– Она у себя, и я не советую тебе к ней соваться! – прошипела подруга, вспыхнув. – Ты мог бы подумать, прежде чем затевать драку? Хоть понимаешь, как это выглядит? Теперь все думают, что вы из-за нее дрались, потому что она дала тебе повод на что-то надеяться!

– Я помешал бы ему распускать руки, будь на ее месте любая другая девушка, – ответил я.

– Зачем ты меня подозвал? – спросила девушка, сложив руки на груди.

– Передай ей, чтобы не ходила одна, пожалуйста, – попросил я. – Мне кажется, ее приятель что-то замышляет.

– Тебе кажется? – она недоверчиво прищурилась.

– Я видел, как он подбивал на что-то своих дружков. Возможно, он хочет отомстить.

– Я передам ей, – кивнула девица и ушла, не сказав больше ни слова. Она направилась в сторону шалаша Норы.

Когда меня снова позвали в шатер, в воздухе там витало совсем другое настроение. Старики больше не хмурились и не морщились, только Солнце не изменил сурового выражения лица.

– Мы больше не считаем тебя виновным в произошедшем, но ты должен будешь покинуть наш остров сегодня же, – сказал он. – Прежде, чем уйти, ты должен будешь предупредить меня.

– Я понял.

Буря миновала. Все оставалось на своих местах.

Хорошо, что я не поддался страху и не сбежал: я бы все испортил! А теперь еще есть надежда, что я когда-нибудь вернусь сюда.

Я отправился в столовую, где плотно поел, чуя, что это последний раз, когда у меня будет возможность есть досыта. Правда, еда показалась мне довольно безвкусной: что такое бобы и картошка по сравнению со старой-доброй водорослево-рыбной похлебкой? Вчера, когда от голода я мог бы съесть и сырую рыбу, я этой разницы не заметил.

Позавтракав, я стал думать, как использовать свой последний день у оранжевых. К Норе я идти не решился: прошло совсем мало времени, вряд ли она успокоилась и готова говорить со мной. Поэтому я отправился на прогулку по острову. Мне захотелось тут все исследовать и выяснить, откуда лучше будет плыть. К тому же я лелеял надежду увидеть настоящий храм Солнца.

Вчера, когда я мог видеть только то, что показывала мне Нора, я едва ли обращал внимание на то, чем действительно занимаются оранжевые.

Если зеленые гребли миналию, а голубые тесали морские камни, то оранжевые выращивали овощи, фрукты и другие полезные растения.

Говорят, раньше, когда земля была повсюду, люди только и делали, что растили себе еду. Иногда они охотились или рыбачили, но в основном – выращивали. И это было вовсе не то же самое, что наши водорослевые плантации: собирай урожай да следи, чтобы несъедобные водоросли не примешивались. Нет, там нужно было вскапывать землю, поливать, удобрять, полоть… это был тяжелейший труд.

Сейчас, когда у нас и земли-то почти не осталось, растить что-либо на остове бесполезно: солнце выжигает любой росток, высушивает почву. Для большинства растений нужны теплицы, а для теплиц – территория, которой у нас нет. Раньше я думал, что земные растения на Остове берутся с секретных заводов на самой вершине, а оказалось, что их выращивают на Огузке оранжевые! Ведь они умеют убалтывать небесный огонь и знают секреты земли, потому и способны вырастить зелень под открытым небом… их научила желтая чайка, ага, знаем-помним.

Часть урожая оранжевые отдают страже, часть оставляют для себя, потому им легче всего было прятать что-либо от власти: стражники не наведывалась к ним каждый день, чтобы привезти пайки. Они приезжали только раз в две недели, и всегда без предупреждения. Тогда они обыскивали каждый угол, каждый шалаш, заглядывали в каждую нору и осматривали каждую грядку. Работа с урожаем прекращалась на весь день, а люди должны были сидеть в своих шалашах, нельзя было выходить даже поесть. Иногда проверки затягивались. На случай появления надзирателей в каждой семье была корзина сушеных фруктов и ягод.

Однако, такие неудобства два раза в месяц терпеть было несложно. Все остальное время оранжевые жили легко и весело: они работали, пели, перемывали кости соседям и рассказывали нелепые сказки, которые называли притчами. Эти притчи обезоруживали своей наивностью и неправдоподобностью, но оранжевые их очень любили и часто говорили друг про друга, что кто-то поступает как в такой-то притче.

Несмотря на утреннюю драку, некоторые чернокожие встречали меня приветливо и охотно отвечали на мои вопросы.

К вечеру я уже знал о лагере почти все: где что расположено, как проходят работы на разных плантациях, откуда приезжает стража, куда приносят урожай. Не узнал я только о храме Солнца, но это и не удивительно: стоило мне произнести это словосочетание, люди замолкали и не говорили больше ни слова.

Перед тем, как прыгнуть в воду с причала для стражи, я зашел к Солнцу, как он и просил. Вождь оранжевых был один в шатре, рассматривал рассыпающийся пергамент из водорослей. Неужели он читать умеет?…

– У меня есть для тебя поручение, – сказал он, сворачивая пергамент и убирая его в сундук за своим троном. – Ты должен будешь попасть в лагерь зеленых и передать это Карпуше.

Он вручил мне плотный сверток темно-зеленого цвета. Судя по отвратительнейшему запаху, это могла быть внутренность какого-то морского животного.

– Что там такое?

Я принял посылку и стал осматривать ее. По весу она была как миска похлебки, а на ощупь довольно скользкая.

– Тебе нельзя ее вскрывать, – ответил Солнце. – Вскроешь неправильно – содержимое уничтожится, а тебе разъест лицо и руки.

– Понятно. А что мне делать, если меня поймает стража?

– Скажи, что стащил у желтых: они поверят.

– Ладно, – я улыбнулся.

Желтые жили на ближайшем к оранжевым острове, их разделял лишь небольшой ручеек и две трехметровые стены. О желтых, впрочем, я так и не успел ничего узнать, хотя за сегодняшний день услышал с их стороны аж три взрыва.

– Прикрепи сверток себе на спину и плыви: он не промокнет.

– Один вопрос, можно?

– Слушаю.

– Если я доставлю послание, смогу я сюда вернуться?

– Да, но только с ответом Карпуши. Если я получу нужный ответ, это будет знаком того, что тебе можно доверять. А теперь иди.

Итак, теперь я, похоже, заделался гонцом, и буду у них вместо черных и белых чаек. По крайней мере, это не гребля миналии всю оставшуюся жизнь: уже хорошо!

Выйдя из шатра Солнца, я отправился к Норе. В шалаше ее не было и в столовой тоже, потому я пошел на плантации бобов. Там ее тоже не оказалось.

– Она вообще растениями не занимается, – сказала мне одна из ее вчерашних подруг. – Просто ее за тобой приставили следить, вот она и придумала отвести тебя сюда. Сейчас тебе с ней не увидеться: она занята таким делом, от которого ее нельзя отвлекать. Ее работа связана с нашей верой, если ты понимаешь, о чем я говорю, – она посмотрела на меня ну очень внимательно, так, что не понять было нельзя.

– Кажется, я понял, – я кивнул. – Передай ей мои извинения за утреннее происшествие, пожалуйста.

– Передам, – кивнула девушка, хитро улыбнувшись. На фоне черной кожи ее зубы казались светящимися. – Ты ведь еще вернешься сюда, правда?

– Надеюсь на это, – я подмигнул чернокожей красавице, и пошел прочь с плантации.

Выходит, Нора работает в новом храме солнца. Интересно, кто она? Неужели молоденькая жрица?

Рассуждая об этом, я добрел до причала.

Стараясь не думать о том, что могу утонуть по пути, я стал спускаться в воду. Но стоило кожи коснуться холодного океана, тело вспомнило пережитый страх, руки начали трястись, как у припадочного, а живот скрутило стальной судорогой…

Я широко открыл глаза и стал напевать свою песню. Я стал думать о том, как и где лучше поставить ударения, где понизить, где повысить голос, где нужно громче, где тише. Пока песня отвлекала мои мозги от воды, я полностью оторвался от острова оранжевых и заставил себя машинально грести в сторону голубых. Плыть было долго, очень долго. Понятия не имею, как вообще преодолею это расстояние… Но выбора у меня нет, если я хочу жить и если хочу снова увидеть Нору. Главное, не думать о том, что я в открытой воде, и течение может унести меня далеко от земли.

5. Остров желтых

В селении голубых меня встречали, как воскресшего из мертвых пророка. В каком-то смысле так оно и было: меня ведь признали мертвым, а вернулся я не без некоторых интересных сведений.

Той же ночью, когда я по глупости обрушил стену, на остров прибыл отряд из нескольких десятков стражи: они были уверены, что поднялся бунт. Тел они не нашли, но Карпуша сказал, что пропали двое заключенных, которые не ладили между собой. Поскольку командир зеленых был на хорошем счету у стражи, а возле места крушения видели хищных рыб, приплывших на кровь, ему поверили. Правда, стража не ушла насовсем: теперь они восстанавливали стену, и это должно было занять немного больше недели. Не то чтобы так нужна была эта стена из мусора, скорее это был повод оставить людей на острове, чтобы она понаблюдали за зелеными.

Известие о моей смерти и появление на острове отрядов стражи голубые связали воедино. Это нагнало гнетущую тоску на всю стаю: они подумали, что меня раскрыли и убили, а теперь примутся и за всех причастных. Но, несмотря на свои страхи, голубые даже устроили мне похороны. Оказалось, ко мне тут многие привязались и искренне горевали о моей бесславной кончине!

Когда же я, шатаясь от усталости, добрался до главной площади, в голубой стае поднялся настоящий балаган. Было уже поздно, у костров сидел только молодняк, потому, завидев меня, все подумали, что я – привидение, и страшно перепугались. Но потом появился Луна, который тут же узнал меня и успокоил всех остальных.

Меня потащили в столовую, где вручили добрую порцию рыбно-водорослевой похлебки. Вокруг места, где я свалился, вскоре собралась вся стая: все с нетерпением ждали объяснений. Хотя я и устал до смерти, пока добирался до острова, мне не хватило бессовестности оставить их без столь интересной истории и завалиться спать, как требовало мое тело.

Историю про мое приключение выслушали от и до. Так как на тот момент я еще не знал, что на участке зеленых полно стражи, я рассказал обо всем, даже о том, что зеленые на самом деле не курят никаких грибов, а оранжевые строят новый храм Солнца. Обо всем этом ни один стражник не должен был услышать даже краем уха. Возможно, это было очень глупо с моей стороны, вот так трепать на всю стаю о тайнах, которые могут стоить жизни не одной сотне людей, но в тот момент меня переполняло чувство благодарности и любви ко всем голубым: я чувствовал, что вернулся в настоящую семью и посчитал, что моя родная стая должна знать все. Воры, конечно, преступники, но понятия чести для них не пустой звук, за те месяцы, что я тут провел, никто тут не нарушил законов стаи. В этом отношении мы были даже лучше оранжевых, среди которых встречались такие, как Бивень. Я был уверен, что, даже если все будут знать о моих делах, никто не побежит сдавать меня стражникам.

Однако, стража сама к нам пришла, что стало для меня огромной неожиданностью. Про себя я уже попрощался с жизнью, но Кит шепотом объяснил мне, что сейчас стражники восстанавливают стену на участке зеленых, вот и пришли, заметив, что голубые устроили посиделки посреди ночи. Ничего страшного в этом нет, просто обычная проверка.

– Что это за сборище!? – рявкнуло существо в тяжелых кожаных доспехах и с маской вместо лица.

За ним стоял десяток воинов, у всех было по два-три длинных гарпуна на случай, если мы собираем восстание.

– Не волнуйтесь, – Луна вышел к ним, опираясь на шест вожака. Он терпеть не мог эту палку, но при надзирателях специально разыгрывал немощного старика. Поговаривают, у некоторых надзирателей еще осталось сострадание. – Сегодня первый день рождения новенького, у которого вот-вот закончится мутация. Мы думали, бедняга не выживет, а он выкарабкался! Простите нас, если мы шумели и не дали вам выспаться.

– Покажите нам его! – велел стражник.

Меня вытолкали вперед. Луна крепко сжал мое плечо, успокаивая.

– Вот он. Его зовут Малек.