вслух мучивший ее вопрос.

– Я не могу понять одного. Почему ты приехал сюда, а не скрылся в собственном доме? Габриэль достаточно умна и слишком заботиться о своем будущем, чтобы подтвердить твое алиби.

– Потому что она не сделала бы этого! – с горечью проговорил Роберт. – Моя жена не станет соучастнице преступника, она ждет ребенка!

Пальцы леди Пембрук дрогнули. Еще одна новость стала последней каплей на сегодняшний день. Оставить без отца будущего внука?! Каким бы ни был несчастный безумец, к этому она не хотела быть причастной. Нужно было срочно принять все возможные меры, чтобы спасти племянника от тюрьмы и при этом не взять на душу слишком большой, непоправимый грех…

– Вот что, – выдержав паузу, она заговорила привычным твердым голосом. – Сейчас ты должен взять себя в руки и ехать домой. Не вздумай бежать или вытворить еще что-то безумное! Завтра, это я тебе обещаю, ты сможешь уехать из Лондона и станешь недосягаем для полиции. До того времени ни шагу без моего ведома!

– Как, вы хотите спасти мою жалкую шкуру?! – изумлению Роберта не было предела.

– Только потому, что в этом есть моя вина. Я слишком многое тебе прощала и старалась не замечать твоих пороков… Кроме того, ты не причинил полковнику серьезного вреда, во всяком случае этот выстрел не большее зло, чем любовная связь с его женой! Я делаю это ради твоего будущего сына и учти, на мою помощь и поддержку в будущем ты рассчитывать не можешь!

Теперь леди Пембрук знала, как поступить, а потому, когда расследование зашло в тупик и в ее доме побывала полиция, но никто из слуг не признался в том, что видел здесь Роберта Бейли. Более того, стало известно о его срочном отъезде на службу в один из дальних колониальных гарнизонов. Внезапное возвращение в ряды действующей армии стало причиной для сплетен и разговоров в свете. «Как, Бейли оказали протекцию, чтобы он покинул Англию? Какая невообразимая потеря для общества! А бедняжка миссис Бейли, ей придется следовать за мужем!»

Никому и в голову не могло прийти, как тяжело было престарелой леди Пембрук пойти на этот шаг ради спасения племянника и его будущего ребенка. Она взяла с беглеца слово и Роберт знал – стоит ему вернуться на родину или напомнить о себе Венеции, как все станет известно властям. Дело было сделано, свобода сохранена, но это происшествие подкосило благородную заступницу. Она без промедления вернулась в Пембрук-холл и удалилась от общества, чтобы молиться, размышлять о собственных ошибках и горевать о потерянном доверии к близким. Писем в Лондон от нее больше не приходило и только два года спустя Венеции принесли толстый конверт, на котором она узнала знакомый почерк.

Мэтью застал жену всю в слезах, она все еще держала смятые листки, перечитывая их в третий или четвертый раз. Перед кончиной тетушка успела излить душу и повинилась в том, что помешала племяннице стать счастливой. Она тепло отзывалась о полковнике и желала им всяческого счастья, но признавала, что разлучать влюбленных было жестоко и несправедливо. О Роберте не было сказано ни слова, во всяком случае его имя не упоминалось открыто, но Венеция поняла – тетка знает об их общем прошлом, догадывается о бурном романе и прощает его.

– Бедная тетя! – Венеция позволила Хантеру усадить себя на колени и склонила голову к нему на плечо. – Ее мучила совесть, но в одном она ошибалась. Я ни о чем не жалею!

– Даже о том, что живешь вдали от Англии и любимого Пембрука? – полковник погладил жену по голове, словно утешал огорченного ребенка. Венеция была для него так же дорога, как в день свадьбы и с каждым днем он любил ее все больше.

– Иногда я вспоминаю о нем… Это были удивительные дни, если бы не Пембрук-холл, мы никогда бы не встретились! Но знаешь, – она подняла глаза и посмотрела на картину, изображавшую нежные лилии, – я не хочу туда возвращаться!

Воспоминания у Венеции никто не мог отнять, но поединок трех сердец давно выиграл тот, кто смотрел на нее с нежностью и заботливо сжимал руку с обручальным кольцом.