– В сторону! – бросившись в разные стороны, воитель и наёмница избежали очередной атаки переродившегося Сангвинаро. Теперь демон оказался куда ближе к главным вратам Собора всех Святых.

«Если что-то тут и обитает, ему самое время явить себя», – успел подумать Роланд прежде, чем тварь атаковала снова. Едва заметный взмах и…

Беатрикс вскрикнула и, словно марионетка с подрезанными нитями, упала на ступени Собора.

– Нет! – Роланд не верил, не хотел верить своим глазам. Тварь слишком далеко, она не могла её достать… Да и сама Беатрикс… Она ловкая, быстрая, она – нить, что удерживала его в человеческом облике, она…

– …Мертва, червь! А ты последуешь за ней, – демон глумливо расхохотался.

И в это самое мгновение то, что спало три столетия, явило себя миру. Пение превратилось в колеблющийся на одной ноте вой, тяжёлые, окованные бронзой двери, оказались отброшены прочь, словно невесомые деревяшки, а из черноты портала показалось… Наверное, больше всего это было похоже на щупальца спрута. Или на множество извивающихся древесных змей, обитающих в тёплых болотах юга. Если, конечно, бывают щупальца и змеи, толщиной в добрые двадцать футов. Плоть этих змей-щупалец пульсировала и видоизменялась, на мгновение выпуская на поверхность искажённые гримасами страданий лица. В глубине храма в неверных отсветах колдовского пламени промелькнул раздувшийся донельзя труп в истлевших одеяниях Иерофанта.

Всё это Роланд успел разглядеть за те несколько мгновений, прежде чем то, что обитало в Соборе всех Святых, обрушилось на князя-демона. Не давая себе передумать, он метнулся к безжизненному телу Беатрикс, подхватил её на руки и, не оборачиваясь, бросился прочь. Туда, куда указывала пульсирующая глобула. К упавшему с Небес ангелу.

Ангел. Последняя надежда. Беатрикс ещё дышала, и розовая кровь пузырилась на её губах. На рану Роланд старался не смотреть: цветастые одежды Вольных Рот – не та защита, которая способна остановить обсидианово-чёрный коготь демона.

– Вот увидишь, всё будет хорошо. Всё будет хорошо, обещаю, – Роланд шептал слова как заклинание, прогоняя давний призрак прошлого, когда он шептал точно такие же слова матери, а в замке бесновалась сущность, в которую переродился старый герцог Корнелий.

Крипты. Базилики. Часовни. Глобула вела Роланда вперёд, и он шел, оставляя за собой кровавые следы. Вот – взломанная дверь. Спуск в катакомбы. Странное место для ангела… Впрочем, весь Брунре – странное место для того, кто живёт в вечном свете.

Ангел оказался женщиной. Она сидела, привалившись к резному камню гробницы кого-то из многочисленных святых. Чёрные волосы, чуть смуглая кожа и едва заметное сияние, которое окружало все её тело. Рядом валялись наполненные серым прахом ковчежцы, ковчеги и ладанки: очевидно, чтобы поддержать себя в этом месте, посланница Небес забирала те крохи святости, что ещё сохранялись. То, что ей пришлось не сладко, было видно с первого взгляда: иссечённые в бою доспехи, покрытый зазубринами клинок, ворох осыпавшихся с крыльев перьев.

– Мы дошли, – прошептал Роланд. – Рикард ошибался. А я верил. Я был прав. Мы дошли.

Глаза ангела распахнулись, и Роланд вздрогнул: на него смотрело усыпанное звёздами небо.

– Я… Мы не враги. Это сложно объяснить, но… – слова терялись, смысл ускользал. – Я и моя спутница. Мы искали тебя. Хотели вырваться из этого мира. Биться за Небеса в Бесконечной Войне. Ад и его владыки не дали нам выбора, и мы сделали его сами. И теперь… Мне… нам… Нам нужна твоя помощь. Беатрикс… Она умирает.

– Мне нужна твоя помощь, – эхом повторила ангел. – Нет сил. Нужна кровь.

– Кровь? Возьми мою. Только спаси…

Крылатая женщина покачала головой.

– Скверна. Грязь. Твоя кровь не годится. Печать.

– Ты сможешь её спасти? Сможешь?

– Нужна кровь, – тихо повторила посланница Небес.

У ангела оказались неожиданно острые, похожие на стилеты клыки. Аккуратно прокусив кожу, создание припало к шее умирающей наёмницы.

– Пей. Пей сколько тебе нужно. Только спаси её!

…А потом Роланд услышал тихий вздох. И понял, что для рыжеволосой наёмницы по имени Беатрикс он был последним. Чуда не случилось.

– Она всё равно бы умерла. Рана слишком тяжёлая. Чтобы исцелить её, мне пришлось бы пожертвовать большей частью собственной силы. Неприемлемо. Нерационально.

Голос ангела был одновременно и мелодичным, и безжизненным. Полностью лишённым эмоций.

– Я не из Великих. Так или иначе, не могу взять с собой двоих. Ты – воин. Ты отмечен демоном. Если приложить усилия – ты будешь великим воителем Небес. Бессмертным воителем. Тем, кто переломит ход войны. Это правильно. Это – верный выбор.

В наполненных звёздами глазах не отражалось эмоций. Роланд вдруг понял, что нет никакой разницы между Адом и Небесами. Нет добра и зла там, за гранью. Есть только выгода. Расчёт. Стратегия. Вместо игровой доски – целый мир. А вместо безымянных фигур – думающие и живущие своей жизнью люди. Люди, которых подчиняют, чтобы использовать. Одни подчиняют силой. Другие – красивыми словами и надеждой…Что хуже? Что лучше?

«Как бы далеко ты не убежал, твоё чудовище будет всегда с тобой».

Роланд горько рассмеялся. Да, его чудовище всегда с ним. И от него никуда не скрыться. Какой бы выбор он сейчас не сделал.

– Ты огорчён, человек. Чувствуешь горечь утраты. Это нормально с точки зрения смертных. После того, как ты шагнешь со мной в Обетованное, места для чувств и эмоций не останется. Отбрось всё, что было с тобой здесь. Дай мне руку. Дай мне руку, и я покажу тебе…

«Твоё чудовище будет всегда с тобой».

Рот ангела искривился, рука метнулась к мечу, но копеш оказался быстрее. Брызги бесцветной крови, стук покатившейся по полу головы и гаснущее звёздное небо в глазах.

…И следом – знакомая боль грядущего изменения. Роланд отчётливо понимал, что всё это время он был прав, и сохранить свою сущность, получив дар демонического бессмертия, он не сможет. Но сейчас бывший герцог был только рад этому.

– Да, отец. Ты был прав. Моё чудовище всегда со мной.

Копеш со звоном упал на землю. И Роланд ди Спатар, превозмогая боль в изменяющемся теле, зашагал к выходу из катакомб. Его ждала Бесконечная Война. Так или иначе, он сделал свой выбор.

Илья Объедков

О себе. Объедков Илья, начинающий автор. Проба пера была в 2013 и дальше потихоньку набираюсь опыта. Печатался в «Самой страшной книге» 2015, 2016 («АСТ»), альманахе«Квазар. Лучшее» («Квазар»), альманах «Бесконечная история» («Издательские решения»). Пишу в разных жанрах, но почему-то востребованы больше страшилки. Со скрипом, но подбираюсь к крупной прозе.

Пустота

В душе Лёхи кипели обида и злость. Он кричал в телефон – кричал, а Ритка не понимала. Упёртая овца. Он уже не раз готов был остановиться, но она снова вворачивала обидные, колючие слова. Как Лёха её ненавидел в этот момент!

– Сука, ты слышишь?! – заорал Лёха. – Я всё брошу и уеду. От тебя уеду, из города этого вонючего. Вали? Что? Вали! Да, пошла ты, тварь! Видеть тебя больше не хочу!

Парень с размаху хлестанул телефоном об асфальт. Экран моргнул среди осколков и погас. Стиснув зубы, и сжимая кулаки, Лёха еле сдерживал себя.

– Достала, сука. Я… меня… говно ни на что не пригодное. Сама, тварь, бардак в доме развела. Не нужен… сама ты… – бормотал он под нос.

Пнув осколки телефона, Лёха шагнул с трассы в сторону еле приметной тропы, петляющей среди пожелтевшей травы. Он шёл, размахивая кулаками и срывая злость на мелкой поросли кустарника.

– Тварь! Только и способна, что жизнь мою поганить. Сама-то кто? – шипел парень сквозь зубы.

Звуки музыки придорожной кафешки, оставленной позади, стихли. В сердцах Лёха ударил по пакету, трепещущему по ветру на высохшей ветке, но не попал, и удар отозвался резкой болью в локте. Боль привела Лёху в себя, и он, обхватив голову, сел прямо на землю. На глаза навернулись слёзы жалости к себе. Парень потряс головой, шмыгнул носом и достал из-за пазухи бутылку водки. Сделав несколько глотков, сморщился. Гадость.

Лёха ненавидел свою жизнь. Что бы он ни делал – всё не так. Чувствовал себя вагоном, пущенным под откос. И, наверное… Да нет, – скорее всего, падение началось, когда он встретил Ритку. Лёха любил её. Хотя порой ему казалось, что она так подстроила, или как-то заставила, чтобы Лёха так думал. Он привык к ней и к этой жизни, какой бы она не была. И всё же потерял себя. Все Лёхины мечты оказались мечтами Ритки. Она стала его жизнью, а он такой жизни не хотел. Они ругались. Постоянно. Лёха часто уходил, хлопнув дверью. Но всегда возвращался, с ужасом понимая, что за границей серой и пустой жизни он вообще никто. Возвращался к Ритке, которая прощала. Наверное, им обоим нравилась такая жизнь. Две пустоты сошлись вместе, образовав ещё большую пустоту. Чтобы хоть как-то заполнить эту бездну они ссорились, мирились, создавая видимость семейной жизни.

Вот и сегодня Ритка в очередной раз начала пилить Лёху из-за нехватки денег. Это её папаша подначивает. Тоже гад порядочный. Всё у него в жизни удалось, а в Лёхины годы он уже бригадиром на стройке был.

Парень со злостью сплюнул и вновь глотнул из бутылки. Нашли профессию – камни таскать.

Разругавшись с Риткой в хлам, Лёха сел в автобус и рванул подальше из города. Надолго не хватило. Всё ждал, что она позвонит, прощения попросит. Не дождался, сошёл на какой-то остановке рядом с кафе.

Лёха вздохнул. И водка дерьмовая, и телефон разбил. Надо назад собираться. Пару деньков у друга перекантуется, а там видно будет.

Быстро вечерело. Сумерки уже скрыли тропу, лишь вдалеке светились огоньки придорожной кафешки. Отпив ещё глоток, парень зашвырнул бутылку в кусты и двинулся обратно. В голове приятно шумело. Спиртное начинало действовать.

Со стороны забегаловки раздавалась музыка. Слышался женский смех. На душе у Лёхи потеплело. «Вот уйду, правда, от Ритки, – думал он, – будет знать». А что будет знать? Самому-то не хуже будет? На душе стало противно. Вот всегда, когда выпьет, себя винить начинает. Тряпка.

Тропа то и дело пряталась в высокой серой траве и Лёха, не глядя, брёл напрямик на свет и шум кафешки. Послышалось рычание, и парень увидел впереди что-то тёмное и приземистое. Собака! Не любил он собак. Боялся даже. Тем более – крупных.

Тёмный силуэт двинулся навстречу. Лёха остановился, чувствуя, как по спине пробежал неприятный холодок. Чего ей надо? Голодная, что ли? Да ну, тут у трассы помоек немеряно. Пугнуть – убежит.

– А ну, пшла! – как можно более грозно крикнул парень, но вышло фальшиво.

Собака зарычала, из кустов показалось ещё несколько теней. Сердце у Лёхи оборвалось, и он, недолго думая, рванул через кусты. Собаки ринулись следом. Парень слышал их хриплое дыхание, ему, казалось, они вот-вот его настигнут. К людям надо бежать. Свернув в сторону трассы, он чуть не упал, запутавшись в траве, и тут же несколько чёрных силуэтов бросились наперерез. Лёха в ужасе остановился, вспоминая, что нужно делать в таких случаях, но на ум ничего не шло. Палкой махать нельзя – да и нет палки. Ключи одни в кармане. Три большие тени шли навстречу, грозно рыча. Парень с надеждой глянул в сторону кафешки.

– Помогите! – завопил он. – Кто-нибудь!

В собачьем рыке почувствовалось ещё больше угрозы. Лёха шагнул назад, холодея от странной и страшной мысли. Собаки не пускают его к людям. Они не просто гнались за ним, а, как охотники, загоняли.

И Лёха побежал снова, не разбирая дороги. Он умней этих тварей. Сейчас сделает круг побольше и вернётся. Лишь бы не догнали. Лишь бы не догнали! Слева метнулась тень. От неожиданности парень чуть не упал. Крутнувшись в сторону, он перепрыгнул через кусты и замер. Уже почти совсем стемнело, и расплывчатые силуэты собак казались чёрными пятнами в темноте. Четыре твари застыли перед ним, грозно рыча.