– Я уже давно не виню его, – сказал Томас, услышав в моих словах извинения, которых сам Эдвин принести уже не мог. – Все это как будто из другой жизни. Я только удивляюсь, как непоколебимо время: те же земли, но места, в которых я вырос, исчезли. И все, что здесь было, было со мной, но я уже другой человек.

– Теперь земля снова принадлежит тебе, – заметила я, улыбнувшись. Отчасти я понимала его чувства: я сама испытала похожее, вернувшись во дворец отца после странствий. – Ты вернул свое наследие и можешь создать здесь новые воспоминания. Можешь восстановить замок и привезти сюда Рик и Нилса

– Пока земли не мои, – он обернулся ко мне и вдруг улыбнулся. – Идем, нам еще нужно найти дракона.

Я кивнула, мы взялись за руки и стали спускаться в низину.

Когда мы преодолели половину пути до замка, послышался знакомый шум: дракон снова взлетал. Он жил за стенами, мы увидели, как он поднялся из-за них в небо и направился к северным границам, в противоположную от нас сторону. Это давало нам время, чтобы добраться до замка и спрятаться внутри.

– Он ведь не может забраться внутрь? – спросила я. – Дракон довольно крупный.

– Не должен, – успокоил меня Томас. – Есть по крайней мере один вход, где мы сможем укрыться.

У полуразрушенных стен стоял стойкий запах, напоминающий псарню. Я то и дело морщила нос, пытаясь привыкнуть, но не выходило. Повсюду были туши животных, скелеты с останками мяса, которые склевывали вороны или дочищали мухи, кое-где виднелись выжженные куски земли.

– Небо, ну и вонь!… – когда мы проходили мимо одной из стен, Томаса скрутило, но он все же сдержался. – Что может так пахнуть?…

– Драконье дерьмо? – предположила я, хотя на самом деле знала этот запах лучше, чем хотелось бы.

За стенами из-под костей не было видно земли, скелеты уже давно смешались между собой и сложились в дикую мостовую. Среди них ясно проглядывалось драконье лежбище, – взрытая яма с остатками чешуи и следами когтей. Проверять, что могло найтись на дне этой ямы, мы не стали.

Не стоило задерживаться на открытой местности ни одной лишней минуты, и мы поспешили к развалинам.

Скелет старинного замка возвышался над усеянном костями двором и напоминал скорее причудливую гору, чем творение человека, настолько он сливался с окружающим его пустырем.

Внутрь мы проникли через ход, напоминающий больше пещеру, внутри все сгнило, полы и стены устилала плесень, кое-где валялись осколки или кучи углей: какое-то время назад тут могли обитать бездомные.

Мы шли дальше по коридорам, Томас уверенно выбирал путь – он знал, куда хочет попасть, и я шла следом, не задавая вопросов

Поднявшись на несколько этажей, мы столкнулись с завалом. Я смогла расчистить путь с помощью пары взрывов, и перед нами открылся ход сквозь время. Если до сих пор мы видели запустенье и следы бродяг, то теперь нам открылась картина прошлого, застывшего почти двадцать лет назад. Разорванные гобелены, потемневшие картины, вросшие в камень ковры, сорванные с петель двери. Ничто не было тронуто.

Тишина в замке и застывшие скелеты будоражили воображение. Я видела, как люди с криками пытаются спастись, как их настигала смертоносная магия. Представляла колдуна, преследовавших их, его искаженное лицо, лихорадочные жесты.

В одном из коридоров нам попались останки женщины в истлевшем платье, под которыми виднелся крошечный черепок младенца. У меня сжалось горло, но Томас прошел мимо, даже не взглянув.

Сколько погибло, потеряло близких, сколько поломанных судеб… когда-то я сказала бы что тот, кто сотворил подобное, заслуживает жестокой казни. Способный на такое не должен жить.

Однако я ли та, кто может судить?

Томас проходил мимо застывших во времени сцен, рассказывающих об абсолютном зле, и ничто в нем даже не вздрагивало: свет, который он нес внутри себя всю жизнь, оберегал его сердце, как надежный щит.

Для меня же представшая перед нами тьма распускалась во всех своих оттенках, ведь я сама – убийца, чудовище, и на моих руках не меньше крови, чем на руках Эдвина. Глядя на скелеты, застывшие в последних попытках спастись, я видела не только их ужас. Я думала о том, кем чувствовала бы себя, если бы все это было моих рук дело.

Смогла бы я вернуться в ту залу и собственными руками оттереть пролитую мной же кровь с каждого из камней? Убрать хоть один труп, похоронить, как полагается, и хотя бы этим искупить отнятую жизнь?

Я знала, что нет, не смогла бы. И Эдвин не смог.

Если произошедшему нет места в твоей жизни, значит, нужно выбрать тот путь, где твое прошлое будет опытом, а не приговором. Это его слова. Эдвин никогда не говорил мне, чего он хотел до того, как смог выбраться из плена и вернуться в королевскую семью, но что-то подсказывало мне, что после детства взаперти вряд ли он мечтал провести жизнь отшельником. Считал он себя потерянным принцем или подающим большие надежды ученым, но после случившегося здесь он выбрал жизнь вдали от всего и вся, словно спасал мир от самого себя.

Я смотрела на разруху вокруг и понимала, что все это время она была внутри Эдвина. Куда бы он ни пошел, он знал, что сделал, помнил эти лица, и это жило в нем. Теперь для меня по-другому заиграли воспоминания о том, какое у него было лицо, когда он освободил замок от армии Ансельма, и толпа чествовала его. Только теперь я поняла, что означали для него те крики благодарности – что он все еще может стать кем-то еще кроме чудовища, разбившего сотни судеб и свою собственную.

Наконец, мы вышли в большую залу. Она чем-то напоминала приемную моего отца, еще можно было различить возвышающийся в конце нее трон, проглядывался даже ковер, теперь почти сросшийся с камнем. Железные светильники и канделябры проржавели, но оставались целы.

В этом месте трупов было больше, чем где бы то ни было, но двое среди выделялись: те, что находились у тронов. Не нужно было вглядываться, чтобы понять, что это мужчина и женщина. Томас прошел к ним.

На них все еще сохранились королевские обручи, на королеве – ожерелье и браслеты. У короля я заметила пустующие ножны. Оба скелета лежали лицами вниз, скорее всего, они погибли мгновенно.

Над ними, Томас, наконец, остановился.

– Мы должны похоронить их, – произнес он спустя время, и я кивнула. – И остальных тоже.

– Мы сделаем это, когда разберемся с драконом, – сказала я, положив руку ему на плечо.

Томас кивнул.

Мы прождали весь остаток дня, спрятавшись в одной из комнат, где не оказалось трупов. Там мы поели тем, что захватили из ратуши, и по очереди вздремнули.

Дракон вернулся вечером, мы увидели его через окно. Он тяжело опустился на земли перед замком, встряхнулся и направился к своему лежбищу. Узкая голова покачивалась на длинной изогнутой шее, движения огромного тела завораживали, и, словно почувствовав наши взгляды, дракон вдруг замер. Голова шатнулась в сторону, замерла над тропой и ноздри с шумом втянули воздух в месте, где проходили мы с Томасом. Спина зверя напряглась, даже в сумерках было видно, как вздыбилась блестящая черная чешуя. Дракон почуял чужаков.

Мы находились на четвертом или пятом этаже, и имели все основания надеяться, что дракон нас не достанет, однако на всякий случай убрались подальше от окон. Зверь быстро понял, что мы в замке, и принялся искать нас, он подходил к окнам и заглядывал внутрь, вставая на задние лапы. Мы видели его только мельком и всегда успевали уйти до того, как он заглянет в комнату, но он как будто чуял нас и подбирался все ближе.

Замок имел форму полукольца, в центре которого находился большой сад, и, как ни старались, мы не могли найти ни одной комнаты без окон. Для дракона мы были что птички в причудливой клетке для дворового кота.

– Твои предки любили свет, я вижу, – проговорила я. – Они слышали про свечи?… В этом замке есть хоть одна кладовка?…

– Свет и воздух – символы нашего фамильного герба, – быстро ответил Томас, на миг он замер и прислушался.

Мы могли понять, где находится дракон, по скрежету его когтей о камень, но вот уже пару минут было тихо, и мы не знали, где он. Подходить к окнам было слишком опасно, и мы замерли посреди одного из коридоров.

Тихий едва слышный шорох привлек мое внимание, я медленно повернула голову к лестнице, над которой некогда стоял огромный витраж. В проеме, еще хранившем осколки цветного стекла, я увидела узор из черной чешуи, в центре которого зиял огромный темно-золотой глаз. Дракон нас нашел.

– Томас, беги! – крикнула я, толкая его из коридора в комнату. – Быстрее!…

Огромная пасть уже разинулась, чтобы выпустить пламя, и мы могли только надеяться, что моих сил хватит, чтобы сдержать его в проеме.

Встав в комнате между Томасом и выходом, я выставила вперед руки, приготовившись направлять огонь прочь, но его волна оказалась намного сильнее. Я ощутила ее, как мощный обжигающий толчок, он сбил меня с ног, но я опрокинулась вперед, напирая на него всем весом, будто это могло помочь. Зарычав, я удвоила напор на пламя, почти зайдя в него, и оно, наконец, отступило, оставив лишь опаленный проход.

– Одри!

Как только поток исчез, Томас бросился ко мне.

– Твои руки!

– Как только я отвлеку его, беги отсюда к выходу! Найди деревья и прячься под ними, я найду тебя позже, понял?

– Ты уверена? – он смотрел на меня в растерянности.

– У Эдвина в драконьем обличии глаза горят зеленым, – проговорила я, поняв, почему он колеблется. У нас было несколько секунд, пока дракон поймет, что пламя нас не достало, я пошла к окну. – Это не он. Нужно уходить и как можно скорее.

– Что ты делаешь?…

Прежде, чем он закончил говорить, я взобралась на подоконник и выпрыгнула в воздухе, принимая обличье, в котором могла тягаться с драконом. Увидев на своей территории сородича, он точно забудет про жалкого двуногого, и Томас сможет уйти.

Я опустилась на землю сбоку от черного дракона, он все еще стоял, упершись передними лапами на третий этаж замка и высматривал нас в коридоре. Воспользовавшись этим, я выпустила в его сторону струю пламени.

Его рев походил на человеческий, от чего у меня шкура встала дыбом. За своим собственным пламенем я не заметила, как он приблизился, лишь почувствовала сильный удар по голове, которая мотнулась в сторону на длинной шее и врезалась в стены замка.

В глазах потемнело, я бросилась на противника вслепую, цепляясь когтями за его шкуру и пытаясь спрятать шею за крыльями. Он вцепился мне в левое плечо, заставляя отпрянуть, а затем прыгнул сверху, повалив меня на землю.

Черный дракон был проворнее, больше и сильнее, он наступил мне на горло и придавил к земле, не давая пошевелиться. Все мои попытки двинуться ни к чему не приводили, и я только беспомощно сбивала крылья о землю.

Я неистово билась, думая, что он вцепиться мне в шею или покроет пламенем, но этого не происходило, и в конце концов я замерла, взглянув на своего противника.

Дракон навис надо мной и обнюхивал, шумно дыша ноздрями, из которых еще валил пар. Его голова зависла прямо над моей мордой, наши взгляды встретились.

Глаза дракона сияли темным золотом, однако все остальное: пасть, нос, изгибы над бровями, рога… все это принадлежала Эдвину.

Я застонала, этот звук был похож на скулеж, и дракон отпустил меня, давая подняться. Оказавшись на лапах, я потянулась к нему, дракон позволил мне подойти ближе. Больше всего я боялась, что мне показалось. Но нет. Чем больше я всматривалась в его морду, тем больше убеждалась, что передо мной Эдвин.

Дракон рассматривал меня с неменьшим интересом, он сделал еще шаг навстречу и приблизил морду настолько, что я почувствовала его дыхание. Я подалась вперед и прижалась лбом к его лбу, издав странный, чужой, нечленораздельный звук вместо слов радости и облегчения, которые мне так хотелось сказать ему.