Мы послушно покатились. Едва не застряли в узковатых дверях, уронили стул, опрокинули корзинку для бумаг… В общем, следующий час прошел очень насыщенно – когда Гоша начинает тренировку, он вполовину силы не работает. Я уже еле дышала и готова была просить у неутомимого напарника хотя бы короткую передышку, когда Ниночка позвала нас:

– Ребята, отвлекитесь ненадолго.

– Хочешь порадовать нас историей жизни главного режиссера драмтеатра? – Гошка встал и потянулся.

Я попросила:

– Подожди минуточку, только в себя приду.

– Причешись. – Нина пропустила Гошку и бросила на меня сочувственный взгляд. – И умойся, что ли.

Естественно, задерживаться я не стала – уже через пару минут, причесанная и умытая, сидела в кабинете шефа и вместе с мужчинами внимательно слушала Ниночку.

– Итак, Андрей Борисович Рестаев. Шестьдесят четыре года, родился в Ростове, после школы поступил в ГИТИС. Во время учебы не выделялся: в гениях не ходил, но и отстающим не числился, был крепким середняком. После окончания работал в провинции – начинал с маленьких театриков, чуть ли не с самодеятельности, постепенно рос, продвинулся, прошел Пензу, Астрахань, Новосибирск и уже почти пятнадцать лет работает у нас в драмтеатре. Репутация хорошая, по-прежнему не гений, но народ на его спектакли с удовольствием ходит. Не новатор, ставит либо классику, либо добротные кассовые комедии, на его спектакли можно без опаски идти, ни мата, ни голых баб там не будет. Труппу держит крепко, но диктатором его тоже нельзя назвать. Сказать, что особенно любят, нельзя, но в целом уважают. Имеет репутацию человека порядочного. В Астрахани была у него какая-то темная история с финансами, даже уголовное дело заводили, но Рестаев в результате проходил только свидетелем. С тех пор он занимается исключительно творчеством, как художественный руководитель, а для решения всех технических и финансовых вопросов есть директор театра. С директором работают в плотной связке, поддерживают друг друга. С министерством культуры и прочим начальством тоже отношения хорошие, не дружеские, но доброжелательно-деловые. Театр получает госдотации и честно их отрабатывает. Активно участвует в губернской жизни, на все праздники обязательно или концерт, или театрализованное представление. В общем, уважаемый человек. Что еще про него? Женат, как Гоша уже говорил, третьим браком, на актрисе Галине Костровой.

– Насчет браков поподробнее можно? – попросил Баринов.

– А как же! – Нина перелистнула страничку в блокноте и продолжила: – Андрей Борисович с первой женой прожил двадцать шесть лет, дети там, все нормально было, а потом кризис среднего возраста. Вот у мужика крышу и снесло. Актрисы же вокруг, а среди них попадаются такие, которые умеют не только творческие цели перед собой ставить. Одна дамочка и решила, что если она женой главного режиссера станет, то автоматически все роли ее. В общем, не особенно ошиблась, пока была женой, он действительно много на нее ставил. И актриска была не совсем бездарная, но главные роли откровенно не тянула. А Рестаев по-настоящему серьезный режиссер. Если бы она ему дома борщ варила, может, любовь и продержалась бы подольше, но, когда он видел, во что она превращает результаты его творческих исканий, изображая, к примеру, Дездемону… все чувства очень быстро усохли. А тут еще в нашем драмтеатре новая актриса появилась, Галина Кострова. Решительная, амбициозная и, ничего не скажешь, талантливая. Режиссер на раз спекся. Разводиться ему было не впервой, он думал, что все, как и в прошлый раз, пройдет тихо и быстро. Ага, только не учел, что вторая жена от первой сильно отличалась, и в смысле характера, и в смысле запросов. Получилось все довольно шумно и некрасиво, но больше с ее стороны. Сам Рестаев держался если и не безупречно, то вполне достойно. Сплетен, конечно, много было, но сейчас все уже забываться начало, больше пяти лет прошло.

– А с Костровой он разводиться не собирается? – Я вспомнила первую пришедшую мне в голову версию. – Может, у них в театре новая звезда появилась? Молодая и амбициозная?

– Нет, ничего такого не слышно. – Ниночка перелистнула еще одну страницу. – Брак крепкий, хотя, по общему мнению, Рестаев исполняет обязанности мужа лучше, чем Кострова обязанности жены.

– В каком смысле? – немного удивился шеф.

Я тоже посмотрела на Нину вопросительно. Это про так называемый «супружеский долг»? Но там как бы оба участвуют одновременно? Какое может быть лучше-хуже? Да и обсуждать это как-то… по меньшей мере странно.

– Андрей Борисович обеспечивает жену, она имеет статус первой леди драмтеатра, и на нее ставятся спектакли. Кострова же не считает нужным относиться к мужу с подобающим уважением и создавать семейный уют, – сухо пояснил Гошка. – Речь вовсе не о том, о чем ты подумала.

Я покраснела, а Ниночка, сделав вид, что ничего не слышала, продолжила:

– Что еще? Залеченная язва желудка, по актеркам не ходок, женам, ни одной, не изменял, роли народ получает только по соответствию «режиссерской задумке», и никак иначе. Сам на сцену не выходит играть принципиально, поскольку не считает возможным отбирать хлеб у актеров. Сейчас готовит премьеру «Горе от ума», в роли Софьи, разумеется, Кострова. В политику не лезет, с сильными мира сего дружить не пытается, с криминалом тоже не связан. Недоразумений с законом, кроме той астраханской истории, тоже не было. В милицию ни в последнее время, ни раньше не обращался, никаких сплетен, указывающих на то, что у него случилось, тоже не ходит.

– Хм. Гоша, у тебя есть что добавить?

– По делу – ничего. А так, в порядке болтовни… не сейчас. Сначала вы сами на него посмотрите. И зачем мы Рестаеву вдруг понадобились, я тоже…

Зазвонил телефон, и Ниночка метнулась в приемную.

– Детективное агентство «Шиповник», чем мы можем вам помочь? Да. Да, конечно. Разумеется. Очень хорошо, ждем.

Она вернулась к нам и улыбнулась:

– Зачем мы господину Рестаеву понадобились, я сказать не могу, но через час он будет здесь и сам ответит на этот вопрос.

* * *

Андрей Борисович Рестаев, главный режиссер областного театра драмы, меня разочаровал. В кабинете шефа сидел невысокого роста худой человек, с заметной сединой в негустых растрепанных волосах и с самым заурядным лицом. Кроме того, Андрей Борисович явно нервничал, и это не добавляло ему шарма. А вот то, что он встал, как только я вошла в кабинет и поздоровалась, мне понравилось – люблю воспитанных людей.

– Это сотрудники, которые будут непосредственно заниматься вашим делом. Рита, – шеф сделал паузу, во время которой мы с клиентом обменялись формальным «очень приятно», – а с Гошей вы, кажется, знакомы?

– Только с его батюшкой. Очень уважаемый человек и специалист великолепный! Наш администратор несколько раз приглашал его к нам перейти, но Александр Николаевич не согласился. Остался верен опере, так сказать… – Рестаев издал короткий неуверенный смешок.

Мы тоже вежливо заулыбались, правда, Гошина улыбка получилась довольно кислой.

– Итак, – перешел к делу шеф, когда все расселись, – в чем заключается ваша проблема, Андрей Борисович?

– Проблема… – Рестаев почесал затылок, окончательно растрепав прическу. – Да уж, проблема, действительно… Даже не знаю, как начать…

Мы терпеливо ждали. Шеф уверен, что торопиться в таких случаях нельзя: пока клиент не дозрел, от него все равно ничего толкового не услышишь.

– Очень уж история получается нелепая… да и неприглядная. Просто стыдно рассказывать. Понимаете, мне тут позвонили… Я как-то не ожидал и даже не отреагировал сразу… просто растерялся и слов не нашел. А потом еще раз позвонили. Не сразу, на следующий день. И я, конечно, уже не стерпел, потребовал, чтобы это безобразие немедленно прекратили! Вы меня понимаете?

– Общий смысл ясен, – кивнул Баринов. – Но хотелось бы подробнее. Кто именно позвонил?

– Так в этом и все дело, – обиженно воскликнул Андрей Борисович. – Я за этим к вам и пришел! Чтобы вы выяснили, кто это мне звонит!

– А, вот в чем дело! То есть вам дважды звонил некто неизвестный…

– Не два! Шесть! Шесть раз звонил этот… эта… это подлое существо! И каждый раз – просто поток грязи! Оскорбления, гадкие намеки, отвратительные обвинения… и обо мне, и о моей супруге, совершенно ужасные вещи! Как только язык у людей поворачивается!

– То есть содержание… кхм… разговора вас огорчило?

– Огорчило? Да я был шокирован! Возмущен! Оскорблен!

– Понятно. И что вы предприняли?

– Ну, в первый раз, я же говорю, я был не готов, растерялся, так что просто положил трубку. Второй раз, честно говоря, тоже. Понимаете, как-то не думал, что этот неприятный инцидент может повториться. Но уж когда в третий раз… боюсь, я немного потерял над собой контроль. Но ведь и ситуация… в общем, я позволил себе высказать все! Да, я прямо так и сказал: «Как вам не стыдно! Какое вы имеете право говорить подобные гадости? Зачем вы это делаете?!»

Боюсь, что я не смогла сдержать улыбки – гневная отповедь в исполнении главного режиссера областного драматического театра выглядела если не откровенно жалко, то весьма беспомощно. Напарник же только закатил глаза к небу, дескать, вот они, интеллигентные люди, обычному хаму дать отпор не могут! Только Александр Сергеевич даже бровью не повел – нам у любимого шефа еще учиться и учиться!

– И что же вам ответили? – спросил он невозмутимо.

– А что он мог ответить? Или она… Голос совершенно невнятный, невозможно понять, мужчина говорит или женщина. Я получил еще одну порцию совершенно оскорбительных высказываний. Таких людей словами не проймешь. Единственный способ – полное, абсолютное игнорирование. Но я же не могу совсем не брать трубку, мне и по делу звонить могут и вообще… Вот я и подумал, что нужно найти этого хулигана. Вы ведь сумеете это сделать?

– Думаю, это будет не особенно сложно, – подтвердил шеф. – Номер, с которого поступали эти звонки, у вас сохранился?

– Э-э? – Рестаев озадаченно посмотрел на него.

– Хотите сказать, вам звонили с разных номеров? – решил помочь Баринову Гошка.

– Да откуда же я знаю? – растерянно моргнул клиент. – Я для этого к вам и пришел, чтобы вы определили…

Мой любимый шеф и не менее любимый напарник переглянулись и требовательно уставились на меня, намекая, что пришло мое время перехватить инициативу в разговоре. Они предпочитают иметь дело с клиентом адекватным, деловитым, быстро и четко отвечающим на вопросы, настроенным на работу.

А когда клиент начинает вот так «тормозить», вне зависимости от причины – это может быть и общая непривычка к логическим рассуждениям, и растерянность от неудобной ситуации, и даже банальная истерика, – в разговор вступаю я. Привести клиента в рабочее состояние – это входит в мои служебные обязанности, и педагогическое прошлое весьма в этом помогает.

Я деликатно кашлянула, привлекая внимание Рестаева:

– А вы дайте нам телефон, мы сами посмотрим и все определим.

Мой доброжелательный тон почему-то не понравился Андрею Борисовичу.

– Как я вам его дам? Я здесь, а телефон дома, – обиделся он.

– Я имею в виду сотовый, – немного растерялась я. – Вам ведь на сотовый звонили?

– Я не держу сотового, – еще более обиженно произнес он. – У меня нет времени постоянно отвечать на глупые звонки.

– А-а… а как же? Как же вам звонили?

Рестаев одарил меня таким взглядом, что не осталось сомнений – если здесь кто и «тормозит», то это я.

– Неужели непонятно? – с видом великомученика продолжил он. – Я принципиально не пользуюсь всеми этими новомодными гадостями, и мобильным телефоном в том числе. У меня есть домашний телефон, и этого вполне достаточно. Все, кто со мной общаются, знают, что примерно с двух до пяти я дома. Кто хочет со мной связаться, звонит в это время.

– А, значит, вам звонили на домашний телефон, – зачем-то уточнила я очевидное. И добавила: – Причем звонил человек, которому известны ваши привычки.