Общество анонимных кофеголиков (страница 4)
Он едет в Ларнаку. Мне неудобно отказать во встрече – формально особых причин нет. Чтобы отпугнуть его, я прибегаю к тяжелой артиллерии. Во-первых, не делаю макияж. Во-вторых, встречаемся мы на детской площадке вместе со всеми моими детьми. Это травмирует его, но не убивает. Шум, гам, невозможность сосредоточиться и толпа вокруг – я бы точно сбежала, но Родольфо шепчет мне: «Какие у тебя красивые ноги» и настойчиво приглашает на следующую встречу. «Закон психологических весов», как всегда, работает: человек в стремлении нравиться удваивает усилия, если чувствует пренебрежение в свою сторону. Я веду себя точно так же.
Пытаюсь понять, в чем проблема? Умный, интересный мужчина, отличный рассказчик и увлекательный спорщик, объехал полмира, истории о его путешествиях можно слушать бесконечно.
Кажется, мне просто не нравится режим общения: Джинни звонит мне каждый раз после работы, уже глубоким вечером, когда я уже настолько опустошена ожиданием, что и не хочу ничего. Способность вытерпеть отсутствие общения с тем, кто тебе симпатичен, до вечера – плохой знак. Если человек способен к такому самоконтролю или настолько отдает приоритет работе – он либо в действительности ничего не чувствует, либо настолько черств, что не жди от него ничего хорошего. А может, это связано с дофамином? Наверное, для счастливых отношений за мои нейромедиаторные веревочки нужно дергать чаще.
Отдельными вечерами он и совсем пропадает – тут уж табло экспресс-диагностики сияет красивой радугой проявившихся полосок, предупреждающих о самых разнообразных рисках.
Буквально промучавшись месяц, я сдалась – ничего не выйдет, Джинни-Родольфо.
Но вышло. Вышло самым наилучшим образом.
Много месяцев спустя, когда я переехала в столицу (в своих лучших невротических традициях), случайная наша встреча породила начало самой светлой и надежной дружбы, которая только может быть с мужчиной. Доверительные разговоры в Coffee Nicosia Central, смех, грусть, рефлексия и поддержка с тех пор стали частью нашей жизни.
В дружеских отношениях он совсем другой, да и я – другая. Требования, которые мы предъявляем к должности партнера, совсем не распространяются на вакансию друга. Отваливаются какие-то ролевые модели, ты уже не блуждаешь по запутанным матримониальным лабиринтам, не задаешься вопросом, правильно ли то или это. Ему все равно, как смотрятся мои кеды с платьем, а я, разумеется, не считаю, когда он звонил последний раз, и не думаю, а есть ли у него другие друзья. Как по волшебству, улетает все сложное, болезненное, цепляющее за живое, остаются только две личности, которым интересно вместе.
Знаю своего друга как облупленного: уже, кажется, не осталось на острове женщин, с которыми бы он не встречался. Мы шутим, что ему нужно переезжать на материк.
– Мне всего лишь сорок семь, я не готов к серьезным отношениям, – посмеивается Джинни.
– При таком раскладе тебе нужна женщина с «корочкой» об окончании курсов первой помощи при инфаркте и инсульте, – издеваюсь я.
– Так и есть, что-то у меня стало двоиться в глазах, – мы мрачнеем и переходим на медицинские темы. С возрастом этого содержания в разговорах становится все больше, как ни грустно.
При встрече мы делимся новостями о своих знакомствах, и я понимаю, что у него всегда две-три «сюжетные линии» одновременно, что во многом объясняет мои переживания в прошлом. На мои догадки вслух он только загадочно улыбается краешком рта.
У Родольфо много странных, смешных историй. Например, женщина, выдававшая себя за сорокалетнюю, на самом деле использовала фото своей дочери. Самой же ей – шестьдесят пять. «Я, конечно, всеяден, но не настолько», – открывается Родольфо. Или другой случай: девушка, пригласившая к себе домой, предложила заняться любовью, но при условии, что ее муж (ха-ха) подсмотрит за ними в щелочку двери. Святые угодники, кажется, у мужчин приключения такого рода еще интереснее! «Самое удивительное, Алекс, что я не отказался», – признается Джинни, наслаждаясь выражением моего лица.
Родольфо часто помогает мне.
– Мне нужна страховка, дружище, где ее лучше сделать? – звоню я.
– Я дам тебе контакт Мариэллы, это моя хорошая подруга, она тебе сделает скидку, – говорит Джинни.
– Подруга типа меня, «фитильковая»? – усмехаюсь в трубку.
– Ага, видишь, как хорошо иметь много бывших, – смеется он в ответ.
Это действительно замечательно: бывшие среди топ-менеджмента банков, корпораций, государственных служб делают жизнь чуточку легче. Хорошо, что мой товарищ падок на умных женщин!
– Случается всякое, – рассказывает Родольфо, – был эпизод, когда моя девушка-адвокат пришла к моей бывшей девушке-маникюрщице. В процессе покраски ноготочков и мирной болтовни они все поняли, поделились секретами, и мне пришлось искать новые отношения.
– Чем дальше, тем все становится сложнее, – продолжает он, – я уже не могу нормально прогуляться по набережной Лимасола со своей, пусть временной, возлюбленной. Мне приходится постоянно здороваться со своими бывшими. Самое ужасное, что у некоторых из них уже подросли дочери, и я боюсь нарваться на двадцатипятилетнюю красотку, с мамочкой которой я развлекался много лет назад.
– А одна бешеная русская оставила на меня, как на товар, негативный отзыв с фото в специальной группе «Кобели Кипра», и теперь некоторые женщины предвзято ко мне относятся, – жалуется он.
Я смеюсь, сочувствую, но прекрасно понимаю чувства всех этих дам, пострадавших от харизмы моего друга.
Нежная дружба с Джинни, появившаяся из ниоткуда, открыла мне потайную дверцу в мир мужских воззрений. А ему наверняка – женских. Возможность быть откровенными, свободно обсуждать проблемные вопросы, согреваться дружеской поддержкой – только ради этого стоило установить маленькое приложение с огоньком!
* * *
Мне удивительно, что некоторые люди отрицают возможность женско-мужской дружбы, обвиняя одного из участников в надеждах на нечто большее. Может, им просто не повезло?
Возможно, некоторые женщины так привлекательны, что ни один мужчина не может устоять. Кажется, красота – подарок небес, и, согласно исследованию Принстонского университета, дает к тому же возможность больше зарабатывать. Но если эта же красота не позволяет иметь дружбу с противоположным полом, заставляет подвергаться сексуальным домогательствам, не дает спокойно путешествовать одной, то, кажется, подарок небес больше похож на суровое наказание.
Ситуация, когда кто-то отрицает наличие очевидной для тебя вещи, напоминает мне игру в «Мафию». Допустим, один из десяти игроков за столом утверждает, что ты – «проверенный черный», но ты-то знаешь о себе, что мирный житель. Очевидно, что обвиняющий тебя и есть мафия. Может быть, и те, кто обвиняет разнополых друзей в скрытом сексуальном влечении, сами дружили с такой надеждой на большее?
Впрочем, в обществе часто опровергают возможность и «женской дружбы».
С кем же тогда может дружить женщина? Видимо, друзья ее, как в немецкой поговорке «Kinder, Küche, Kirche», – дети, кухня и церковь. Я не сторонник теорий заговоров, но в этом неверии в дружбу мужчин и женщин явно просвечивает какое-то патриархальное лобби.
По ту сторону гендерных баррикад. «Хватайки»
Стелиос, 42 года, директор по маркетингу в крупной сети супермаркетов «Бета-Гига». На всех фото он в рубашках в клеточку. Ну что же, прекрасно, человек нашел себя и в деле, и в стиле.⠀
⠀
Когда дело доходит до обмена номерами телефонов, то перво-наперво я, конечно же, вбиваю телефон в строку поиска социальной сети.⠀
⠀
У Стелиоса специфичный профайл. Все пестрит сообщениями типа «Купи два шампуня – получи третий в подарок. Только в супермаркетах „Бета-Гига“ на этой неделе!». Сообщения жиденько сдобрены парой лайков – самого Стелиоса и друзей, которые, видимо, не знают, как отписаться от него в социальных сетях.⠀
⠀
Ну а что, может, мужчина так любит свою работу. «Ага!» – усмехается с книжной полки Филипп Mотлер.⠀
⠀
Мы встречаемся вечером. Стелиос ведет меня в ресторанчик «для местных» в бывшем турецком квартале Ларнаки рядом с длинной улицей вдоль моря, носящей имя османского адмирала Пияле-паши.⠀
Уже темно, и мы петляем вокруг старых домишек примитивной архитектуры, на которых яркими пятнами искусства сияют старые кипрские двери. Вход в заведение настолько неприметен, что, кажется, мы зашли к кому-то домой. На секунду мы замялись у входа: Стелиос почему-то не открыл мне дверь. В то время, сразу после переезда, я была еще чувствительна к таким вещам.
⠀
В помещении полумрак, столики в традиционных скатертях в клеточку как нельзя лучше гармонируют с клетчатой рубашкой Стелиоса.⠀
⠀
Мы делаем заказ и доверительно беседуем под мерный гул потолочного вентилятора. Говорим о работе, маркетинге розничных сетей, детях. Стелиос воспитывает дочку четыре дня из семи – так постановил суд. ⠀